Страшно вновь наступить на те же самые грабли, зная, как больно собирать потом себя по осколкам.
Повисшее между нами молчание не было напряжённым, нет. Оно отдавало горьким привкусом недопонимания, прошлых обид и скорбью о том, что могло бы быть между нами. И чего так и не случилось. И я почти (почти!) поверила, что сейчас он встанет и просто уйдёт, оставив меня один на один с невесёлыми размышлениями. Но…
Боже, это же Потапов! Он хоть раз сделал так, как хотела я? Хоть раз?!
— Ир, всё будет хорошо, — тихо протянул Максим, перехватив мою руку и осторожно сжав запястье. Вынуждая меня убрать ладони от лица и посмотреть на него. — Я обещаю, я смогу защитить тебя и наших детей. Я…
— Ты, правда, не понимаешь? — устало вздохнув, я откинулась на подушку, уставившись невидящим взглядом в потолок. — Знаешь, в детстве я мечтала, что у меня будет большая семья. Романтичная история любви, взаимопонимание, дети… И свадьба. Какая девочка не мечтает о красивой свадьбе?
— Ир…
— А потом со мной случился ты, Потапов, — я вздохнула, смежив глаза и потерев переносицу. По телу разливалась безграничная усталость, притупившая все чувства, тлевшие где-то в душе. — Человек, которому не нужны лишние привязанности. Человек, который не склонен к романтике и лишним эмоциям. Расставаться с мечтами из детства о большой и светлой любви было больно, да… Но я смогла, Макс. Смогла научиться жить без тебя, одна в большом городе, с двумя детьми и…
— И тут снова я? — спокойно уточнил Потапов, неосознанно переплетая наши пальцы и касаясь губами моей ладони. Вызывая волну мурашек по телу и заставляя сердце предательски ёкнуть. Опять.
— Да нет, — тут я не выдержала и усмехнулась, качнув головой. Старательно делая вид, что это не я наслаждалась нехитрой лаской и не спешила прерывать её. Что это не я впитывала как губка это внезапное проявление нежности с его стороны.
Не я и всё тут. И глупое сердце сбивалось с ритма вовсе не от того, как мягко смотрел на меня этот мужчина.
— Увы, в этот раз это был не ты, — снова качнув головой, я вздохнула, закусив губу до боли. — Просто именно ты оказался единственным, кого я знаю в этом городе. Единственным, кому я могла доверить детей. Но я… Я не думала, что именно их благополучием ты будешь меня шантажировать. Точно нет.
— Ты преувеличиваешь, — хмуро возразил Потапов, выпрямившись и выпустив, наконец-то, мою руку из своей хватки. — Я всего лишь…
— Привёл самые точные и самые действенные аргументы, — я криво усмехнулась, сжав пальцами одеяло так, что побелели костяшки. — Да, я помню, как виртуозно ты умеешь вести переговоры, Максим. А ещё знаю, что это был далеко не единственный способ избавиться от внимания опеки. Да, самый действенный… Но не единственный, верно?
С минуту Потапов молчал, опустив голову и пристально разглядывая собственные ладони. Расстегнул ремешок наручных часов и повертел их в пальцах, явно пытаясь взять себя в руки. А после нехотя признал, вновь застегнув браслет на запястье:
— Верно. Я мог бы сказать, что сожалею о том, что всё получилось вот так, но… Не хочу тебе врать, Ир. Я ни капли об этом не жалею, — едва заметно пожав плечами, Потапов вздохнул и снова поймал мои пальцы, крепко сжимая их в своей ладони. — А ещё я могу пообещать, что ты тоже не будешь об этом жалеть. Просто… Просто доверься мне, хорошо?
«Просто доверься мне…»
Я медленно вздохнула и так же медленно выдохнула, катая эти слова на языке. Они отдавались ноющей болью где-то в душе, оставляли после себя приторно-сладкое послевкусие и… Давали надежду. Глупую, ложную, совершенно бессмысленную, но…
«Просто доверься мне…»
Закрыв глаза на мгновение, я шумно втянула воздух носом, чувствуя, как по щекам стекают не прошеные слёзы. Как же у него всё просто, просто и легко! Просто вернулся в мою жизнь, просто стал её неотъемлемой частью, просто попросил меня о доверии. И не важно, что было в прошлом, не важно, что между нами бездна недопонимания, не важно!
Я просто должна поверить. Просто должна.
— Не жди от меня таких обещаний, Потапов, — мой голос ощутимо хрипел. И я гулко сглотнула, непроизвольно облизнув пересохшие от волнения губы. — Всё, что нас связывает — это дети. Да, у нас есть общее прошлое, да у нас теперь общее настоящее, но… Не надейся, что тебе будет со мной легко, Макс. В этот раз я не буду удобной, в этот раз…
Я замолчала, пытаясь подобрать правильную формулировку. И только сейчас обратила внимание, что он улыбался. Сидел, слушал меня и улыбался, продолжая прикасаться губами к моей ладони. И я могла официально назвать себя дурой, потому что у меня не хватало силы воли и здравомыслия, чтобы разорвать этот контакт.
Не хватало и всё тут.
— В этот раз между нами нет ничего личного, Макс, — наконец, проговорила я, вздрогнув от ощущения тёплых губ на слишком чувствительной коже. — Нет, и не будет. Наш… Брак — всего лишь способ защитить детей, не более того. Надеюсь, ты это понимаешь?
— Более чем, — Потапов едва заметно поморщился, потерев заросший щетиной подбородок. И замолчал, явно о чём-то задумавшись.
Наклонившись вперёд, опираясь локтями на колени, он сцепил пальцы в замок и уставился в никуда. Между его бровей пролегла глубокая, хмурая складка, а чувственно очерченные губы сжались в тонкую линию, выдавая стремительно испортившееся настроение мужчины. Я даже невольно вжала голову в плечи, ожидая закономерного шквала возражений и взаимных упрёков, но…
Потапов лишь сдержано кивнул, неторопливо поднявшись с кушетки. Засунув руки в карманы брюк, он смерил меня нечитаемым взглядом. Его губы растянула многообещающая улыбка и до того, как я успела хоть как-то среагировать, он навис надо мной, опаляя горячим дыханием мои приоткрытые губы.
— Ты права, в этот раз всё будет по-другому… — тихо шепнул Макс, глядя прямо на меня, не отводя взгляда и почти не моргая. И я заворожено следила за тем, как вспыхивают яркие искры в тёмной, пугающей глубине его глаз. — Готовься, Потапова… Тебе тоже придётся знакомиться заново, со мной. И да…
Тут он хмыкнул, легко коснувшись губами моих губ, поймав испуганный вздох:
— Сейчас я ухожу, но буду очень, просто очень по тебе скучать. Вместе с мелкими. Отдыхай, Ириш.
На этой ноте, он просто взял, развернулся и ушёл, оставив последнее слово за собой. Оставив меня одну — ошарашенную, оглушённую, не знающую, чего от него ещё ждать. В голове поселилась звенящая тишина, а в душе царил полный и беспросветный хаос из противоречивых эмоций и чувств.
И что с этим делать, я не представляла. Я вообще не понимала, что будет дальше и как, и знала только одно. В этот раз никакой любви, исключительно деловое соглашение, только и всего.
— Ничего личного, Потапов, — тихо повторяю себе под нос, закрыв глаза и позволив себе расслабиться. — Ни-че-го…
Тонкий перезвон сомнений, где-то на краю сознания, я благополучно проигнорировала, отмахнувшись от них.
Глава 10
Максим Потапов
Стоя на крыльце хирургического корпуса, я честно пытался понять, как же я дошёл, до жизни-то такой, а? Каким таким макаром из закоренелого холостяка я вдруг эволюционировал до отца, а потом и до мужа? И когда, мать вашу, в моей грёбанной, вполне себе распланированной судьбе случился этот хренов поворот в не туда? А самое главное…
Почему я не испытывал ни капли сожаления по этому поводу? Ни на грамм.
— Значит так, да? — я сощурился, засунув руки в карманы брюк и сжав пальцы в кулак. Хмыкнул, качнув головой и качнувшись с пяток на носки и обратно. — Значит, ничего личного, так, Потапова? Ну-ну… Это мы ещё посмотрим!
Где-то за грудиной уверенно и сильно билось сердце, разгоняя по телу адреналин, а в душе разгоралось такой знакомый мне пожар из дикого нетерпения, предвкушения и сумасшедшего азарта. Того самого азарта, с которым я прогибал под себя поставщиков и партнёров. Того самого, что давал мне силы упрямо переть напролом даже там, где другие сдавались на полпути. И если Ирина думала, что я отступлюсь, оставлю брошенный мне вызов без ответа…
Что ж, она явно меня недооценила. Потому что в этом противостоянии у неё не было ни единого шанса на победу, с самого начала. В этот раз я не оступлюсь. Ни за что.
— Чёрт, надо было купить лимоны, — досадливо протянул Ильин, смерив меня завистливым взглядом.
— На кой? — спросил я без особого интереса, сбегая с крыльца и шагая в сторону парковки для посетителей.
— Чтобы стереть с твоего лица это довольное выражение, — весело фыркнул Гор, приземлившись на переднее пассажирское. И уже куда серьёзнее поинтересовался, не дождавшись реакции на своё «остроумие». — Что, всё так хреново?
— По шкале от одного до десяти? — уточнил я, заводя двигатель и плавно выруливая на оживлённый проспект. И криво усмехнулся, вливаясь в поток машин. — На все двадцать пунктов, мать их.
Наступившую тишину нарушало лишь тихо бубнившее радио, где крутили какую-то модную попсовую фигню. И я даже порадовался, что в кои-то веки в этой акуле юриспруденции проснулось чувство такта, позволил себе расслабиться, да. Но…
— Ладно, я должен это спросить, — всё-таки не выдержал Ильин и хлопнул по колену ладонью. — Где ты накосячил, когда и, самое главное, насколько сильно?
Ну да, где Гор, а где чувство такта?
Сжав пальцами оплётку руля так, что побелели костяшки, я досчитал сначала до десяти, потом до двадцати. Медленно вдохнул, так же медленно выдохнул и всё равно не выдержал, огрызнувшись:
— Тебе не кажется, что это не твоё дело?!
Моё недвусмысленное предупреждение, друг стоически проигнорировал. Только улыбнулся чему-то своему и тут же продолжил:
— Нет, я не спорю, это действительно не моё дело, но как твой друг… И твой адвокат, конечно же, я просто обязан быть…
— Просто заткнись. Нахрен, — процедил я сквозь зубы, испытывая непреодолимое желание познакомить лоб этого неуёмного с приборной панелью собственной машины. И, чуть подумав, всё-таки добавил. — Пожалуйста.