— Я не флиртую с учителями, — ответил Петя, сдерживая смех.
— Ты почти с ними флиртуешь, и все они тебя обожают, это полезно для класса. В общем, все, разумеется, согласились, и я забрала твой значок.
Вика прикрепила значок к жёлтому галстуку, а потом неожиданно набросила себе на шею. Петя отметил, что с Викиным фиолетовым пиджаком галстук смотрится потрясающе. Вика проследила за его взглядом и с улыбкой прищурилась.
— Скажи мне, неужели в твоей километровой гардеробной нашлось даже это? — Она приподняла край галстука, после чего начала медленно завязывать на себе узел. Неправильно завязывать.
Петя отвёл взгляд и ответил:
— Я польщён, что мою гардеробную нарекли километровой, но нет, таких экземпляров там не было. Я заказал этот галстук сразу после первой репетиции, в тот же день, когда увидел гитару Низовцева.
Вика уважительно хмыкнула, стрельнув глазами в Певцова, и снова вернулась к галстуку.
— Уверена, что Ванечке очень приятно, — сказала она, провернув жёлтую ткань в попытке сделать петлю. Потом она пристально посмотрела на Петю и серьёзно спросила: — Ты так любишь музыку. Что ты делаешь в этой школе?
Петя хохотнул:
— Ты месяц прикрывала меня и сейчас задаёшь этот вопрос?
— Почему ты не скажешь отцу, насколько это важно для тебя?
Петя покачал головой:
— Он не верит. Считает это ребячеством. Убедить его может только моё… — Петя замялся и поправил себя: — Только чудо.
От Вики его заминка не укрылась:
— И ты, кажется, знаешь, какое именно чудо тебе нужно?
Петя вздохнул:
— Мне нужен Низовцев. Есть продюсер, Константин Зиновьев, он…
— Да, я знаю, кто это. Слышала, что он собирает талантливых музыкантов и продвигает. Верно?
— Да, — Петя кивнул. — От него выходят звёздами. Если попасть к нему в академию, считай, что твоя музыкальная карьера состоялась. Я уже давно хочу туда поступить, пойти на пробы, если возьмут — отцу уже некуда будет деваться. Но…
— Но?
— Но у меня не было напарника. Зиновьев берёт только группы. Очень талантливые группы. А в этом году пришёл Ваня и…
— И оказался очень талантливым, — сказала Вика с такой нежной улыбкой, что Пете захотелось что-нибудь сломать.
— Да. Но он не станет со мной готовиться к прослушиванию.
— Ты у него спрашивал? — поинтересовалась Вика, не глядя на Петю и продолжая возню с галстуком.
— Нет, я и так уверен, что ему это не интересно.
— С чего ты взял? Судя по тому, как он играет, ему это явно тоже очень нравится и…
— Ради всего святого, Вольская, прекрати издеваться над тканью!
Петя не выдержал, тихонько хлопнул Вику по ладошкам и развернулся к ней. Он придвинул стул ближе, аккуратно развязал тот ужас, который она десять минут пыталась превратить в узел, и чёткими выученными до автоматизма движениями неторопливо стал завязывать свой галстук вокруг её шеи.
Он смотрел на ткань, на свои руки, но чувствовал, что Вика не сводит с него глаз. Они сидели лицом к лицу, очень близко, настолько, что стало слышно их прерывистое дыхание. Петю нельзя было назвать неопытным в отношениях с девушками, но сейчас, когда он даже не снимал, а, наоборот, добавлял Вике новую деталь одежды, когда он медленно вёл аккуратно завязанный узел к её шее… Этот момент был чуть ли не самым интимным в его жизни.
Вокруг стало очень тихо — только мягкое шуршание ткани, их дыхание и быстрый стук Петиного сердца, который, он был уверен, слышала даже Вика. Петя поднял взгляд и увидел, что она всё ещё пронзительно смотрит на него, что губы её приоткрыты. И он не стал долго размышлять. Он поддался этому моменту, этому секундному желанию — слегка потянул за край галстука, слегка наклонился к её губам и мог поклясться, что и она откликнулась на это почти незаметное натяжение ткани… Но тут у Пети зазвонил телефон, и они оба подскочили и отпрянули друг от друга.
Петя почувствовал жар, хлынувший к щекам, и с трудом удержал телефон в дрожащих руках. Он что, чуть не поцеловал Вольскую?
Звонил, конечно, отец. Петя вскочил со стула и запустил руку в волосы.
— Чёрт, чёрт, чёрт… Я должен быстро что-то придумать, почему я в школе в… — Петя бросил взгляд на часы. — В семь вечера?!
Вика тоже встала и протянула руку.
— Давай сюда телефон.
Петя, не долго думая, подчинился. Вика привычно натянула широкую чужую улыбку и затараторила высоким, но неожиданно чуть хрипловатым голосом:
— Сергей Борисович, добрый вечер, это Яна Сергеевна, учитель по русскому, да. Нет, в этот раз без двоек, просто после классного часа я предложила ребятам зайти и обсудить их последнее эссе по книге, которую недавно проходили, и мы заболтались… Какую книгу? Эм… — Вика замялась, похоже, не готовая к такому вопросу. У Пети из головы резко вылетели все произведения, которые они проходили на литературе. Судя по Викиному взгляду, у неё тоже. Внезапно она выпалила: — «Осень в дерзком шарфике».
Петино сердце ухнуло вниз. Это худшее, что Вольская могла вспомнить. Кажется, она тоже это поняла, поскольку тут же заговорила ещё быстрее:
— Но вы знаете, мы очень поверхностно это обсудили, буквально для общего развития, в рамках темы современной культуры, а потом ребята предложили показать мне кабинет музыки, я же новенькая и ещё здесь не была, вот мы и спустились…
Петя замотал головой, жестикулируя Вике, но она, глядя на него широкими глазами, похоже, уже не могла остановиться. С каждой следующей фразой Петя чувствовал, что его всё сильнее придавливает к земле.
— Да. Да, немного сыграл. Нет, ну что вы, это никак не помешало… Послушайте… Сергей Борисович, вы не так…
Петя зажмурился и сжал руками переносицу. Ему конец.
— Сергей Борисович… Послушайте меня, Певцов! — воскликнула Вика. Петя бы выдернул у неё телефон, но она резко отошла и встала к нему спиной, глядя в окно. И заговорила своим голосом: — За что вы так ненавидите собственного сына, что ему приходится скрывать от вас, насколько он талантлив, и играть тайком? Я разговариваю с вами, как педагог, которому небезразлично... Нет, всего один раз, но он сказал мне, что вы против, и я в недоумении, как это возможно, он потрясающий ударник, его место у Зиновьева, а вы…
Вика не договорила. Она медленно отняла телефон от уха, но не спешила поворачиваться к Пете.
— Он сказал, что не может говорить, но разговор не окончен, и повесил трубку.
Петя взял у Вики телефон, приложив огромные усилия, чтобы не выдернуть его из её рук.
— Что ж. Следующим он повесит меня, — сухо сказал Петя. Его душил гнев. Вольская должна немедленно уйти.
Она наконец повернулась к нему, вид у неё был пристыжённый.
— Прости, меня немного занесло. Он сказал, что тебе запрещено играть, и я…
— И ты опять полезла, куда тебя не просили, — сказал Петя сквозь зубы.
— Послушай, я хотела помочь…
— Помочь? — закричал он. Вика слегка попятилась. — Это как же? Рассказав о моей тайной мечте? Ляпнув, что я играю тайком от него? И ты обратилась к нему по фамилии, ты что, совсем спятила? — Гнев Пети выливался через край, он это чувствовал, но остановиться не мог. — Ты вообще понимаешь, что только что натворила?! Кто тебя просил? Отец меня не убьёт с порога только потому, что будет выбирать, за что именно: за то, что я играю, за то, что собрался к Зиновьеву, или за то, что меня защищает какая-то девчонка…
Петя замолчал. Он тяжело дышал и сердито смотрел на Вику. Она тоже посмотрела на него, склонив голову, и без всякого выражения сказала:
— Ты прав. Какая-то девчонка зря влезла. Извини. Больше не стану.
Она резко отвернулась и, по пути подхватив с парты свою сумку, выскочила из класса.
Полчаса спустя, наведя порядок в кабинете и закрыв его своей карточкой, Петя зашёл в гардероб. Бросив мимолётный взгляд в зеркало, он понял, что Вика так и ушла в его галстуке.
ВАНЯ
Ваня стоял перед кабинетом русского вместе с одноклассниками. Со звонком дверь открылась, и в проёме показалась Яна, как всегда, в платье, сегодня клетчатом, и с улыбкой на лице.
— Одиннадцатый класс, прошу, — сказала она, махнув им рукой и запуская в кабинет.
Ваня зашёл последним, пропустив Яну перед собой, и закрыл дверь. Он шагал за ней по кабинету к своей парте и вдруг почувствовал едва уловимый шлейф её духов — аромат был сладковатым, но с лёгкой горчинкой. Ваня сделал глубокий вдох.
— Яна Сергеевна, давайте сегодня фильм посмотрим, — сказал Трофимов. Он уже свалил учебные материалы в беспорядочную кучу на парте и сейчас стоял и отчаянно зевал.
— Трофимов, заинька, когда ты перестанешь начинать урок с этого вопроса? — ответила Яна, стрельнув в него улыбкой.
— Вода камень точит, Яна Сергеевна! Я всегда буду надеяться, — приложив руку к сердцу, проворковал Трофимов под общий смех.
— Вообще, фильм бы и правда не помешал, — присоединился к Трофимову Савченко. — Мы устали.
— Сейчас только второй урок, солнце ещё высоко, а вы молоды и должны быть бодры и активны.
В ответ ей раздалось коллективное ворчание.
— Но бубните, как старики, — рассмеялась Яна. Она стояла перед классом и, когда все подготовились к уроку и с поверженным видом встали возле парт, нежно произнесла, разведя руки в стороны:
— Здравствуйте, присаживайтесь.
Ребята сели. Ваня заметил, как Вика, резко развернулась на своем стуле, буквально кинула Певцову на парту желтый галстук и значок старосты, и так же быстро отвернулась. Ваня непонимающим взглядом проследил, как Певцов не спеша приколол значок к пиджаку и убрал с парты галстук. Ваня перевёл взгляд на Вику и тихо прошептал ей:
— У тебя его вчерашний галстук? Я что-то пропустил?
Ему показалось, что он услышал тихий смешок Пети. Вика же прошипела Ване в ответ:
— Не разгоняй фантазию, это не то, что ты подумал. Я…
Вика замолчала под взглядом Яны.
— Я потом тебе расскажу, — тихо прошептала она и пристально посмотрела на Яну. Та кивнула, взяла со своего стола стопку тетрадных листов и бодро заговорила: