14 июля 1939 года в Лондоне у руководителя британской военно-морской разведки появляется подполковник немецкого генштаба граф Шверин. Эмиссар генерала Гальдера детально объясняет англичанам, как предотвратить нападение Гитлера на Польшу: послать эскадру боевых кораблей в Балтийское море, перебросить во Францию две дивизии и группу тяжелых бомбардировщиков и, наконец, ввести в состав кабинета Чемберлена Уинстона Черчилля. Еще до графа Шверина в Лондоне побывал другой посланец Гальдера, офицер германского генштаба Бом-Теттельбах. Он тайком навестил заместителя военного министра и ряд других высокопоставленных деятелей, пытаясь выяснить у них, как Англия относится к «польскому вопросу». Оба эмиссара ничего не добились. Их собеседники в самых общих словах заверяли, что Англия выступит в защиту Польши, но не давали никаких конкретных обещаний. Подобная недоверчивость и осторожность в отношении немецкой оппозиции дорого стоила англичанам и всему остальному миру: взятый в 1945 году в плен союзниками Бом-Теттельбах на допросе заявил, что его начальник, генерал Гальдер, арестовал бы Гитлера в августе 1939 года, если бы был уверен в поддержке англичан.
Начальник генштаба был не единственным человеком в Германии, тайно информировавшим Запад о планах фюрера. (А не вспомнить ли нам в этой связи обвинения в шпионаже на московских процессах. Как видим, шпионажем — причем добровольным и бескорыстным — могут заниматься очень высокие армейские чины.) Через одного из своих друзей Канарис во второй половине июня 1939 года передал английской разведке секретные сведения о том, что Гитлер нападет на Польшу вскоре после 26 августа. Возможно, что такие же сведения поступили и от его заместителя полковника Остера. Не оставались в стороне и заговорщики в МИДе: барон фон Вайцзеккер через поверенного в немецких делах в Лондоне Эриха Кордта предупредил о том же сэра Роберта Ванситтара. Чтобы подтолкнуть недоверчивых англичан к активным действиям, полковник Остер даже состряпал фальшивку — стенограмму речи Гитлера на совещании военных, якобы составленную неким офицером генштаба. Подложная речь пестрела бранью и призывами к мировому господству. 25 августа подделку подбросили в английское посольство в Берлине, однако его сотрудники не отнеслись серьезно к анонимной записи.
В конце августа, перед самым началом второй мировой войны, заговорщики стали готовить планы нового военного переворота. В обсуждении участвовали уже известный нам Гизевиус, близкий друг Бека и ученик Секта генерал Томас и бывший президент имперского банка Шахт. (Томас был начальником Военно-экономического управления ОКВ, и в одной из своих памятных записок 1939 года предупреждал, что нападение Германии на Польшу будет иметь своим следствием мировую войну, выдержать которую в материально-техническом отношении Германия просто не сможет. В соответствии с заветами Секта и Шлейхера, генерал Томас особенно предостерегал против войны с Советским Союзом, указывая на его гигантский военный и экономический потенциал.) Гизевиус, Шахт и Томас, видя приближение очередного рокового момента во внешнеполитической деятельности Гитлера, вновь захотели использовать его. Они явились к Канарису с целью побудить его к решительным действиям. Но хитрый адмирал и на этот раз свел дело к одним разговорам.
Впрочем, это был не единственный план военного переворота, судорожно появившийся на свет в то время. Уже после того как война в Польше началась, в сентябре 1939 года, свой план переворота составил старый сподвижник Секта и Шлейхера, главный сторонник союза с Красной Армией генерал Хаммерштейн-Экворд. Вновь призванный в армию и командуя армейской группой на Западном фронте, генерал собирался арестовать Гитлера, когда фюрер приедет в его штаб, расположенный в Кельне. О решительных намерениях Хаммерштейна-Экворда его соратник Шлабрендорф информировал британского поверенного в делах Д. О. Форбса, еще остававшегося в Берлине. Слабым местом плана Хаммерштейна-Экворда была его зависимость от того, приедет ли Гитлер в Кельн или нет. То ли фюреру везло, то ли он все же располагал какой-то информацией о деятельности заговорщиков, но в Кельн он не поехал. Хаммерштейн-Экворд вскоре был уволен в отставку, и хотя и продолжал активную заговорщическую деятельность, однако возможности были уже не те. Способности же своих «братьев по заговору» он оценивал весьма скептически, чтобы не сказать большего! Пожалуй, фраза, сказанная одному из единомышленников, говорит именно о большем: «Господин Пехель! Меня, старого солдата, эти люди сделали антимилитаристом!»
Хаммерштейн-Экворд, этот старый ученик Секта и ближайший друг Шлейхера, обладал незаурядными способностями к глобальному предвидению событий. Едва лишь нацисты пришли к власти в 1933 году, как в ноябре того же года он заявил одному из своих друзей, что не желает участвовать в войне против русских. Когда же в 1939 году мировая война началась, он неоднократно говорил своим друзьям, что Германия должна ее проиграть, ибо только так она сможет избавиться от нацистов. Никаких иных возможностей избавления от гитлеровского режима внутри страны он не видел. Умер отставной генерал в апреле 1943 года, однако его сыновья-офицеры активно участвовали в заговоре вплоть до его полного разгрома.
Молниеносная победа над Польшей при полной пассивности формально воюющего с Германией Запада существенно изменила отношение генералитета к фюреру. Поэтому, когда в конце октября — начале ноября 1939 года первый обер-квартирмейстер генерального штаба Карл Генрих фон Штюльпнагель (кстати, один из активных участников нелегального советско-германского сотрудничества 20-х — начала 30-х годов) осторожно прозондировал настроения командного состава, то всего лишь два генерала — фон Лееб и фон Вицлебен — дали свое согласие на участие в акции против нацистской верхушки. Планы переворота пришлось отложить до более благоприятного момента, а вплоть до него довольствоваться шпионажем в пользу Запада. При этом то, что Германия и страны Запада вроде бы находились в состоянии войны, заговорщиков ничуть не смущало. Уже 2 сентября 1939 года по поручению адмирала Канариса один младший офицер абвера предупредил английского военного атташе, что в 11 часов утра следующего дня на Лондон будет произведен воздушный налет. Своим ближайшим помощникам глава абвера говорил: «Ужасно, если Германия потерпит поражение, но еще ужаснее, если Гитлер одержит победу». Англичане оперативно передали информацию в Лондон, однако в последний момент генералу Гальдеру удалось отговорить Гитлера от удара по столице Великобритании, и тревога оказалась напрасной. На этот раз напрасной. Когда же Гитлер решил напасть на Голландию (первоначально это планировалось сделать 12 ноября 1939 года), то помощник Канариса полковник Остер через своего агента предупредил бельгийское и голландское посольства в Берлине о начале войны.
Очередной приступ страха перед планами Гитлера на генералов напал тогда, когда, быстро разгромив Польшу, фюрер решил немедленно обрушиться на Францию. Перед мысленным взором генералитета вновь замаячили страшные картины пережитой на Западном фронте катастрофы 1918 года. Первоначальный план фюрера — выманить французов и англичан из их первоклассных укреплений на поле битвы и там разгромить — показался большинству генералов попросту безумным. Он вызвал возражения Браухича, Гальдера, Томаса и Штюльпнагеля. Невзирая на это, Гитлер 16 октября потребовал начать подготовку к наступлению. Саботируя приказ фюрера, Гальдер и Браухич специально разработали план кампании нарочито небрежно. Тем не менее 22 октября Гитлер вернул Кейтелю план со своими замечаниями и заявил, что наступление на Францию начнется 12 ноября. Генералы вновь засуетились. Начальник генштаба Гальдер в разговоре с ближайшими сподвижниками сказал, что вот уже какую неделю он приходит к Гитлеру с пистолетом, чтобы, если удастся, застрелить его. Судя по некоторым историческим приметам, не удалось. («Дайте мне револьвер, я застрелю Сталина!» Тоже не удалось…)
За всеми этими разговорами вновь сплотилось прежнее заговорщическое ядро — Бек, Канарис, Гальдер, Остер, Штюльпнагель, Гельдорф, Герделер, Шахт, Донаньи. Центром их действий стала штаб-квартира генштаба в Цоссене. И к началу ноября путчисты в очередной раз решились на организацию государственного переворота. На сей раз — в том случае, если Гитлер будет настаивать на своем приказе о наступлении на Запад. Решено было использовать старый план дворцового переворота. Однако за прошедший год ситуация резко изменилась — не в пользу заговорщиков. Во-первых, в столице стало гораздо меньше воинских частей, на которые они могли рассчитывать, зато заметно увеличилась численность их потенциальных противников — гестаповцев, эсэсовцев и сотрудников СД. Во-вторых, Германия теперь находилась в состоянии войны с Англией и Францией, которые запросто могли воспользоваться ее внутренними неурядицами и вторгнуться на немецкую территорию в своих корыстных целях. А до того, чтобы открыто, по-ленински, желать поражения своей стране, немецкие заговорщики все-таки не дошли.
Чтобы избежать этой второй, вообще-то говоря совершенно гипотетической опасности, полковник Остер решил тайком установить контакт с Англией через посредство папы Пия XII. Глава католического мира много лет жил в Германии и ненавидел безбожных нацистов, о чем в абвере хорошо знали. Для столь ответственных переговоров заговорщики отправили в Рим мюнхенского адвоката Йозефа Мюллера, лейтенанта запаса. Под видом агента абвера он был переброшен в Италию в середине ноября 1939 года. Ему удалось встретиться с личным секретарем папы Лебером и передать, что он уполномочен группой Бека и прибыл с целью: выработать условия мира с Англией и получить от Запада гарантии того, что на Германию не нападут, если там произойдет переворот. Надежды лейтенанта запаса встретиться с папой и Галифаксом не сбылись, но о поступивших предложениях английского посла в Ватикане Осборна все же проинформировали.
5 ноября 1939 года и этой попытке военного переворота пришел бесславный конец. В этот день Гитлер вызвал главнокомандующего Браухича к себе для доклада, и было решено начать мятеж, если фюрер вновь будет настаивать на наступлении через семь дней. Нервничающий Браухич начал доклад. Гитлер решительно отметал все его возражени