На встрече со Шлейхером 5 августа опьяненный успехом на выборах Гитлер в качестве условия вхождения национал-социалистов в правительство потребовал предоставления поста канцлера ему лично, а его партийным соратникам — портфелей министров внутренних дел, народного просвещения, сельского хозяйства, авиации и юстиции. И Шлейхер в принципе согласился на эти условия! Однако встреча Гитлера с Гинденбургом 13 апреля 1932 года развеяла радужные надежды фюрера: выяснилось, что он может рассчитывать лишь на пост вице-канцлера. Горько разочарованные нацисты обвинили Шлейхера в предательстве, а личные отношения между ним и Гитлером серьезно ухудшились. Все это грозило правительству вообще и «серому кардиналу», в частности, оппозицией крупнейшей фракции рейхстага, что в пока еще демократической Германии было весьма неприятно.
И тогда Шлейхер в типичной для себя манере повел очередную политическую интригу. Не порывая окончательно с Гитлером, он попытался расколоть национал-социалистов и привлечь на свою сторону радикально-левое крыло НСДАП, возглавляемое Грегором Штрассером, который был известен своей «восточной» ориентацией. Со стороны Шлейхера это отнюдь не являлось «браком по расчету», он и сам бравировал левизной, получив прозвище «социальный» или «красный» генерал.
Однако ставка на Штрассера оказалась ошибочной. Формально занимая высокий пост руководителя НСДАП по организационным вопросам, Штрассер не имел в партии реальной власти. Вся власть находилась в руках Гитлера, так как он был не просто лидером, а «харизматическим» вождем. А кроме того, из-за своего экономического радикализма Штрассер не устраивал большинство финансировавших партию крупнейших предпринимателей Германии. Но «серый кардинал» рейхсвера всего этого не учел — и этот промах оказался для него роковым.
Когда кабинет Папена потерпел крушение, Шлейхер пошел ва-банк и сам стал новым канцлером. На следующий день после своего назначения он предложил Штрассеру занять пост вице-канцлера, однако, подчиняясь партийной дисциплине и приказу Гитлера, тот был вынужден отказаться. Хитроумная попытка расколоть НСДАП сорвалась, а ее инициатор вплоть до самой своей смерти заслужил смертельную ненависть Гитлера.
Сам Шлейхер достиг, наконец, формальной власти, но одновременно стремительно утрачивал власть реальную. Попытка расколоть национал-социалистическую партию, придать кабинету парламентскую основу с треском провалилась. Лидеры социал-демократических профсоюзов, с которыми заигрывал Шлейхер и на которых он рассчитывал, также его не поддержали. Его влияние на престарелого президента стало заметно падать. Вокруг Шлейхера плелась сеть интриг. Путем запугиваний и посулов (угрожая предать гласности попытку уклонения от уплаты налогов за родовое поместье) Гитлеру удалось перетянуть на свою сторону сына Гинденбурга. Тайком от канцлера Гинденбурга посетил генерал-лейтенант фон Бломберг, который от имени рейхсвера высказался за национальный фронт под эгидой Гитлера. Хотя Бломберг и был сторонником идей фон Секта, однако, жестоко обиженный в свое время Шлейхером, нанес ему удар в спину. Сыграло свою роль и знаменитое письмо к Гинденбургу сорока крупнейших германских промышленников, настоятельно рекомендовавших ему незамедлительно назначить Гитлера канцлером. Когда 28 января 1933 года Шлейхер попросил у Гинденбурга полномочий на роспуск рейхстага (что президент ранее ему обещал), объявление чрезвычайного положения и издание указа об одновременном запрещении НСДАП и КПГ, президент отказал.
Канцлеру, ничего не подозревавшему об интригах, которые плелись за его спиной, было открытым текстом сказано, что после того, как ему не удалось достигнуть взаимопонимания с НСДАП, его пребывание во главе кабинета нежелательно. Фон Шлейхеру ничего не оставалось, кроме как подать в отставку. Это произошло 28 января 1933 года. Новым канцлером Гинденбург, после некоторых колебаний, назначил Адольфа Гитлера.
Сразу же после прихода Гитлера к власти возник слух о готовящемся против него военном перевороте. Во второй половине дня 29 января распространилась неизвестно кем пущенная весть, будто Шлейхер вместе с Хаммерштейном-Эквордом подняли по тревоге гарнизон Потсдама, чтобы арестовать президента, объявить «государство в опасности» и с помощью рейхсвера захватить власть. Жена сына Гинденбурга еще спустя несколько дней с готовностью рассказывала всем желающим, что престарелого президента заговорщики якобы собирались отвезти в Нойдек в «пломбированном вагоне для скота». Как только слух дошел до ушей Гитлера, новый канцлер немедленно поднял по тревоге… не армию, призванную защищать государство от подобных поползновений, но своих берлинских штурмовиков.
Трудно сказать, насколько слухи о готовящемся путче были правдивы. По крайней мере, в широкоизвестном справочнике «Энциклопедия Третьего рейха» утверждается: заговор существовал, но провалился из-за плохой организации. Как бы то ни было, он не состоялся не потому, что генералы были беззаветно привержены принципам законности и легитимности, а потому, что они просто оказались не в состояния правильно оценить грандиозные масштабы происшедшего в Германии и его фатальную необратимость. Повторилась роковая русская ошибка 1917 года: военному руководству в тот миг казалось, что произошел лишь очередной правительственный кризис, осуществилась новая перетасовка карт в рамках коалиции рейхсвер — нацисты, но никаких принципиальных изменений существующего порядка не произошло. Они думали, что через некоторое время все устоится, «серый кардинал» с помощью интриг вновь вернет себе утраченные позиции, и жизнь пойдет своим чередом.
О том, что приход Гитлера к власти знаменует собой радикальный слом всей политической системы, существовавшей с 1919 года, догадывались в те январские дни немногие. В верхушке генералитета полагали, что, пока жив Гинденбург и руководство армии находится в их руках, захват нацистами политической власти им ничем не угрожает. Шлейхер самоуверенно считал себя единственным возможным кандидатом на пост военного министра и, подавая 28 января Гинденбургу свое прошение об отставке, сам советовал назначить канцлером Гитлера, а не Папена. «Серый кардинал» просил президента только об одном: не отдавать нацистам поста военного министра, ибо это создавало бы «огромную опасность для рейхсвера».
Ближайшее окружение Шлейхера точно так же было абсолютно уверено, что при любом развитии дел портфель военного министра вновь достанется их патрону. С согласия последнего Хаммерштейн-Экворд 29 января посетил Гитлера и пообещал ему содействие в деле назначения его канцлером, получив взамен согласие фюрера на назначение Шлейхера военным министром в новом кабинете. Однако когда вечером того же дня штаб-квартиру Гитлера посетил второй посланник Шлейхера, он был принят весьма холодно. К тому времени Гитлер уже получил от Гинденбурга согласие на то, чтобы новый канцлер сам сформировал и новый кабинет. Имя Шлейхера в его составе даже не фигурировало. Именно в этот миг — необыкновенно кстати! — распространился слух о военном перевороте, и президент решил назначить военным министром знакомого ему Бломберга, незадолго до этого нанесшего своему бывшему начальнику Шлейхеру удар в спину. Папен экстренно вызвал генерала из Женевы и добился того, чтобы Бломберг рано утром 30 января, еще до всего остального кабинета, был приведен к присяге. Тем самым последователям Секта пришлось отказаться от своих планов — на время.
Недавно еще почти всемогущий «серый кардинал» фон Шлейхер был вынужден уйти с политической сцены. Его личное поражение было окончательным, хотя он сам об этом еще и не знал. Пост военного министра достался не человеку из его окружения, что было бы пусть и неприятно, но терпимо, а обиженному им в свое время Бломбергу. Потеряли посты ближайшие соратники фон Шлейхера. Покинул активную военную службу его ближайший помощник генерал фон Бредов. Его единомышленники были сняты со своих постов. Очень скоро и ближайший соратник Шлейхера генерала фон Хаммерштейн-Экворда сменил на посту командующего войсками рейхсвера генерал фон Фрич. Впоследствии западные историки назвали это «трагедией рейхсвера». Трудно согласиться с этим утверждением — ведь и Бломберг, и особенно фон Фрич отнюдь не являлись нацистами и в пределах возможного продолжали следовать строго намеченной линии фон Секта.
Приход нацистов к власти поначалу мало изменил отношения между ними и рейхсвером. Армия, признавая на словах верховенство фюрера, стремилась сохранить свою традиционную автономию в государстве.
У генералов и Гитлера была общая цель — отмена военных ограничений Версальского мира и создание массовой немецкой армии. Однако к заветной цели существовало два пути. Согласно генеральскому плану, массовую армию было необходимо создавать на базе существующего 100-тысячного рейхсвера. А среди части НСДАП, возглавляемой руководителем СА Рёмом, была популярна идея «народного войска» на базе нацистских штурмовых отрядов, численность которых к 1933 году превысила полмиллиона человек. Понятно, что в этом случае все ключевые армейские посты достались бы ветеранам СА, а не профессиональному офицерскому корпусу рейхсвера. Естественно что подобные планы не вызывали энтузиазма у генералитета. В качестве примера можно привести известные слова Браухича: «Перевооружение было слишком серьезным и сложным делом, чтобы можно было терпеть в нем воров, пьяниц и гомосексуалистов» — намек на сексуальную ориентацию Рёма и его ближайшего окружения. Однако нам думается, что эти разногласия СА и рейхсвера были сильно преувеличены, а вернее, сознательно раздуваемы ближайшим окружением Гитлера, в частности, Гиммлером и другими бонзами СС. Есть прямые свидетельства того, что именно в это время усилились контакты между ушедшим в отставку Шлейхером и лидером штурмовиков. Для союза между ними существовала и социальная платформа — после прихода нацистов к власти Рём быстро полевел, фактически перейдя на позиции Грегора Штрассера. Поэтому отнюдь не случайно именно эти трое — Шлейхер, Рём и Штрассер — явились главными жер