Во время мобилизации 1939 года вновь призван в армию и назначен командующим укрепрайоном «А» Западного вала. Однако вскоре Гитлер, которому были известны настроения Хаммерштейна-Экворда, назначил его на пост начальника 8-го военного округа в Силезии. Скоропостижно скончался 25 апреля 1943 года в Берлине.
Курт фон ШЛЕЙХЕР, последний канцлер Веймарской республики.
Родился 7 апреля 1882 года в Бранденбурге в старинной прусской юнкерской семье. В 1903 году вступил в 3-й гвардейский пехотный полк, где служил под командованием генерала Пауля фон Гинденбурга, будущего президента Веймарской республики. В 1913 году в чине капитана начал службу в генеральном штабе, где и провел всю войну. В 1918 году стал адъютантом главного квартирмейстера Вильгельма Гренера. В феврале 1926 года возглавил управление сухопутных сил министерства рейхсвера. В 1929 году получил звание генерал-майора. Был убит во время «ночи длинных ножей».
Карл Генрих фон ШТЮЛЬПНАГЕЛЬ, генерал германской армии, главнокомандующий оккупационными войсками во Франции.
Родился 2 января 1886 года в Дармштадте. Кадровый офицер, один из непосредственных участников тайного советско-германского сотрудничества в 20―30-е годы. С ноября 1938 по июнь 1940 года — обер-квартирмейстер генерального штаба сухопутных войск. Председатель германо-французской комиссии по прекращению боевых действий. С начала вторжения в СССР до октября 1941 года командовал 17-й армией. С февраля 1942 по июль 1944 года — командующий германскими войсками во Франции. После провала заговора по приказу Кейтеля отправился в Берлин. В дороге пытался застрелиться, но остался жив, потеряв зрение. 29 августа приговорен к смерти Народным трибуналом и 30 августа повешен во дворе берлинской тюрьмы Плётцензее.
Глава 24. Операция «Валькирия»
Граф Клаус Шенк фон Штауффенберг родился 15 ноября 1907 года в замке Грейфенштейн в Геттингене, в старинной аристократической семье. Его отец был камергером баварского короля, мать — внучкой прусского генерала фон Гнейзе. Воспитанный в консервативном духе, молодой граф не принял Веймарскую республику, зато с энтузиазмом воспринял идеи нацизма. Начало второй мировой войны застало его офицером Баварского кавалерийского полка. Он служил в Польше, Франции, Северной Африке. В Тунисе получил тяжелейшее ранение, потеряв правую руку, два пальца на левой и один глаз. После этого Штауффенберга уволили из действующей армии. Однако с военной службой он не порвал, и летом 1943 года был назначен начальником общего армейского ведомства, руководителем которого был Ольбрихт.
По взглядам Штауффенберг был «умеренным нацистом». Ему нравилась расовая теория, он одобрял удаление евреев из культурной жизни. Но, когда он столкнулся с практикой нацизма, с геноцидом и массовыми убийствами, взгляды его изменились. Он решил, что Гитлер и его соратники предали идеалы 1933 года и должны быть устранены, а во главе страны должно стать военное руководство. Но устранение Гитлера и его режима он рассматривал не как самоцель, а как начало далеко идущих политических и социальных перемен в Германии. Общавшийся с ним Герделер отмечал, что он стремился к политике с опорой на левых социалистов и коммунистов. Гизевиус утверждал, что Штауффенберг желал «военного социализма» и искал необходимую для этого опору: «Лебер с согласия Штауффенберга тоже вел предварительные переговоры с коммунистами, чтобы опереться преимущественно на силы воинствующих левых».
Историки давно подчеркивают, что многие программные заявления группы Штауффенберга и Германской компартии полностью совпадали. В своей книге о заговоре Даллес рассматривает полковника как опасного революционера, подумывавшего о «революции рабочих, крестьян и солдат». Далее американец так пишет о Штауффенберге: «Он проявлял величайший интерес к проблеме отношений с Востоком и к возросшему значению России в Европе. (…) Он надеялся, что Красная Армия поддержит организованную по русскому образцу коммунистическую Германию». Весьма интересно и мнение полковника Ганзена, ставшего преемником Канариса на посту начальника абвера. «Ганзен утверждает, — пишет Даллес, — что Штауффенберг играл со мною в прятки. Если еще несколько недель назад он рассчитывал на то, что удастся столкнуть Запад с Востоком, то теперь он думает о совместном победном походе серо-красных армий против плутократии». Это вполне совпадает с мнением известного публициста С. Хаффнера: «Это правительство (с Лебером как рейхсканцлером и Троттом как министром иностранных дел) должно было превратить военное восстание в подлинную революцию, сплотить немцев и иностранных рабочих под старым лозунгом „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“, передать правительственную власть в оккупированных странах движению Сопротивления и противопоставить продвигающимся вперед армиям „большой тройки“ Европу, выковавшую свое единство в огне революционного пламени. Для начала это было не что иное, как заговор, но какая мечта стояла за ним! Человек, который грезил ею и сумел увлечь ею элиту своих сверстников, звался граф Штауффенберг».
Сподвижник графа-революционера фон Тресков осенью 1943 года всерьез подумывал о том, как установить контакт с Советским Союзом. Сделать это должен был лично знавший Сталина бывший немецкий посол в Москве Шуленбург. Он собирался пересечь линию Восточного фронта или на участке действий группы армий «Центр», при содействии фон Трескова, или на участке группы армий «Юг» — при содействии полковника генерального штаба Шульце-Бюттгере. Однако все эти планы сорвались, как обычно, из-за малодушия высших чинов — на сей раз фельдмаршалов фон Клюге и фон Манштейна.
О степени влияния восточной ориентации говорит и предназначенный для Рузвельта меморандум от декабря 1943 года: «Прорусское крыло оппозиции значительно сильнее, чем проанглосаксонское, особенно в вермахте, в авиации же преимущественно представлено только оно. В этих кругах отчасти действовали те побудительные мотивы, которые в свое время привели к заключению Рапалльского договора, а также традиции имевшего тогда место сотрудничества между рейхсвером и Красной Армией; ныне, находясь под крайне сильным впечатлением от мощи и успехов Красной Армии, эти круги хотели бы пойти вместе с нею лучше сегодня, нежели завтра. (…) Проанглосаксонская оппозиционная группа слабее прорусской, однако тоже имеет своих первоклассных представителей в руководящих военных и гражданских учреждениях… (Последняя) группа … считает коммунистическо-большевистское развитие Германии и возникновение немецкого национал-большевизма самой крупной и наиболее угрожающей опасностью для будущего Германии и Европы, чему надо противодействовать всеми силами».
Через своего родственника Петера фон Вартенбурга Штауффенберг связался с «Кружком Крейзау», а когда в январе 1944 года граф фон Мольтке был арестован, принял на себя руководство заговором. В отличие от подавляющей массы военных, Штауффенберг обладал ясностью мысли и готовностью идти до конца в своих логических выводах. «Давайте посмотрим в суть дела, — сказал он однажды одному офицеру-заговорщику. — Я при помощи всех имеющихся в моем распоряжении средств занимаюсь государственной изменой». Как отмечают исследователи, предприятию, прозябавшему в бесчисленных маневрах мысли, он придал организационный фундамент и почти что революционную решимость. Дальнейшие события наглядно показали, что однорукий и одноглазый подполковник один сделал для свержения Гитлера больше, чем все остальные здоровые в физическом плане, но ущербные в моральном и умственном отношении заговорщики.
Окончательный план заговора оформился на встрече Герделера, Ольбрихта и Трескова в ноябре 1943 года. Там Ольбрихт изложил сподвижникам свой проект захвата власти в Берлине, Вене, Кельне и Мюнхене силами резервной армии. Путчисты условились, что паролем к совершению военного переворота будет сигнал «Валькирия». План предусматривал убийство Гитлера, немедленную организацию военного правительства, нейтрализацию СС, гестапо и СД силами вермахта. Были заготовлены три специальных секретных приказа о проведении операций на случай внутренних волнений в стране.
Случай представился почти сразу же. Мы уже о нем упоминали. 26 декабря 1943 года Штауффенберга вызвали в ставку Гитлера в Растенбург для доклада. Он приготовил и принес взрывное устройство замедленного действия. Однако фюрер в последний момент отменил совещание. Надо было ждать другого случая.
В феврале к заговорщикам примкнул командующий немецкими войсками на севере Франции генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель. Один из крупнейших военачальников вермахта, прославившийся своими победами в Северной Африке, Роммель не мог не понимать, что положение Германии безнадежно. Однако верность присяге и личные симпатии к Гитлеру (Роммель знал фюрера с 1935 года, а в 1938―1939 годах возглавлял батальон его личной охраны) заставили его колебаться, и даже после присоединения к заговору выступить против убийства Гитлера. С присоединением чрезвычайно популярного в войсках Роммеля заговорщики, наконец, получили военного лидера, способного в решающий момент действовать энергично и без промедлений.
Привлеченный к участию в операции через своего приятеля, бывшего бургомистра Штутгарта Карла Штрелина, Роммель предложил арестовать Гитлера и договориться с западными союзниками о сепаратном перемирии на условиях отхода немецких войск за линию государственной границы 1939 года. Эмиссар заговорщиков Отто Йон встретился в Мадриде с американским военным атташе, передал предложения фельдмаршала главнокомандующему союзными войсками генералу Эйзенхауэру. Однако ответа от него не получил. К тому времени США и Великобритания уже не рассматривали Германию в качестве равноправного партнера и твердо взяли курс на ее военный разгром.
Тем временем обстоятельства складывались все более и более неблагоприятно для заговорщиков. Свержение Муссолини в Италии сделало Гитлера еще более подозрительным, указав ему на возможную внутреннюю угрозу. В его выступлении по радио 10 сентября прозвучал угрожающий подтекст о сомнительной лояльности фельдмаршалов, адмиралов и генералов и надеждах противника найти предателей в немецком офицерском корпусе. Вокруг заговорщиков сжималось кольцо гестапо. Продолжалось следствие по делу подчиненных Остера, абвер был подчинен СД, а Канарис снят со своего поста. Руководить остатками абвера было поручено полковнику Ганзену (впрочем, тоже заговорщику). Совершенно независимо от этого, по другой разработке, гестаповцы внедрили в «Кружок Зольфа» своего шпика Рецкее и в январе 1944 года арестовали многих его участников. Следствие быстро установило, что с кружком поддерживал связь Гельмут фон Мольтке, который также был немедленно арестован. Так гестапо напало на след «Кружка Крейзау» и начало распутывать нить, ведущую к самым главным заговорщикам. В ходе расследования 22 июня в руки гестапо попали Юлиус Лебер и Адольф Рейхвейн, арестованные на конспиративной квартире, где в тот момент как раз шли переговоры с руководителями компартии. 17 июля отдан приказ об аресте Герделера, однако бывшего обер-бургомистра Лейпцига предупредили, и он успел скрыться. Стало ясно, что окончательное раскрытие всего заговора в более или менее полном объеме — лишь вопрос времени. Заговорщики встревожились. А «маскирующей речи» Гитлер произнести не догадался.