— Если мы с душой споём Киркорова, нас в зале на смех поднимут, — ответил ему Ваня, снова удерживая стул на ноге. Петя во всех красках начал представлять, как этот стул полетит Низовцеву в голову, если он ещё раз его уронит.
— Может, сами что-нибудь сочините? — спросила Вика.
— Отлично, давайте! Как у тебя с рифмами? — воскликнул Петя и демонстративно задумался. — С днём учителя вас поздравляем, счастья-здоровья желаем?
— В могиле мы вас представляем! — радостно добавила Миля.
Петя сделал глубокий вдох и посмотрел на Вику, у которой дрожали губы от сдерживаемого смеха.
— Ванечка, милый, скажи что-нибудь дельное, а то в нас сейчас полетят палочки.
Ваня задумчиво посмотрел в окно.
— Мы можем перепеть что-то известное, но слова поменять — придумать про школу. Это будет легче, чем сочинять с нуля. Можем попробовать и «Би-2», в принципе. Возьмём песню «Варвара», она известная, мелодичная, но не слишком грустная. А слова переделаем.
— А кто переделывать будет, ты? — спросил Петя.
— Да, могу и я, — Ваня пожал плечами. — Это не сложно.
— Если «Би-2» всех устраивает, то вы можете сегодня хотя бы мелодию потренировать, а слова я подпою оригинальные, — сказала Миля и посмотрела на Петю. Петя кивнул и вернулся за установку.
Миля взяла со стойки микрофон и встала напротив парней. Она открыла в телефоне текст, а парни глянули каждый свою партию и послушали, как песню исполняет группа. Когда все были готовы, Ваня снова накинул гитару и заиграл вступление. Через пару тактов к нему присоединился Петя. Потом начала петь Миля.
Петя быстро понял, что Миля не справлялась с сольным вокалом, как бы ни старалась. А ещё его беспокоила необходимость отпрашиваться у отца каждую среду, придумывая отмазки. Репетиции им нужны. Миля не успела распеться, к тому же стеснялась, а Ваня оказался к этому не готов, и как только Миля съезжала с мотива, он переставал играть и начинал её исправлять.
— Там длинная нота, протяни слово и чуть выше в конце, — сказал он Миле, очередной раз остановив игру.
Миля, с красными щеками, кое-как пропела куплет, но на второй попытке снова промахнулась. Петя понял, что сегодня Миля петь не сможет, при Ване она пела ещё хуже, чем обычно. В конце концов, она остановилась сама.
— Сыграйте без меня всю песню, а то мы так здесь до ночи просидим, — сказала она со смешком, за которым, Петя знал это, она скрывала неловкость.
Он кивнул Низовцеву, чтобы тот начинал вступление. Без Мили они продвинулись дальше: сыграли два куплета, но дальше шёл проигрыш, и тут они застряли — Ваня улетел вперед, а Петя играл, не меняя ритма, и получилось, что он стучал невпопад к Ваниному перебору. Они оба резко перестали играть. И как раз в этот момент у Пети зазвонил телефон. Сжав челюсть, он сунул руку во внутренний карман пиджака и посмотрел на экран. Конечно, это был отец. Петя быстро бросил взгляд на часы — они показывали без пятнадцати шесть. Так поздно…
— Да, — ответил он как только мог ровно под прицелом трёх пар глаз.
— Где ты? — спросил отец без какого-либо приветствия.
— На русском. Почти закончил.
— Дай учителя.
Петя посмотрел на Вику и пошёл к ней, она тоже встала и пошла ему навстречу. Петя передал ей телефон, и она, беззвучно прочистив горло, быстро заговорила на октаву выше:
— Сергей Борисович, добрый вечер, как раз собиралась вам звонить! Вы, должно быть, Петю потеряли, мы… Нет, ну что вы, не слабый, просто запутался тут в материале… — Вика подняла взгляд на Петю, и губы её дрогнули в скрываемой улыбке. — Вы знаете, мы тут с ним случайно выяснили, что он совершенно не разбирается в ритмах. Стихотворных, разумеется. Да, представляете, постоянно бьёт не туда. Ударением, я имею ввиду. Вот и просидели с ним весь вечер.
Вика покраснела, казалось, ей стоило больших усилий не смеяться, а Пете больше всего хотелось вырвать у неё из рук телефон. Но он просто стоял как идиот и смотрел, как она щебечет отцу:
— Нет, мне не трудно, конечно. Он через пару минут уже домой пойдёт, думаю, на сегодня он показал всё, что мог. Не за что, Сергей Борисович, я только рада. Всего доброго!
Вика положила трубку и, взглянув на Петю, расхохоталась.
— Петруша, ты бы себя видел!
Петя себя, конечно, не видел, но чувствовал, что по его шее и щекам разливаются волны жара.
— Знаешь, ты могла бы просто сказать, что я всё исправил и уже выхожу, — сказал он предельно ровным голосом.
— Конечно, могла бы. — Вика кивнула с улыбкой от уха до уха. — Но это не так весело.
Петя резко вдохнул через нос и перевёл взгляд на Низовцева, который, кажется, не вполне понял, что произошло, но явно еле сдерживал смех.
— Ладно, думаю, на сегодня достаточно, — сухо проговорил Петя, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство. — Задачи мы поняли: Низовцев правит текст, Миля учит мотив, вместе отрабатываем проигрыш. Встречаемся здесь же… когда-нибудь. Я дам знать.
Миля и Ваня молча кивнули. Парни отключили оборудование. Низовцев застегнул чехол с гитарой, подхватил рюкзак и повесил на руку пиджак. Он посмотрел на Вику, которая снова сидела за учительским столом. Она, не отрываясь, сказала ему:
— Я дорешаю, и пойдём, две минуты.
Петя подошёл к учительскому столу.
— Мне нужно закрывать кабинет.
— Ты не умрёшь, если подождёшь одну минуту, — Вика лихорадочно бегала глазами по примеру, который пыталась решить и, видимо, застряла. Петя наклонился ближе и заглянул в её тетрадь.
— Вот здесь, — Петя ткнул пальцем в лист. — Ты взяла не ту формулу. Эту задачу нужно решать через теорему Лагранжа.
Вика резко захлопнула тетрадь.
— Кажется, я тебя не просила помогать.
— Как и я тебя.
Несколько секунд они сверлили друг друга глазами. Вика хмыкнула, отвела взгляд и быстро побросала учебники в сумку. Потом она растянула губы в ухмылке, подошла к Низовцеву и взяла его под руку.
— Пойдём, Ванечка, распишешься на груди у своей главной фанатки. А ты! — Она обернулась, указала пальцем на Петю и высоким голосом сказала: — А ты, Певцов, поработай ещё с ритмами. А то плаваешь…
И они с Низовцевым со смехом вышли из кабинета.
Петя скрипнул зубами.
Пока они с Милей проверяли, в порядке ли оставляют класс, голова у Пети горела от мыслей. Во-первых. Вольская. Невыносима. Петя с горечью подумал, что она, возможно, даже поладила бы с его отцом — критиковать Петину игру, кажется, — их общее хобби. Чёртова рыжая. Ещё и ушла с Низовцевым под руку…
Да, во-вторых, Низовцев. Петя вздохнул и провёл рукой по волосам. Как такое возможно? Как могло получиться, что именно в этом году, когда Петя остался без напарника и уже потерял всякую надежду, Ваня Низовцев, новенький бюджетник с дорогущей гитарой, свалился к нему в класс, как какое-то грёбаное чудо?
ВАНЯ
Ваня с Викой вышли из кабинета, продолжая смеяться. Отшутившись и переведя дыхание, Вика поправила волосы и спросила:
— Ладно, я плохо разбираюсь в музыке, так что, пока Петруша вызывает скорую своей самооценке и не слышит нас, скажи мне: как он на самом деле играет? По шкале от одного до десяти, где один — это «Бунько на алгебре», а десять — «Певцов-играет-как-костюмы-носит».
Ваня рассмеялся, потом серьезно ответил:
— Сто.
Вика удивленно посмотрела на него.
— Он настолько хорош?
Ваня кивнул.
— И даже лучше. У него нереальное чувство ритма и техника игры. Он как будто заранее знает, что я собираюсь играть, и тут же накидывает подходящий ритм, помогает импровизировать. Это было…
Ваня задумался, подбирая слово.
— Красиво. Не знаю, как объяснить, но то, что он умеет, — впечатляет.
Какое-то время оба молчали, каждый в своих мыслях. Потом Вика тихо пробормотала:
— Он совсем другой, когда играет. И ты тоже. Вы как будто… Как будто расслабляетесь оба. Забываете, где вы и с кем.
Ваня удивлённо посмотрел на Вику — разве она не геометрию решала?
— Да. Музыка помогает… Быть другим.
— Каким?
Ваня ненадолго задумался.
— Громким. Заметным. — Ваня поправил чехол на плече. — Богатым?
Вика грустно улыбнулась.
— Богатые тоже плачут, Ванечка, поверь мне.
Ваня ничего не ответил, молча приглашая её продолжать. Вика тихо и задумчиво сказала:
— Мне кажется, когда мы жили проще, мама была счастливее. Сейчас она… Отдалилась.
— Мы тоже отдаляемся от родителей. Взрослеем, и уже не так в них нуждаемся, как в детстве.
— Да, но в детстве родители с тобой играют, смеются, разговаривают как-то… мягче, что ли. А сейчас… А сейчас никто не нежничает. Только задают вопросы: «Как в школе, как оценки». Только требуют.
Ваня подумал о своей маме, которая не далее как сегодня утром за завтраком трепала ему макушку, как трёхлетнему, а он шутливо отбивался от неё ложкой, поэтому промолчал. Наверное, у Вики в семье завтракают иначе.
Они вместе неторопливо добрели до кабинета русского. Ваня стукнул в дверь два раза, и они зашли.
— О, Ваня, а я уж думала, ты не придёшь, — радостно сказала Яна, оторвавшись от тетради, а потом заметила, что за Ваней в кабинет зашла Вика. Яна тут же приветливо обратилась к ней: — Добрый вечер, Виктория! Ты тоже играешь?
Вика ответила, ухмыльнувшись:
— Только на нервах Певцова.
Яна с Ваней прыснули. Ваня забросил чехол на шкафы и повернулся к Яне:
— Ещё не закончили?
Яна опустила глаза на свой стол, который больше походил на руины. Вокруг неё лежали стопки тетрадей, открытый словарь, учебники и несколько книг со стихами.
— Почти, — сказала она немного растерянно, как будто только сейчас заметила, в каком состоянии её рабочее место.
Ваня замялся, не зная, можно ли предложить Яне помощь при Вике. Но Вика неожиданно спросила её сама:
— Может быть, мы можем вам чем-нибудь помочь?
Яна с улыбкой покачала головой.
— Нет, одиннадцатый класс, спасибо. Бегите домой, а то поздно уже.