Обострение чехословацкого кризиса, грозившего в случае войны, обернуться новым сокрушительным поражением Германии, резко активизировала деятельность различных заговорщических групп в Германии. Они начинают устанавливать контакты друг с другом. Оппозиционные офицеры группируются вокруг продолжателей линии Секта — Шляйхера генералов Людвига Бека и Хаммерштейна-Экворда. О группе заговорщиков в МИДе было сказано выше. Существовала и довольно значительная группа промышленников, тесно связанная с английскими монополиями и по этой причине политически ориентированная на Великобританию. Возглавлял ее знакомый нам Карл Герделер, бывший в свое время обер-бургомистром Лейпцига, а затем, с 1931 по 1935 год, имперский комиссар по вопросам цен. Разногласия с нацистами у него появились из-за некоторых мер по государственно-монополистическому руководству экономикой, изложенных в их четырехлетнем плане. Эти разногласия привели к отставке Герделера. Отставной имперский комиссар был связан с такими магнатами, как банкир Ялмар Шахт, крупные промышленники Герман Рейш, Карл Бош, и рядом других лиц, имевших солидный вес в экономическом мире. Это была, так сказать, их «Промпартия».
Очень влиятельным центром немецких заговорщиков была военная разведка — абвер. Возглавивший его в 1935 году адмирал Вильгельм Канарис занимал двойственную позицию. С одной стороны, как глава военной разведки, он вынужден был участвовать во многих неблаговидных акциях нацистского руководства. А с другой — поддерживал дружеские контакты с лидерами заговорщиков, в беседах с которыми неоднократно критиковал правящий режим и негласно поддерживал своих непосредственных подчиненных, которые на протяжении 5―6 лет являлись главными действующими фигурами заговора. Среди конфиденциальных собеседников Канариса были уже известные нам заместитель министра иностранных дел фон Вайцзеккер, полковник Рудольф Шмундт, группенфюрер СС Артур Небе, Карл Герделер, юристы Гельмут фон Мольтке и Ганс фон Донаньи, консерватор Фабиан фон Шлабрендорф и дипломат-разведчик Ганс Бернд Гизевиус. Один из собеседников Канариса впоследствии вспоминал, что в конце одной из встреч Канарис сказал заговорщикам: «Не забывайте! Мы говорили здесь не об измене. Мы только обсуждали планы спасения нашей родины». (Вполне можно представить, что нечто подобное мог произнести в разговоре со своими друзьями тот же Тухачевский. А с точки зрения многих советских оппозиционеров так оно на самом деле и было.)
Постепенно главной движущей силой всего предприятия становится личный друг и заместитель державшегося несколько в тени Канариса полковник абвера Ганс Остер. 26 сентября 1938 года Канарис назначает его начальником нового в абвере отдела «Ц», в ведении которого находились кадры, финансы и юридические вопросы.
Между тем угроза войны стремительно приближалась. Остер развивает бурную деятельность. Не успел новый начальник генштаба генерал-полковник Франц Гальдер въехать в освободившийся кабинет Бека, как Остер является к нему (старому другу и сослуживцу) и открыто спрашивает, готов ли он, Гальдер, участвовать в военном перевороте. Ненавидя в душе Гитлера, которого в тесном кругу он именовал не иначе, как преступником, душевнобольным или кровопийцей, и вполне доверяя Остеру, Гальдер дал свое согласие. По предложению Остера он проводит секретные переговоры с Ялмаром Шахтом относительно формирования нового правительства и завершает все приготовления до 15 сентября 1938 года. Совместно с Остером начальник генерального штаба составляет план военного переворота. Само выступление намечается на конец сентября.
Первоначально предполагалось арестовать Гитлера после его возвращения с Нюрнбергского партсъезда. Затем Гальдер решил, что сигналом к началу действий послужит момент, когда фюрер отдаст приказ двинуть войска на Чехословакию. Кроме Гитлера, заговорщики планировали арестовать ряд других ведущих функционеров нацистского режима, захватить помещения гестапо, СС, СД, а также радио, по которому прочесть заранее подготовленный текст обращения к населению.
Как и советский, немецкий заговор был сугубо «верхушечным». В него было втянуто достаточно большое количество высших офицеров, что свидетельствует как о значительном его масштабе и организованности, так и о враждебности вермахта Гитлеру. Согласие на участие в военном перевороте дали генерал Эрвин фон Вицлебен, командующий третьим военным округом (Берлин — Бранденбург), граф Эрих фон Брокдорф-Алефельдт, командир размещенной в Потсдаме 23-й пехотной дивизии, полковник Пауль фон Хазе, командир 50-го пехотного полка (Ландсберг-на-Варте), командующий расквартированной в Тюрингии танковой дивизии генерал Эрих Гепнер и командующий немецкими войсками на Западе генерал Вильгельм Адам. Участие в заговоре полицай-президента Берлина графа Вольфа Генриха фон Гельдорфа и его помощника графа Фрица фон Шуленберга гарантировало содействие столичной полиции. Кроме того, им должен был помогать начальник 5-го управления РСХА, группенфюрер СС Артур Небе. Для того чтобы понять роль Небе в нацистской иерархии отметим, что 4-е управление РСХА возглавлял старый друг Небе, еще по службе в мюнхенской криминальной полиции, Генрих Мюллер, по кличке «Гестапо — Мюллер», а 6-е управление — не менее знаменитый Вальтер Шелленберг.
По замыслу большинства заговорщиков, после ареста Гитлер должен был быть предан суду. Участвовавший в заговоре советник имперского суда Ганс фон Донаньи еще с 1933 года (обратим внимание на это чрезвычайно важное обстоятельство!) тайно готовил материалы судебного дела для процесса над фюрером. Кроме того, для подстраховки полковник Остер установил контакт с заведующим психиатрическим отделением знаменитой берлинской клиники «Шарите» профессором Карлом Бонхоффером, который в случае необходимости должен был возглавить врачебную комиссию и объявить фюрера германской нации Адольфа Гитлера душевнобольным. (Это привлечение к делу медиков невольно напоминает третий московский процесс с участием московских врачей.)
Существенной преградой в планах Остера, Гальдера и их сообщников была пресловутая немецкая пунктуальность и дисциплина. Дело в том, что, будучи начальником генштаба, Гальдер не имел права непосредственно отдавать приказы армии, которая подчинялась своему командующему генералу Вальтеру фон Браухичу. Очень многое теперь зависело от вечно колеблющегося командующего сухопутных сил. Хотя 27 сентября заговорщикам и удалось заручиться его согласием, однако справедливо сомневавшиеся в Браухиче Остер и Гизевиус на всякий случай договорились с генералом Вицлебеном о том, что он, в случае необходимости, может начать переворот и без приказа сверху.
Подчинявшийся генералу Вицлебену ударный отряд (спецназ) штаба столичного корпуса должен был в нужный момент ворваться в рейхсканцелярию и арестовать фюрера. Во главе «группы захвата» стояли сотрудники абвера — бывший террорист и руководитель «Стального шлема», известный специалист тайной войны подполковник Фридрих Вильгельм Гейнц и морской капитан Франц Лидиг, которым генерал фон Вицлебен приказал усилить ударный отряд сочувствующими заговорщикам молодыми офицерами, студентами и рабочими. Отряд насчитывал до трехсот человек. По просьбе полковника Остера адмирал Канарис распорядился выделить «ударникам» карабины и взрывчатку. Гейнц был человеком трезвомыслящим и конкретным, а посему считал планы суда над Гитлером или помещения его в лечебницу абсолютно нереальными. «Один Гитлер сильнее Вицлебена со всем его армейским корпусом», — заявил он полковнику Остеру и с согласия последнего разработал план «заговора внутри заговора». Втайне от остальных заговорщиков Гейнц приказал своим людям не арестовывать фюрера, а сразу пристрелить его во время захвата.
К началу агрессии против Чехословакии все было готово. Заведовавший в МИДе аппаратом министра Эрих Кордт (брат встречавшегося с Галифаксом Тео Кордта) вместе с фон Шуленбургом должны были проследить, чтобы большая двойная дверь за часовым у входа в рейхсканцелярию была открыта. Размещенный по частным квартирам ударный отряд Гейнца в полной боевой готовности ждал сигнала. Вицлебен был у Гальдера в здании ОКВ, а Браухич отправился в здание правительства, чтобы услышать решение Гитлера.
Однако все развивалось отнюдь не по предписанному. Известие о том, что для разрешения международного кризиса фюрер согласился на посредничество Муссолини, а также то, что в Бертесгаден прилетел английский премьер Чемберлен, смешало карты заговорщиков. Все действия были отложены, решено ждать результатов конференции. Мюнхенский сговор, таким образом, принес Гитлеру не только внешнеполитический триумф, но и спас ему жизнь, спутав планы заговорщиков, делавших ставку на неизбежный международный провал фюрера и предполагаемую твердость Запада. Фюрер победил, а Запад оказался мягче воска в его руках. Эта победа Гитлера резко повысила симпатии к нему среди германского генералитета, и заговорщики сочли за благо отложить свои планы — ненадолго.
Не прошло и года, как Гитлер вновь подвел Германию к краю пропасти. Не довольствуясь одной лишь Чехословакией, фюрер полным ходом начал подготовку к нападению на Польшу, имевшую договор о взаимопомощи с Англией и Францией. Тут же по привычному сценарию заговорщики возобновили свою деятельность и снова начали с завязывания негласных контактов с англичанами. Уже знакомый нам близкий друг генерала Бека и адмирала Канариса, лидер прусских консерваторов фон Клейст-Шменцин, ездивший в Лондон в 1938 году, через английского журналиста Яна Кольвина, работавшего в Берлине, передал 20 марта 1939 года англичанам сообщение о том, что Гитлер намеревается напасть на Польшу. Затем Карл Герделер и Ялмар Шахт срочно отправились в Швейцарию, где с помощью абверовца-заговорщика Гизевиуса, находившегося в тесной связи с американской и английской разведками, в конце марта 1939 года встретились с неким лицом, близким правительствам Англии и Франции. Через него они информировали Запад, что Гитлер намеревается двинуться на Восток, намереваясь после Данцига и Варшавы захватить Украину и Кавказ. Что могла иметь Британия против такого поворота событий?