ся балансировать на лезвии бритвы: шаг влево, шаг вправо — грандиозный международный скандал. В начале 1920 года Копп впервые встречается с представителями германской армии. Поговорили. 7 августа министерство иностранных дел Германии поручает майору Вильгельму Шуберту, который до 1914 года был военным представителем кайзеровской Германии в Москве и Петрограде, «установить контакт из Восточной Пруссии с русской армией и поддерживать его». Красная Армия Шуберту понравилась. Даже позорный проигрыш польской кампании не изменил его резюме — он считал, что причиной поражения красных под Варшавой была не слабость советских войск, а, скорее, слишком быстрый темп продвижения армии, вину за который он возложил на молодого и тщеславного командующего Тухачевского.
Прямой контакт с советскими войсками в Восточной Пруссии дал возможность Секту реализовать и еще одну цель: доставить в Москву своего старого друга, бывшего военного министра Турции Энвера-пашу, который с конца войны жил в Берлине. Помимо своих собственных дел, Энвер в Москве выполнял роль информатора фон Секта. В письме из советской столицы от 26 августа он подтвердил, что там существует влиятельная группировка вокруг наркомвоенмора Троцкого, которая выступает за сотрудничество с Германией и готова признать немецкую восточную границу 1914 года. (Запомним и отметим: германофилы группировались вокруг Троцкого. Троцкого в конце концов выслали, а они-то остались…)
Энвер сообщил Секту о Троцком, а Троцкому о Секте сообщил все тот же Виктор Копп. Возвратившись в Москву, он 18 февраля 1921 года от имени Советского правительства подписывает экономический протокол, ставший основой советско-германского торгового договора 6 мая того же года. Тогда-то он и доложил Троцкому о существовании в немецком военном министерстве группы Секта, которая размышляет над переводом части немецкой военной промышленности в Россию.
7 апреля Копп сообщил Троцкому о результатах первых, предварительных, переговоров. Немцы особо выделяли три области: ВВС, подводный флот, производство вооружений. В качестве фирм-партнеров указывались концерн Круппа, «Альбатрос» и «Блом энд Вос». Один из членов группы Секта, Оскар фон Нидермайер, должен был посетить Москву, чтобы составить себе полное представление о российской тяжелой промышленности. Нидермайер и Копп вместе посетили ряд немецких предприятий, предполагавшихся для сотрудничества, а летом Нидермайер под псевдонимом «Нейман» отправился в Россию, где побывал на петроградских верфях и других предприятиях оборонной промышленности.
В конце сентября на берлинской частной квартире офицера генштаба Курта фон Шлейхера (доверенного человека Секта и будущего рейхсканцлера Германии) начинаются тайные переговоры Красина и Коппа со спецгруппой Секта в составе полковника Хассе, все того же Нидермайера, Чунке и Шуберта. Сам Сект пока остается в тени. Почти три месяца неуполномоченные стороны безрезультатно пережевывают мелкие вопросы, пока 7 декабря не встречаются боссы: фон Сект и Николай Крестинский.
После этой встречи дело пошло на лад. Практически сразу же полковник Хассе получил 150 миллионов бумажных марок (около 3 миллионов золотом) на начало работ. Тогда же в игру вступили предприятия «Юнкерса». Знаменитая фирма выразила готовность делать по 100 самолетов и 260 моторов в месяц. 19 апреля 1922 года подписывается договор концессии, осенью заключаются еще три договора, согласно которым «Юнкерс» будет производить самолеты на бывшем заводе «Руссо-Балта». Наш старый знакомый, майор Вильгельм Шуберт переходит на работу в фирму и принимает первое предприятие немецкой послевоенной оборонной промышленности.
В феврале 1922 года наконец-то с шефом рейхсвера встречается и Карл Радек. Полковник Отто Хассе так пишет об этой встрече в своем дневнике: «Сект описывает его как очень умного и хитрого еврея, который хочет поднять русскую военную промышленность с немецкой помощью. Он также хочет организовать консультации генеральных штабов по возможному военно-стратегическому положению и передачу немецких уставов и другой военной литературы для обучения русского офицерского корпуса».
Экономические интересы сторон совпадали, но ничто и никогда не бывает гладко в политическом мире, где действует множество разнонаправленных сил и каждая тянет одеяло на себя. Вместе с рождением сотрудничества родились и опасения. В январе 1923 года на очередных переговорах о приобретении вооружения впервые обозначилось расхождение интересов. Русских, как и следовало ожидать, интересовала немецкая помощь в возрождении военной промышленности. А вот немцам мало было возможности беспрепятственно развивать запрещенные виды вооружений на нашей территории. Их интересовал военный союз с Россией в случае нападения Антанты. В наши планы это никоим образом не входило.
Советская сторона не хотела военного союза, который, скорее всего, обернулся бы нашей помощью Германии и мог втравить Россию в новую войну. Наша сторона хотела 50―60 тысяч пулеметов, 1―1,5 миллиона винтовок, 300 полевых орудий и 500―900 тысяч снарядов. Немцы согласились и пообещали инвестировать в русскую оборонную промышленность до 35 миллионов золотых марок.
Однако поп свое, а черт свое. В ночь на 31 июля 1923 года в Берлине состоялась встреча Розенгольца и рейхсканцлера Куно. Куно повторил советскому представителю все те же предложения: расширение немецкой военно-технической помощи только при условии гарантированного монопольного положения немецких концернов и в увязке с военным союзом с Германией. Нетрудно предсказать, что наш представитель в восторг от подобной немецкой прямолинейности не пришел и всячески увиливал от ответа. Отношения явно заходили в тупик. И тут — ну надо же, как кстати! — правительство Куно было свергнуто, и Густав Штреземан сформировал вместе с СДПГ правительство большой коалиции. Основным направлением деятельности стала кооперация в вопросах оборонной промышленности путем создания частных фирм. Ну, частных, так частных.
Так все, в общем, и шло. Стороны неотвратимо продвигались к желанному сотрудничеству. Возникали, конечно, и мелкие проблемы — в основном опять же из-за политики. Некоторые трения между сторонами вызвали такие события, как процесс так называемой «германской ЧК» в апреле 1925 года, главным обвиняемым на котором фигурировал советский офицер, руководитель нелегального военного аппарата Компартии Германии Вольдемар Розе (известный как Петр Скоблевский), приговоренный к смерти, и арест находившихся в СССР немецких студентов Киндерманна и Вольшта по обвинению в терроризме и шпионаже (готовили убийство Троцкого). Лишь помилование Розе и его обмен на незадачливых «террористов» облегчили ситуацию.
Насущные потребности подталкивали вперед процесс сотрудничества. Слишком мощным был интерес, чтобы всерьез воспринимать мелкие политические препятствия.
Концепция двустороннего сотрудничества была разработана и реализовывалась полным ходом. С началом работы в военном министерстве Германии появилась «Зондергруппа Р». Наши именовали ее «Вогру» (военная группа). В 1923 году военное министерство Германии создало в советской столице «Центр-Москва» и оно же основало «Общество содействия промышленным предприятиям» — «ГЕФУ». Общество должно было финансировать совместные германо-советские предприятия на территории СССР. Работа началась…
Итак, в 1923 году в Москве появилось «Общество содействия промышленным предприятиям» — «ГЕФУ». Под прикрытием этого расплывчатого названия пряталась структура, назначением которой были финансирование и координация работы совместных германо-советских предприятий на территории СССР. Руководителем «Общества» стал майор германского генштаба Чунке. На время работы в Москве он был формально уволен с военной службы — для конспирации.
Тогда же и Нидермайер получил повышение. К тому времени он уже был членом комиссии военного министерства, работая в секторе по восстановлению промышленности. А теперь стал начальником службы генштаба по русским вопросам. Он информировал фон Секта и начальника генштаба Хассе о ходе работ, поддерживал контакты с советскими организациями и высокопоставленными деятелями не только армии и промышленности, но и политиками, и чекистами.
Но один Оскар не мог заменить всего аппарата военного атташе. А таковых Германии по условиям все того же Версальского договора иметь не полагалось. И тогда в Москве появилась еще одна контора. Формально это была постоянная комиссия по контролю за хозяйственной деятельностью немецких концессий в СССР. А на самом деле — тайное представительство немецкого генерального штаба. В секретных документах оно именовалось «Центр-Москва» («Ц-МО»). Под пару ей в германском генштабе был создан отдел «Ц-Б» («Центр-Берлин»). «Ц-МО» возглавил полковник Лит-Томсен, а его заместителем и фактическим руководителем стал наш старый знакомый Оскар фон Нидермайер. А в 1927 году Лит-Томсена отозвали в Германию, и Нидермайер оставался во главе общества до 1931 года. Общество должно было не только курировать все вопросы советско-германского военного сотрудничества, но и информировать генштаб по всем доступным ему военным вопросам. В просторечии этот вид деятельности называется разведкой.
Да и странно было бы, если б это было иначе, учитывая инстинкты спецслужб. Вспомним, как английские спецслужбы, чтобы негласно присутствовать в Азии, не только использовали, но даже финансировали научные и археологические экспедиции. И какой-нибудь археолог с глазами, горящими от гениальных идей, шел искать спонсора в «Интеллидженс сервис». Ниже нам придется встретиться с деятельностью представительств иностранных компаний в СССР, где работа тесно переплеталась с промышленным шпионажем, а промышленный шпионаж — со шпионажем, как таковым. Наконец, любое наше представительство за границей было под самую крышу нашпиговано разведчиками ОГПУ и разведчиками РККА. Странно, если бы это было иначе.
Уже один подбор кадров для работы в России достаточно красноречив. Майор Чунке, руководитель «ГЕФУ», до того имел немаленький пост в абвере. Техническим директором общества «Юнкерс» стал фон Шуберт, во время войны бывший начальником разведотдела командования Восточной армии. А сам Нидермайер после его азиатских вояжей в досье спецслужб всего мира, и наших в том числе, значился как специалист по разведке.