– Господи, граф… Вы опять меня напугали!
Рука Яны оказалась на Ванином плече, а он, придерживая её за локти, пальцами касался талии. Одновременно осознав, что они практически обнимаются, оба сделали шаг назад, увеличивая дистанцию. Яна явно собиралась уходить. Ваня одновременно и огорчился и обрадовался этому. Огорчился, потому что ему нравилось с ней общаться, нравилось пить кофе и болтать о пустяках и о серьёзном. После Дня учителя он частенько к ней заглядывал, приносил булочки и помогал проверять тетради младших классов, это у них стало своего рода традицией. Но сейчас, застав Яну уже в дверях, он был немного рад. Потому что… Её костюм…
Костюм цыганки на весь день лишил Ваню способности думать о чём-либо другом. Ваня пришёл сейчас всего на минутку, по уважительной причине, но был уверен, что, задержись она сегодня, он поддался бы искушению снова остаться с ней в классе. Ваня опасался мыслей, которые проносились бы в его голове, пока она будет сидеть перед ним в этих шуршащих юбках и… с открытыми плечами. Ваня весь урок не мог отвести взгляд от её плеч, от красивого изгиба ключиц и от её помады. Чёртовой красной помады. Как вообще можно так круто выглядеть, работая учителем? Ваня одновременно возмущался её видом и пожирал глазами. Его бесило, что она учитель, а не просто девушка, которую он встретил на улице. Бесили взгляды других парней, бесило то, как мило она разговаривала с ними сегодня, бесили комплименты Певцова и Трофимова, бесило, что они оба были достаточно смелыми, чтобы вот так запросто сказать ей, какая она красивая. Ваня весь день жалел, что так и не сказал ничего, но каждый раз, когда собирался, воздух исчезал из лёгких, не позволяя выдавить ничего членораздельного. Вот и сейчас Ваня просто смотрел на Яну. И на чёртову красную помаду.
– Дорогой граф, чем я могу вам помочь? – промурлыкала Яна и даже шутливо присела перед ним в реверансе.
У Вани свело горло, но он нашёл в себе силы подыграть ей, учтиво поклонился в ответ и сказал:
– Моё почтение, сударыня. Я пришёл просить вашего позволения забрать один пыльный жёлтый инструмент к себе в имение.
Яна хихикнула и отошла от двери, чтобы Ваня мог зайти.
– Конечно, забирайте, ваш инструмент вас ждёт. И запылиться он ещё не успел, я за этим следила.
Ваня с улыбкой прошёл в класс, снял гитару со шкафов и забросил на плечо.
– Простите, граф, но ваш образ немного поплыл, – засмеялась Яна.
– Увы. – Ваня оттянул воротничок рубашки. – Ещё несколько минут, и граф превратится в тыкву.
– Аналогично. – Яна пошуршала юбкой.
Ваня посмотрел на её запястья в браслетах, потом – выше и встретился с ней взглядом.
– Вы очень… У вас очень красивый костюм.
– Спасибо, – тихо ответила Яна, смущённо улыбнувшись. – У тебя тоже… Но, вообще-то, так нечестно, Низовцев! – добавила она с показным возмущением, ткнув в него пальцем. – Предупреждать надо! Твоя учительница по литературе сегодня с трудом от тебя взгляд отрывала!
– Рад слышать, – ухмыльнулся Ваня, а внутри у него всё запело. – Но, вообще-то, я то же самое могу сказать и о вас.
– Обо мне? Почему это? – Яна сделала шаг вперёд, продолжая тыкать в него пальцем. – Ты пришёл в костюме графа к учителю по литературе! Из-за тебя невозможно было работать!
– А из-за вас невозможно было учиться!
Повисла звенящая тишина. Ваня не мог толком сказать, что означал взгляд Яны, но его собственный явно был очень красноречив и предельно ясен. Они стояли так близко. Сердце Вани стучало как бешеное, и у Яны, судя по её сбившемуся дыханию, – тоже. Он чувствовал, как внутри него стремительно разрасталась такая волна агонии, что он рисковал упасть перед Яной замертво. Он отдал бы всё, что у него есть, лишь бы Яна на ближайшую минуту, хотя бы на минуту, перестала быть его учителем…
Яна коротко вздохнула и отвернулась. Он отошёл. Она подхватила с последней парты сумку и ключи, вышла в коридор, молча закрыла дверь, и они так же молча спустились на первый этаж. Ваня направился к своему шкафчику, а когда вышел, за Яной закрылась дверь.
Глава 13Героиня
В первый день новой четверти Ваня зашёл в школу и удивлённо огляделся. Последние недели перед каникулами по утрам он привычно встречался взглядом с повешенным скелетом, который, впрочем, выказывал мало сочувствия измотанным школьникам. Но за время каникул кто-то снял весь хэллоуинский декор, школа выглядела как обычно и с непривычки казалась какой-то холодной. Как и погода за окном. Как и Ванино настроение.
Все каникулы Ваня старался отвлечься, поэтому играл на гитаре как одержимый и изо всех сил пытался заглушить музыкой мысли об их последнем разговоре с Яной. И о той паузе в конце… Ваня то и дело гнал прочь картины, которые поселились у него в голове, но надолго выбросить Яну из мыслей не помогала даже музыка. Яна была везде: в мелодиях, которые он играл и представлял, что она слушает; в еде, которую он ел, и вспоминал её счастливые глаза, когда она видела пакет с выпечкой. В уроках, которые он делал, в книгах, которые читал и хотел обсудить с ней.
Ему нужно поступать и уезжать… Теперь при мысли об отъезде внутри разрасталось странное сомнение. Но он не может не уехать, он столько к этому шёл, он мечтал о зарубежном вузе очень давно, годами. Но где-то в глубине сознания Ваня слышал и другую мечту, про которую он старался не думать почти так же усердно, как про Яну. Но то и дело возвращался мыслями к Певцову и… к Зиновьеву. Да, Ваня знал этого продюсера не понаслышке. Он и сам втайне от матери узнавал, как попасть к нему в академию. Но потом поступил в эту школу, и дальнейший путь сразу определился: Ваня подаст документы в самый крутой вуз, в какой только сможет. Кто же знал, что его собьёт с намеченного курса староста нового класса, который играет на ударных как бог… Могут ли они поступить к Зиновьеву? Готов ли Ваня отказаться от изначального плана и положиться на удачу в попытках проложить себе путь к успеху? Нет. Этого Ваня позволить себе не мог. Да и мама, конечно, будет в ужасе от этой затеи. В ещё большем ужасе, чем от перспективы его поступления в зарубежный вуз. Она, может, и обрадуется, что Ваня никуда не уедет, но после всего, что они пережили, он просто не может… А что, если они не поступят? Певцову нечего терять, для него вопрос денег не стои́т, да и в вуз его наверняка возьмут, если отец подсуетится. А Ваня в случае провала останется ни с чем. Нет, он не может так рисковать. Никакого Зиновьева. Ваня попал в крутую школу вопреки всем трудностям, он доучится и поступит в зарубежный вуз. А музыка… С ней нет никаких гарантий. А Ване нужна уверенность. Он дал себе слово вытащить их с мамой из нищеты, и он это сделает. А музыка только мешает… хотя и делает его счастливым. Ваня признавал это. Никогда он не чувствовал себя круче, чем на концерте, играя с Певцовым, слушая вопли зала, видя восторженный взгляд Яны…
Такие мысли занимали его все каникулы, и Ваня радовался началу учёбы, как никогда. Двойная агония порядком его вымотала, так что в первый учебный день он был немного рассеян и очнулся только перед уроком русского.
Перед кабинетом он понял, что нервничает. В их последнюю встречу Яна, должно быть, смутилась от того, как близко он к ней подошёл и как смотрел, может, она теперь будет его избегать. Эта мысль кислотой разъедала горло. Но так было бы правильно. Он тоже должен отдалиться, он слишком… слишком… Слишком влюблён в неё? В голове сверкнула молния, и кончики пальцев закололо. Он влюблён в неё. Конечно. Это очевидно. Он так не хотел влюбляться, но разве у него был выбор? Яна прекрасна, а он… А он никто, мальчишка, который ничего не может ей дать. Он должен держаться от неё подальше. Может, у него получится пересесть с первой парты? От этой идеи стало трудно дышать. Он не сможет… Он не сможет отдалиться, уже нет. Он просто будет… страдать до самого выпускного. Ваня хмыкнул своим мыслям, встретился взглядом с нарисованным на стене Маяковским и растянул губы в кислой улыбке. Да, остаётся страдать целый год. Отличный план. Поэт бы одобрил.
Прозвенел звонок, и сердце у Вани ёкнуло. Он покачал головой и, поняв, что Яна снова их не встречает, коротко постучал и сразу открыл дверь. И снова замер на пороге. Только на этот раз не из-за Яниного костюма. А из-за Петиного отца. Он и еще четверо взрослых сидели в конце класса на отдельных стульях без парт. Директриса и завуч тоже были здесь. Ваня посмотрел на Яну, та перекладывала на столе какие-то бумажки и, когда взгляд её метнулся на открывшуюся дверь, махнула рукой:
– Одиннадцатый класс, заходите!
Судя по голосу, она сильно нервничала. Медленно подходя к своей парте, Ваня обменялся взглядом с ошарашенными Петей и Викой – они тоже не ожидали гостей.
– Достаём литературу, пожалуйста, – напряжённо сказала Яна, увидев у ребят на парте учебники по русскому, который и должен был быть сейчас по расписанию. Литература стояла последним уроком. Ребята переглядывались и молча меняли учебники. Пользуясь заминкой, Вика достала телефон и начала очень быстро печатать кому-то сообщение.
– Вика, – Яна тихо обратилась к ней своим обычным голосом. – Пожалуйста, убери.
Вика закончила печатать, напоследок выставив, как Ване показалось, целый поезд восклицательных знаков, но больше он ничего разглядеть не успел, а на его вопросительный взгляд Вика только покачала головой.
В классе стало очень тихо. Яна стояла перед ними и то и дело одёргивала чёрный пиджак. Она дождалась, пока ребята подготовятся и встанут, и с лёгким вздохом улыбнулась им. Почти естественной улыбкой.
– Добрый день, присаживайтесь. Откройте, пожалуйста, тетради по литературе и запишите число и тему.
Ребята практически беззвучно сели и зашелестели тетрадями. Ваня услышал тихое щёлканье пальцев, повернулся на звук и увидел, что это Петя аккуратно привлекает внимание класса. Остальные ребята тоже незаметно посмотрели на него. Петя, делая вид, что пишет тему, кивнул на Яну, а потом жестом изобразил знак «о’кей». По классу пронёсся даже не беззвучный смешок, а скорее солидарная улыбка. И урок начался.