…В общем, версий убийства было предостаточно. Однако Сталин сказал: «Ищите убийцу среди зиновьевцев». Кто бы на самом деле ни свел счеты с секретарем Ленинградского обкома, вождь намеревался использовать смерть соратника на всю катушку.
Кто бы ни застрелил эрцгерцога Фердинанда, следствием стала мировая война. Что бы ни было причиной убийства Кирова, оно послужило отличным поводом разобраться, наконец, с оппозицией. Сразу же после убийства газеты подняли шум о терроре. «Правда» опубликовала сообщения о расстреле в Москве, Ленинграде, Киеве и Минске 94 человек по обвинению в подготовке терактов. Террористы, как говорилось, тайно проникли в СССР через Польшу, Румынию, Литву, Финляндию. Но это было только началом. Дальше дела пошли косяком. «Ленинградский центр», «Московский центр», «Дело чекистов». В общем, как выражался один наш совсем не похожий на Сталина лидер, «процесс пошел».
Все происходившее показывает, что, как и при коллективизации, Сталин явно воспринимал действия против оппозиции, как войну. Он хорошо знал привычки своих бывших товарищей по революции, а кровавые тени Столыпина, великого князя Сергея Александровича, Николая Второго и многих других жертв «революционного террора» едва ли служили доводом в пользу всепрощения. По логике развития событий, разгромленная легально и преследуемая оппозиция должна была, просто не могла не перейти к террору. Вспомним вспышку терроризма 1905 года — она была вызвана куда меньшими причинами. Но, учитывая глубочайшую законспирированность оппозиции, опять же, следуя логике развития событий, должен был последовать приказ начать «бомбежку по площадям» против оппозиционеров, как это было сделано в 1932 году в битве за хлеб, когда все крестьяне отвечали за противников коллективизации. Так же и теперь — за нелегалов отвечали все, кто когда-либо имел дело с оппозицией. Это логика военного времени, а военное время не имеет никакого отношения к правам человека. Можете проконсультироваться по этому поводу у американцев, подписавших Декларацию прав человека и бестрепетно выпускающих крылатые ракеты по городам Ирака и кидающих бомбы на мирное население Сербии.
Молотов, самый близкий и доверенный соратник Сталина, до конца жизни утверждал, что, если бы не «большая чистка», мы не победили бы Гитлера. Что же касается размаха репрессий… Как вы думаете, если сейчас начать разбираться с нашей экономической реформой, сколько народу пойдет в тюрьму и, если ввести, как было раньше, высшую меру наказания за экономические преступления, сколько поставят к стенке? То-то же…
После убийства Кирова только в декабре 1934 года было арестовано 6501 человек, в основном членов бывших внутрипартийных оппозиций. 26 января Сталин подписал постановление Политбюро о высылке на север Сибири и в Якутию 663 зиновьевцев. Другую группу бывших оппозиционеров отправили на работу в другие районы. Кроме того, из Ленинграда было выслано, по официальным данным, 1074 человека «из бывших». По другим свидетельствам, их было больше, по данным югославского оппозиционера А. Цилиги — несколько десятков тысяч. Обычно данные о масштабах репрессий, приводимые очевидцами и публицистами, и официальные цифры сталинских времен расходятся в несколько раз. Здесь — в несколько десятков раз. Интересно, сколько их было на самом деле?
Суть происходящего особо не скрывалась. Как вспоминает один из осужденных того времени: «…весь ленинградский пролетариат, возмущенный убийством Кирова, требует высылки всех, кто прямо или косвенно был связан с оппозицией… несмотря на непричастность к убийству, их хорошую работу, они все равно будут подлежать наказанию, хотя бы самому легкому — ссылке».
Уже 28―29 декабря прошел первый процесс так называемого «Ленинградского центра». Подсудимых было 13 человек. Николаев и еще двое признали свою причастность к убийству Кирова, остальные — нет. Тем не менее все были осуждены и расстреляны. Процесс считается полностью фальсифицированным. Странно, однако, что и хрущевская, и яковлевская реабилитационные комиссии, ознакомившись с материалами дела, в реабилитации отказали. И лишь в 1990 году под нажимом «демократической общественности» она состоялась.
Вслед за ленинградским прошел процесс «Московского центра», первый процесс, где в качестве подсудимых наряду с прочими были выведены Зиновьев и Каменев. Их не обвиняли впрямую в организации убийства, речь шла о политической ответственности за террор. Зиновьев был приговорен к десяти годам, Каменев, как и большинство подсудимых, — к пяти. Этот процесс широко известен и не очень интересен. Куда интереснее третий процесс, связанный с убийством Кирова.
Спустя неделю после завершения дела «Московского центра» состоялся еще один процесс — над двенадцатью руководящими работниками Ленинградского управления НКВД во главе с его начальником Медведем. Судили их за «преступную халатность», за то, что они, имея сведения о готовящемся террористическом акте, тем не менее не приняли мер к тому, чтобы его предотвратить. Основания, хотя и не бесспорные, действительно имелись.
…М. Н. Волкова была секретной сотрудницей НКВД с 1931 года. Как вспоминала работавшая в 1934 году в Ленинградском горкоме партии Д. А. Лазуркина, за месяц до убийства Кирова Волкова сообщила секретарю председателя исполкома, что в доме отдыха слышала разговоры пьяных чекистов о подготовке убийства Кирова. Председатель, вернувшись из командировки, попытался найти Волкову, но оказалось, что она находится в психбольнице. Эта женщина смогла все-таки передать свою информацию по назначению, но только после убийства, правительственной комиссии. Кстати, в своем письме она правильно называла фамилии и должности многих чекистов, что является информацией, вообще-то говоря, не каждому доступной.
Сталин с самого начала не очень-то доверял ни ленинградским чекистам, ни Ягоде. Спустя три дня после убийства ленинградские следователи были заменены московской следственной группой во главе с заместителем наркома внутренних дел Аграновым. А контроль над следствием Сталин поручил Ежову. Ягода и его помощники пытались противиться его участию в следствии. Тогда Сталин позвонил Ягоде и сказал: «Смотрите, морду набьем». Места для дискуссий по этому вопросу не оставалось.
В марте 1938 года на процессе «право-троцкистского блока» личный секретарь Ягоды Буланов дал интереснейшие показания. Он заявил, что его шеф знал о готовящемся покушении. «В Ленинграде у него был верный человек, посвященный во все, — заместитель начальника управления НКВД по Ленинградской области Запорожец, и тот организовал дело так, что убийство Николаевым Кирова было облегчено… Я помню, что Ягода мельком рассказал, ругая, между прочим, Запорожца за его не слишком большую распорядительность: был случай чуть ли не провала, когда по ошибке охрана за несколько дней до убийства Кирова задержала Николаева, и что у того в портфеле была найдена записная книжка и револьвер, но Запорожец освободил его. (Такой случай действительно был, было и странное освобождение столь подозрительного субъекта, бегающего по городу с оружием… — Авт.). Ягода далее рассказал мне, что сотрудник ленинградского управления НКВД Борисов (тот самый охранник, которого в момент покушения почему-то не оказалось рядом. — Авт.) был причастен к убийству Кирова. Когда члены правительства приехали в Ленинград и вызвали в Смольный этого Борисова, чтобы допросить его как свидетеля убийства Кирова, Запорожец, будучи встревожен этим и опасаясь, что Борисов выдаст тех, кто стоял за спиной Николаева, решил Борисова убить. По указанию Ягоды Запорожец устроил так, что машина, которая везла Борисова в Смольный, потерпела аварию. Борисов был при этой аварии убит, и таким образом они избавились от опасного свидетеля. Мне стала тогда понятна та исключительно необычайная забота Ягоды, которую он проявил, когда Медведь, Запорожец и остальные сотрудники были арестованы и преданы суду. Я припомнил, что лично мне он поручил заботу о семье Запорожца, о семье Медведя, помню, что он их отправил для отбывания в лагерь не обычным путем, он их отправил не в вагоне для арестованных, а в специальном вагоне прямого назначения. Перед отправкой он вызывал к себе Запорожца и Медведя».
Наша историческая наука, наверное, единственная в мире, не принимающая показаний арестованных на следствии и в суде даже к рассмотрению. Не будем с пеной у рта доказывать, что так оно все и было, как говорил Буланов. Давайте будем считать, что с равной степенью вероятности это может быть и ложью, и правдой. Тем более что участие спецслужб в политических убийствах давно уже никого не удивляет.
Остается добавить, что, хотя осужденных чекистов и отправили на Колыму, но не в лагеря, а на работу в руководство Дальстроя. Расстреляны они были в 1937 году.
Действительно, и Борисов был убит при странных обстоятельствах, и Николаев задержан за несколько дней до покушения с оружием и отпущен. В лучшем случае это свидетельство редкого разгильдяйства внутри всесильного ведомства. В худшем…
Так вот, сейчас даже эта история считается прямым доказательством того, что убийство Кирова организовал Сталин. Говорится это с легкой руки того же всезнающего Троцкого, который утверждал, что без санкции Сталина ни Ягода, ни Медведь на такое не пошли бы. Но с такой же степенью убедительности ее можно считать доказательством того факта, что заговорщики были и в ОГПУ, причем их позиции там были чрезвычайно сильны. Ягода замечен еще в некоторых странных действиях, о которых речь пойдет ниже. А если принять эту версию, то становится сразу понятной и «многоступенчатость» террора, хотя со всех точек зрения куда удобней было покончить с оппозицией одним ударом, в рамках пресловутого «кировского потока». Но, поскольку оппозиция была всепроникающей, приходилось избавляться от нее постепенно, по мере выявления, буквально «выдавливая по капле». Методика тоже была в сталинском духе — от более мягких методов к более и более жестким, пока не найден был такой, который покончил со всякой оппозицией на много лет вперед. И завершилось все, как финальным аккордом, «нормализацией» ОГПУ.