Миля, с красными щеками, кое-как пропела куплет, но на второй попытке снова промахнулась. Петя понял, что сегодня Миля петь не сможет, при Ване она пела ещё хуже, чем обычно. В конце концов она остановилась сама.
– Сыграйте без меня всю песню, а то мы так здесь до ночи просидим, – сказала она со смешком, за которым скрывала неловкость.
Он кивнул Низовцеву, чтобы тот начинал вступление. Без Мили они продвинулись дальше: сыграли два куплета, но потом пошёл проигрыш, и тут они застряли – Ваня улетел вперёд, а Петя играл, не меняя ритма, и получилось, что он стучал невпопад к Ваниному перебору. Они оба резко перестали играть. И как раз в этот момент у Пети зазвонил телефон. Сжав челюсти, он сунул руку во внутренний карман пиджака и посмотрел на экран. Конечно, это был отец. Петя быстро бросил взгляд на часы – без пятнадцати шесть. Так поздно…
– Да, – ответил он как только мог ровно под прицелом трёх пар глаз.
– Где ты? – спросил отец без какого-либо приветствия.
– На русском. Почти закончил.
– Дай учителя.
Петя посмотрел на Вику и направился к ней, она тоже встала и пошла ему навстречу. Петя передал ей телефон, и она, беззвучно прочистив горло, быстро заговорила на октаву выше:
– Сергей Борисович, добрый вечер, как раз собиралась вам звонить! Вы, должно быть, Петю потеряли, мы… Нет, ну что вы, не слабый, просто запутался тут в материале… – Вика подняла взгляд на Петю, и губы её дрогнули. – Вы знаете, мы тут с ним случайно выяснили, что он совершенно не разбирается в ритмах. Стихотворных, разумеется. Да, представляете, постоянно бьёт не туда. Ударением, я имею в виду. Вот и просидели с ним весь вечер.
Вика покраснела, казалось, ей стоило больших усилий не смеяться, а Пете хотелось вырвать у неё из рук телефон. Но он просто стоял как идиот и наблюдал за её щебетанием:
– Нет, мне не трудно, конечно. Он через пару минут уже домой пойдёт, думаю, на сегодня он показал всё, что мог. Не за что, Сергей Борисович, я только рада. Всего доброго!
Вика положила трубку и, взглянув на Петю, расхохоталась:
– Петруша, ты бы себя видел!
Петя себя, конечно, не видел, но чувствовал, что по его шее и щекам разливаются волны жара.
– Знаешь, ты могла бы просто сказать, что я всё исправил и уже выхожу, – сказал он предельно ровным голосом.
– Конечно, могла бы, – Вика кивнула с улыбкой от уха до уха. – Но это не так весело.
Петя резко вдохнул через нос и перевёл взгляд на Низовцева, который, кажется, не вполне понял, что произошло, но тоже улыбался.
– Ладно, думаю, на сегодня достаточно, – сухо проговорил Петя, пытаясь сохранить хоть какое-то достоинство. – Задачи мы поняли: Низовцев правит текст, Миля учит мотив, вместе отрабатываем проигрыш. Встречаемся здесь же… когда-нибудь. Я дам знать.
Миля и Ваня молча кивнули. Парни отключили оборудование. Низовцев застегнул чехол с гитарой, подхватил рюкзак и повесил на руку пиджак. Он посмотрел на Вику, которая снова сидела за учительским столом. Она, не отрываясь, сказала ему:
– Я дорешаю, и пойдём, две минуты.
Петя подошёл к учительскому столу.
– Мне нужно закрывать кабинет.
– Ты не умрёшь, если подождёшь одну минуту. – Вика лихорадочно бегала глазами по примеру, который пыталась решить, и, видимо, застряла. Петя наклонился ближе и заглянул в тетрадь.
– Вот здесь, – Петя ткнул пальцем в лист, – ты взяла не ту формулу. Эту задачу нужно решать через теорему Лагранжа.
Вика резко захлопнула тетрадь.
– Кажется, я тебя не просила помогать.
– Как и я тебя.
Несколько секунд они сверлили друг друга глазами. Вика хмыкнула, отвела взгляд и быстро побросала учебники в сумку. Потом растянула губы в ухмылке, подошла к Низовцеву и взяла его под руку.
– Пойдём, Ванечка, распишешься на груди у своей главной фанатки. А ты! – Она обернулась, указала пальцем на Петю и высоким голосом сказала: – А ты, Певцов, поработай ещё с ритмами. А то плаваешь…
И вслед за Ваней со смехом вышла из кабинета.
Петя скрипнул зубами.
Пока они с Милей проверяли, в порядке ли оставляют класс, голова у Пети горела от мыслей. Во-первых. Вольская. Невыносима. Петя с горечью подумал, что она, возможно, даже поладила бы с его отцом – критиковать Петину игру, кажется, теперь их общее хобби. Чёртова рыжая. Ещё и ушла с Низовцевым под руку…
Да, во-вторых, Низовцев. Петя вздохнул и провёл рукой по волосам. Как такое возможно? Как могло получиться, что именно в этом году, когда Петя остался без напарника и уже потерял всякую надежду, Ваня Низовцев, новенький бюджетник с дорогущей гитарой, свалился к нему в класс, как какое-то грёбаное чудо?
Глава 8Последний козырь
Ваня с Викой вышли из кабинета и, не спеша шагая к лестнице, продолжали смеяться. Отшутившись и переведя дыхание, Вика поправила волосы и спросила:
– Ладно, я плохо разбираюсь в музыке, так что, пока Петруша вызывает «Скорую» своей самооценке и не слышит нас, скажи мне: как он на самом деле играет? По шкале от одного до десяти, где один – это «Бунько на алгебре», а десять – «Певцов-играет-как-костюмы-носит».
Ваня рассмеялся, потом серьезно ответил:
– Сто.
Вика удивлённо посмотрела на него:
– Он настолько хорош?
Ваня кивнул:
– И даже лучше. У него нереальное чувство ритма и техника игры. Он как будто заранее знает, что я собираюсь играть, и тут же накидывает подходящий ритм, помогает импровизировать. Это было… – Ваня задумался, подбирая слово. – Красиво. Не знаю, как объяснить, но то, что он умеет, – впечатляет.
Какое-то время они молчали, каждый в своих мыслях. Потом Вика тихо пробормотала:
– Он совсем другой, когда играет. И ты тоже. Вы как будто… Как будто расслабляетесь оба. Забываете, где вы и с кем.
Ваня удивлённо посмотрел на Вику – разве она не геометрию решала?
– Да. Музыка помогает… Быть другим.
– Каким?
Ваня ненадолго задумался.
– Громким. Заметным. – Он поправил чехол на плече. – Богатым?
Вика грустно улыбнулась:
– Богатые тоже плачут, Ванечка, поверь мне.
Он ничего не ответил, молча приглашая её продолжать. Вика тихо и задумчиво сказала:
– Мне кажется, когда мы жили проще, мама была счастливее. Сейчас она… Отдалилась.
– Мы тоже отдаляемся от родителей. Взрослеем и уже не так в них нуждаемся, как в детстве.
– Да, но в детстве родители с тобой играют, смеются, разговаривают как-то… мягче, что ли. А сейчас… А сейчас никто не нежничает. Только задают вопросы: «Как в школе, как оценки…»
Ваня подумал о своей маме, которая не далее как сегодня утром за завтраком трепала ему макушку, как трёхлетнему, а он шутливо отбивался от неё ложкой, поэтому промолчал. Наверное, у Вики в семье завтракают иначе.
Они вместе неторопливо добрели до кабинета русского. Ваня стукнул в дверь два раза и вошёл.
– О, Ваня, а я уж думала, ты не придёшь, – радостно сказала Яна, оторвавшись от тетради, а потом заметила, что за Ваней в кабинет зашла Вика, и тут же приветливо обратилась к ней: – Добрый вечер, Виктория! Ты тоже играешь?
Вика ответила, ухмыльнувшись:
– Только на нервах Певцова.
Яна с Ваней прыснули. Ваня забросил чехол на шкафы и повернулся к Яне:
– Ещё не закончили?
Яна опустила глаза на свой стол, который больше походил на руины: стопки тетрадей, открытый словарь, учебники и несколько книг со стихами.
– Почти, – сказала она немного растерянно, как будто только сейчас заметила, в каком состоянии рабочее место.
Ваня замялся, не зная, можно ли предложить Яне помощь при Вике. Но Вика неожиданно спросила её сама:
– Может быть, мы можем вам чем-нибудь помочь?
Яна с улыбкой покачала головой:
– Нет, одиннадцатый класс, спасибо. Бегите домой, поздно уже.
– Ну ладно. Тогда до завтра, Яна Сергеевна!
– Да, Викуля, до завтра.
Вика махнула рукой, повернулась к двери и шагнула в коридор. Ваня продолжал стоять. Яна посмотрела на него, её губы дрогнули в улыбке, когда она сказала лукавым шёпотом:
– Представляешь, домовой опять нашалил.
Ваня улыбнулся и поднял брови, изображая удивление:
– Что же он сделал?
– Булочку принёс!
Теперь Ваня сделал вид, что впечатлён:
– Какой молодец. Я почти ревную.
Он коротко вдохнул и подумал, не начать ли носить с собой кляп, чтобы перестать говорить вслух такие вещи. Но Яна улыбнулась. Сейчас она выглядела смущённой, отчего сердце Вани вдруг подскочило. Он отвёл взгляд, шагнул к двери и обернулся.
– До завтра, – тихо проговорил он с прощальным кивком.
– До завтра, Ваня, – так же тихо ответила она.
Ваня закрыл дверь и поймал взгляд Вики, которая всё это время стояла у двери, прислонившись к стене.
– Это что сейчас такое было?
– Что было?
– Вы что, общаетесь с Яной Сергеевной?
– Ну так, – Ваня повёл плечами и зашагал по коридору. – Немного. Первого сентября я заблудился и принял её за ученицу, это как-то сразу растопило лёд, и потом мы оба удивились, увидев друг друга на уроке. Так что да, теперь иногда общаемся.
– Понятно, – протянула Вика, всё так же пристально глядя на Ваню. Он уже хотел было продолжить нелепо оправдываться, но тут его настигло осознание. Певцов и Вика. Прикрылись. Яной. На него вдруг нахлынула необъяснимая волна раздражения. Он остановился и повернулся к Вике:
– Скажи, как так вышло, что ты сегодня прикрыла Певцова и стала нашим учителем?
Должно быть, его вопрос прозвучал чересчур резко, раз глаза у Вики слегка расширились от удивления. Потом она неожиданно улыбнулась и пожала плечами:
– Это была импровизация. Первое, что пришло мне в голову. К тому же мой голос гораздо ближе к русичке, чем, например, к Загировне или к биологу.
Ваня нахмурился:
– А зачем вообще этот спектакль?
– Потому что классу нужен номер на День учителя, а отец Певцова – тиран, у которого вместо души банковский сейф. Я же староста, Ванечка. Пришлось выкручиваться.