В 1928 году состоялся судебный процесс. Из 53 подсудимых 20 полностью признали себя виновными, 10 — частично, 32 человека виновными себя не признали. Четверо были оправданы, одиннадцать человек приговорены к расстрелу (шестерым из них Президиум ЦИК СССР заменил расстрел десятью годами лишения свободы). Остальные получили различные сроки наказания. 9 июля 1928 года инженеры Н. Н. Горлецкий, Н. К. Кржижановский, А. Я. Юсевич, Н. А. Бояринов и служащий С. З. Будный были расстреляны.
Кстати, штрих к портрету Н. И. Бухарина, кумира современных «реабилитаторов». Спустя несколько месяцев после дела Бухарин, рассказывая Каменеву о разногласиях «тройки» со Сталиным, утверждал, что в некоторых вопросах Сталин «ведет правую политику». Оказывается, генсек предложил не расстреливать подсудимых по «шахтинскому делу», тогда как «мы голоснули против этого предложения» и добились расстрела. А глаза добрые-добрые…
С 25 ноября по 7 декабря 1930 года Верховный суд СССР рассматривал процесс так называемого Инженерного центра, или «Промпартии». На скамье подсудимых — 8 человек. Профессор МВТУ, директор теплотехнического института Л. К. Рамзин, заместитель председателя сектора Госплана профессор И. А. Иконников, заместитель председателя производственного сектора Госплана В. А. Ларичев, председатель Научно-технического совета ВСНХ профессор Н. Ф. Чарновский и еще четверо специалистов достаточно высокого уровня. В чем их обвиняли?
Подсудимые по делу «Промпартии» обвинялись в том, что создали разветвленную сеть ячеек в наркоматах и местных органах многих городов, установили связь с правительствами империалистических стран и военными и финансовыми центрами белой эмиграции и вели советскую экономику к развалу, свержению с помощью интервенции диктатуры пролетариата и реставрации капитализма. Большая часть нитей вела во Францию. Отношения с этой страной тогда были сложными, разведка доносила о подготовке интервенции. Кроме того, во Франции был Торгпром. По данным следствия, работа делилась на два направления. Во-первых, подрывные действия, с тем чтобы ослабить экономику страны, а если удастся, то вызвать экономический кризис. Во-вторых, подготовить серию крупных диверсий на тот случай, если интервенция все-таки состоится.
В общем-то, ничего особо невозможного тут нет. Нормальная подрывная работа — ослабить государство и тепленьким сдать заказчикам. Наши власти, начиная с горбачевской команды, которых на Западе открыто называют проамериканскими, это вполне успешно проделали. И сидели все эти люди не ниже Рамзина с Иконниковым. А своего Сталина на них не нашлось — вот и вся разница…
И зарубежные центры, финансирующие подрывную деятельность, и сама деятельность, и ставка на интервенцию, и подготовка к ней — все это могло быть, ибо опять же обусловлено экономическими интересами очень богатых людей. Что касается любви нашей интеллигенции к централизации, созданию правительств и «теневых кабинетов», — читайте «Хождение по мукам» или газету «Завтра». А на эту объективную реальность наслаивались счеты, которые кто-то с кем-то сводил, ордена, которые мечтали заработать чекисты, и прочие субъективные факторы. Времена тогда были крутые и не слишком педантичные, и поговорка по поводу леса и щепок была еще самым мягким моральным правилом эпохи.
Подсудимые по делу «Промпартии» полностью признали свою вину. Пятеро из них были приговорены к расстрелу, однако высшая мера была заменена десятью годами лишения свободы. Кстати, судьба самого Рамзина весьма примечательна. Через несколько лет он, действительно очень талантливый инженер, вернулся к работе, а в 1943 году получил самую престижную награду страны — Сталинскую премию. Вот и гадай — то ли справедливость восторжествовала, то ли голый прагматизм…
Не прошло и трех месяцев, как в Москве начался процесс над членами «Союзного бюро меньшевиков» (1―9 марта 1931 года). Четырнадцать человек на скамье подсудимых. Среди них — член президиума Госплана В. Г. Громан, член правления Госбанка СССР В. В. Шер, известный экономист и литератор Н. Н. Суханов, экономист А. М. Гинзбург и другие, в основном имеющие отношение к финансам. Они тоже признали себя виновными и получили каждый от трех до десяти лет.
К тому же времени относится и дело «Трудовой крестьянской партии», по которому привлекались видные аграрники, работавшие в Наркомфине и Наркомземе, — А. В. Чаянов, Н. Д. Кондратьев, Л. Н. Юровский, Н. П. Макаров. Кстати, название взято из утопической повести Чаянова «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии». В книге описывалась Россия будущего, где у власти находится трудовая крестьянская партия, сохраняющая общинное устройство русской деревни.
В отличие от первых двух процессов, ни один из обвиняемых виновным себя не признал. Да и дело это скорее идеологическое, чем «вредительское». Кондратьев, например, обвинялся в попытках направить страну по капиталистическому пути, потому что считал приоритетным не промышленность, а сельское хозяйство, основным в котором он видел индивидуальное крупное хозяйство. А вот образовывали ли они «вредительскую» «Трудовую крестьянскую партию»? Вопрос. То есть ТКП-то существовала, в чем и самая пикантность ситуации. По эмигрантским источникам, это была вполне реальная организация с центром в Праге и достаточно разветвленной структурой внутри страны. Около 1930―1931 годов большая часть ее деятелей внутри СССР была арестована, после чего организация захирела.
Суд над «партией» был закрытым. Впоследствии большинство осужденных и проходивших по делу было расстреляно.
«Вредительские» дела были широко распространены в то время. Пик их пришелся на 1928―1931 годы. Только в 1931 году на Особом совещании ОГПУ и его коллегии были рассмотрены дела 2490 человек, в их числе 85 профессоров, 1152 инженерно-технических работников, 249 экономистов, 310 агрономов, 22 ветврача и пр. Обвинения были самые разнообразные — от откровенно смехотворных до заслуживающих серьезного внимания. Тогда, впрочем, как и всегда и везде, кто-то в органах работал, а кто-то выслуживался…
«У Англии нет постоянных друзей, у Англии нет постоянных врагов, у Англии есть постоянные интересы», — сказал премьер-министр Великобритании Вильям Питт еще в XVIII веке. В 30-е годы Англия с завидным упорством реализовывала свои интересы в СССР. Процессы шли один за одним: «Ллойд-Регистр», «Бабкок и Вилькокс», «Лена-Гольдфильдс», «Тетюхэ», «Метрополитен-Виккерс»…
11 марта 1933 года ГПУ арестовало большую группу британских и советских инженеров фирмы «Метрополитен-Виккерс». Двое из англичан — Монкхаус и Торнтон — сразу же «раскололись». Первый раскрыл все, что знал о разведсети, «заложив» также одного из директоров компании, Ричардса, который не стал дожидаться ареста и быстренько пересек границу в обратном направлении. (Кстати, оба — и Монкхаус, и Ричардс — еще в 1918 году были офицерами разведки британского экспедиционного корпуса в Архангельске.) Торнтон, хотя и отказался на суде от своих показаний, тем не менее незадолго до этого тоже всех «сдал». Вот отрывки из его показаний:
«Все наши операции по шпионажу на территории СССР велись под руководством „Интеллидженс сервис“, через ее агента С. С. Ричардса, который является управляющим директором „Метрополитен-Виккерс электрикал экспорт компан лимитед“.
…Согласно инструкциям Ричардса, новые члены были включены в состав разведсети, всего 27 шпионов: Монкхаус, Кокс, Торнтон, Тизл, Шаттерс, Бурк, Риддл, Макдоналд, А. Аннис, Г. Аннис, Шипли, Поллит, Уотерс, Нордуолл и Кларк занимались военным и политическим шпионажем, тогда как Джул, Джолли, Корнелл, Маккараккен, Си. Джи., Кашни, Грегори, А. Смит, Фэллоуз, Ноуелл, Чарнок, Уотмауф занимались шпионажем политэкономическим». Куда там нашим посольствам того времени с жалкой парой-тройкой разведчиков!
Однако наказания тогда были куда как мягки! Пятеро завербованных советских инженеров получили от 5 до 10 лет. Двое сознавшихся англичан — 2 и 3 года, остальных просто выставили за пределы СССР.
Рассказывая о деле «Виккерса» в своем двухтомном труде «Всемирная история шпионажа», два милых француза, Роже Фалиго и Рёми Коффер, пишут: «Процесс „Виккерса“ останется в истории как первый большой шпионский процесс, инсценированный в стране строящегося коммунизма». А затем добросовестно информируют озадаченного их логикой читателя, что «Виккерс» был постоянным прикрытием для английской разведки и что раскрытая ГПУ организация была частью операции, проводимой в СССР Стюартом Мензисом, будущим шефом разведки, что с 1918 по 1943 год в СССР не было сети британской разведки (признаться, верится с трудом) и поэтому разведке приходилось работать под экономическим прикрытием. Кстати, директор «Виккерса» Теренс Максвелл имел чин полковника, военные чины имели также некоторые другие руководители фирмы. Вот так! Но если все так обстояло, то в чем же «инсценированность» процесса? «О-ля-ля!» — как говорят французы.
Кстати, процесс «Виккерса» освещал молодой репортер агентства Рейтер Ян Флеминг. Бесценный московский опыт пригодится ему для будущих похождений «Агента 007» Джеймса Бонда.
Глава 8. Эхо минувшей грозы
После гражданской войны огромное число россиян оказалось рассеянными по всему миру. Многие из них были хорошими патриотами, непримиримыми врагами большевизма и не желали мириться с поражением. Другие любили деньги. Третьи были просто безумны. Их интересы сошлись воедино, когда они выбрали террор. Нашлось и достаточное количество «меценатов», щедро финансировавших любые действия против Советской России. В 20-е годы насчитывалось несколько довольно крупных организаций, избравших для себя путь террора.
Первой из эмигрантских террористических организаций — по времени и по известности — можно считать «Народный союз защиты Родины и свободы» Савинкова. Он был создан в 1921 году в Варшаве и просуществовал более трех лет. Базируясь в Польше, «Союз» перебрасывал на советскую сторону н