— Серьёзно, вы отлично сыграли, глаз было не оторвать! — с жаром продолжила Яна, и у Вани в груди растеклось тепло.
— Рад, что вам понравилось. — Он чувствовал, что краснеет, и повернулся к шкафам. — Я положу гитару?
Яна помедлила.
— Положи. Если, конечно, ты не хочешь ещё что-нибудь сыграть.
Ваня бросил на неё взгляд.
— Вы хотите, чтобы я сыграл вам? Сейчас?
Яна как будто смутилась.
— Ну, если ты не против. У тебя здорово получается. Ты говоришь, что мне идёт фортепиано, тогда тебе однозначно к лицу гитара.
Ваня почувствовал приятный трепет.
— Я сыграю вам. Когда буду с другой гитарой, — мягко ответил он.
— Ладно. — Яна кивнула, а потом добавила: — Может, хочешь кофе? Отметим ваше выступление! Если ты, конечно, не занят.
Ваня быстро прикинул, чем ему грозит прогул классного часа. Впрочем, это не имело значения.
— Абсолютно свободен, — уверенно сказал он.
Яна радостно улыбнулась, подошла к своему столу и щёлкнула чайником.
— А я думала, вы с Певцовым пойдёте куда-нибудь. После вашего фурора вечеринка прямо напрашивается.
— Думаете, мы по каждому поводу устраиваем вечеринки? Говорите прямо как взрослые.
— Я и есть взрослая, Низовцев! — Яна картинно возмутилась и ткнула в него пальчиком.
Ваня фыркнул и с улыбкой закатил глаза:
— Да, я помню, вам тридцать семь. А мне тогда будет сорок.
— Да. — Яна хихикнула. — Тебе подходит.
— Я выгляжу, как старик? О, моё сердце разбито! — Ваня приложил руку к сердцу и повержено склонил голову.
— Нет, выглядишь отлично, но по поведению ты гораздо старше своих прекрасных семнадцати.
— Восемнадцати. И ничего в них нет прекрасного, — буркнул Ваня.
— Отчего же? — спросила Яна, открыв дверцу шкафа, где стояли чашки. — Так что в итоге, кофе? С вафельками!
Яна продемонстрировала пачку вафель и выжидающе посмотрела на него. Ваня улыбнулся. Какая же она всё-таки милая.
— А вот и не угадали. Не с вафельками.
Ваня открыл рюкзак и достал оттуда бумажный пакет с выпечкой.
— Боже, Ванечка, ты просто волшебник! — Яна швырнула вафли обратно в шкаф и бросилась к Ване, протянула руку, но тут же смешно замерла. — Ну то есть — это мне, да?
Ваня тихо рассмеялся и вручил ей пакет.
— Конечно вам. С днём учителя! Спасибо за ваш труд и всё такое.
Яна взяла пакет и тут же сунула туда нос.
— Как вкусно пахнет! Они даже тёплые, когда ты успел? Ой, тут столько всего!
— Мы же не хотим, чтобы вы умерли с голоду, — ответил Ваня, не отрывая взгляд от Яны, жадно рассматривавшей содержимое пакета. Она выглядела такой радостной, что Ване захотелось купить ей все круассаны в мире.
— Конечно, не хотите. Вам ЕГЭ по русскому сдавать, кто вас будет готовить?
— Кто нам будет литературу так интересно преподавать, вы хотели сказать. — Ваня сел за последнюю парту и придвинул соседний стул, чтобы Яна села напротив.
— Интересно, значит? Это здорово. Лучшее, что может услышать учитель от выпускного класса. К сожалению, такое говорят реже, чем хотелось бы.
— Да бросьте, не прибедняйтесь. Вы купили любовь даже самых скептичных, когда обсудили с нами вне программы «Осень в дерзком шарфике». Вас все обожают.
Яна мягко улыбнулась. Тут они услышали, что вскипел чайник, и оба встали.
— Сидите. — Ваня прошел к учительскому столу, взял с подоконника чайник и вернулся к их парте. Бросив взгляд на Яну, он сказал:
— Вы опять так смотрите, как будто я вас от толпы разбойников в лесу спас, а не чайник притащил.
— Хорошие манеры, Иван, покоряют не меньше, чем спасение в лесу. — Яна разорвала бумажный пакет и разложила выпечку между ними.
— Вы говорите, как учительница литературы.
Яна засмеялась.
— Вот странно-то, да?
Ваня открыл кофейную банку.
— Мне…
— Ложку с горкой. Я помню.
Под Янину теплую улыбку Ваня опрокинул ложку над её чашкой, себе положил две, налил воды, вернул чайник на место и снова сел напротив Яны. Она молча наблюдала за ним, помешивая кофе, в который уже добавила молока им обоим. Ваня посмотрел на гору выпечки, взял слойку с курицей и заметил, что Яна ничего себе не выбрала.
— Почему вы не едите?
— Я стесняюсь, — пробормотала Яна смущённо.
— В смысле? — Ваня уже хотел было откусить кусок курника, но замер от неожиданности. — Вы стесняетесь есть? При мне? Как это?
— Я такая голодная, что буду сейчас есть со скоростью гепарда. Это не слишком-то женственно.
Ваня улыбнулся и покачал головой.
— Ешьте, как вам удобно. Вы не можете стать менее красивой, что бы не сделали.
Яна опустила глаза, тоже улыбнулась и протянула руку к сырному круассану, а Ваня подумал, что, кажется, опять ляпнул лишнего.
— Ладно, — Яна откусила большой кусок и начала жевать.
— Вот видите, совсем не страшно. Как я и говорил. — Он махнул рукой перед ней, как бы обводя её силуэт. — По-прежнему красивая.
Ваня произнёс это и подумал, что ему жизненно необходимо какое-то устройство, которое бьёт током каждый раз, когда следует заткнуться. Что с ним не так? Откуда столько комплиментов? «Она учитель», — в сотый раз мысленно напомнил он себе. Хоть и молодой, красивый, добрый, очаровательный… Но учитель. От которого он иногда не может отвести взгляд. Или всегда.
В поисках темы для беседы, которая прервала бы этот очень неуместный поток мыслей, Ваня отвернулся от Яны, оглядел класс, и взгляд его упёрся в гору цветов на первой парте.
— Вам столько цветов подарили! А говорите, что вас не любят.
Яна тоже посмотрела на букеты. Глаза её засияли.
— Да, так приятно! Обожаю цветы.
— А какие больше всего любите? — спросил Ваня.
— Кажется, все люблю.
Ваня покачал головой:
— Ну нет, так не бывает. Если все — значит, никакие.
— Ну ладно, — Яна хихикнула. — Мне нравятся ирисы. Синие. Они такие красивые, необычные и такие… Синие!
Ваня хмыкнул, глядя в чашку. Он это запомнит.
— Но! — добавила Яна лукавым голосом. — Круассаны с сыром я люблю даже больше.
Ваня склонил голову в притворном расстройстве:
— Ирисы вам этого не простят.
— Зато домовой не заревнует! — ответила Яна, показав на него пальчиком, потом на миг замерла и сделала большой глоток кофе.
Ваня заметил, что щёки её слегка порозовели. Яна же, после лёгкого вдоха, спросила:
— Ну так скажи мне, Ванечка, чем же тебе не угодили твои прекрасные восемнадцать лет? Это же такое классное время!
— Ничего классного, — Ваня снова взялся за курник и ответил с набитым ртом. — Школа, зависимость от родителей, нет работы, все считают тебя ребёнком. И ещё раз школа.
— Да брось, у нас очень хорошая школа.
Ваня кивнул.
— Да, она крутая, здесь отличные учителя, серьёзная подготовка, но… это всё ещё школа. Требования, ЕГЭ, правила — всё везде одинаково, как оказалось.
— Это часть жизни, ты никуда от неё не спрячешься.
— Нет, школа как раз и прячет от реальной жизни. Это отдельный мир, отдельное маленькое королевство, выражаясь вашим языком из книжек. И мало что из этого мира пригодится нам в будущем.
— Никто не может сказать заранее, что тебе пригодится, а что — нет, — задумчиво сказала Яна. — Школа даёт максимально широкое образование, массу вариантов, чтобы каждый мог найти что-то своё.
— Я не нашёл, — возразил Ваня.
— Это не правда, ты и сам знаешь, — мягко ответила Яна. — Как я понимаю, ты нормально успеваешь по всем предметам. По русскому так вообще один из лучших. И в группе играешь. И друзья у тебя есть.
— Нет у меня здесь друзей.
— А как же Вольская? — Яна как будто замялась, потом добавила: — Или вы с ней встречаетесь?
Ваня удивлённо поднял брови.
— Встречаемся? Нет, с чего вы взяли, мы не встречаемся. Мы… Да, пожалуй, я могу сказать, что дружим.
Яна задумчиво отпила из чашки.
— Мне показалось, что вы с Певцовым нормально общаетесь.
— Певцов нормально общается, когда ему это выгодно. Я теперь его ключ ко всем концертам и мероприятиям.
— Почему?
— Меня легко купить, поманив какой-нибудь грамотой для портфолио.
Яна понимающе кивнула.
— Уже решил, куда будешь поступать?
— Ещё нет. Будет зависеть от того, что успею собрать к декабрю. Документы в зарубежные вузы, с которыми сотрудничает эта школа, принимают с января, там и буду решать.
— Значит… Ты хочешь уехать? — Ване показалось, что её вопрос прозвучал немного грустно. Или ему хотелось, чтобы она огорчилась, реши он уехать?
— Да, хочу.
— А родители не против?
— Мама против. Точнее, не то чтобы против, запретить она не может, но от идеи не в восторге — не хочет, чтобы я уезжал. Но она понимает, что для меня это важно.
Яна молча кивнула. Она ничего не спросила об отце, и Ваня был ей за это благодарен. Сегодня он не готов это обсуждать — слишком хороший день, к тому же праздник. Не подходящее время для грустных историй. Может быть, однажды он расскажет.
Яна одним глотком осушила чашку и слегка потянулась, разминая шею. Потом она облокотилась на стол локтем и устало пробормотала:
— Спасибо большое за вкусняшки, милый Ванечка. Это чудесный подарок, и снова очень кстати — мне тут ещё сидеть и сидеть. Однажды я научусь вспоминать про еду вовремя, а не на закате, — добавила она слегка сокрушённо.
— Я думал, все учителя уходят домой после концерта.
— Дисциплинированные — уходят. А кто тетради не успел проверить, сидит и работает, — Яна хмыкнула и показала подбородком на высокие кипы на своём рабочем столе.
Ваня покачал головой.
— Сколько у вас этих тетрадей?
Яна вздохнула.
— Даже не спрашивай, а то я заплáчу. Ещё две пачки на сегодня.
— Проверьте их завтра.
— Нет.
Яна упрямо мотнула головой, и это позабавило Ваню. Если бы она училась в их классе, то наверняка была бы главной отличницей. Яна, заметив Ванин слегка насмешливый взгляд, важно пояснила: