И без дальнейших объяснений Певцов зашёл в кабинет химии. Ваня обменялся с девочками непонимающими взглядами. Он лихорадочно соображал, стоит ли что-то объяснять Миле, которая выглядела растерянно и больше почему-то не улыбалась. Ваня почувствовал к Певцову благодарность за то, что сохранил секрет и не обсуждал его даже со своей подругой. Вика, видимо, тоже поняла, что Миля не в курсе, и уже собиралась начать какой-то отвлечённый разговор, но тут Лиза Киреева позвала Милю, и она от них отошла. Через пару минут из кабинета вышел Певцов, но по его лицу ничего нельзя было сказать.
– Ну? – нетерпеливо спросила Вика.
Явно наслаждаясь нетерпением Вани и Вики, Петя молча и нарочито медленно поправлял рукава розовой рубашки до тех пор, пока Вика не пихнула его локтём. Со смешком Петя прислонился к стене.
– Надо подождать.
– Чего подождать? – спросила Вика.
– Не чего, а кого. – Петя повернулся к Ване: – Яна сама тебе напишет.
Глаза Вани, должно быть, были размером с блюдца, раз Певцов от их вида рассмеялся.
– М-да, всё как обычно, одни дилетанты. – Петя сам себе кивнул, поправил и без того идеально сидевший чёрный галстук и с хитрой ухмылкой обратился к Ване: – Я сказал Марише, что моему приятелю из другой школы нужен репетитор по русскому и что я ему расхвалил нашу Яну Сергеевну. Я был готов к тому, что личный номер Мариша мне всё равно не даст, поэтому оставил ей номер приятеля и просил передать Яне, чтобы она сама написала ученику. Смекаешь? – Петя помахал рукой перед ошарашенным лицом Вани. – Я твой номер ей передал. Жди. Принцесса твоя сама тебе напишет.
Ваня медленно вздохнул и вытащил из кармана телефон. На экране было пусто.
– Ванечка, она вряд ли напишет настолько быстро, – с улыбкой мягко сказала Вика.
Ваня моргнул и посмотрел на Петю. Так просто.
– Спасибо.
Петя самодовольно ухмыльнулся:
– Скажи это.
Ваня поднял бровь:
– Что сказать?
– Скажи, что я молодец.
Вика рассмеялась:
– Попридержи своих тщеславных коней, скромняга. Мы ещё номер не получили, может, это и не сработает.
Но Ваня чувствовал, что настроение его значительно улучшилось, поэтому совершенно искренне сказал:
– Ты молодец.
– Ну что вы, граф, не надо лести. – Петя провёл рукой по волосам.
Троица, хихикая, присоединилась к одноклассникам и со звонком зашла в кабинет химии.
Эйфория от гениальной идеи Певцова продержалась недолго – уже к середине первого урока ей на смену пришла нервозность. Ваня не сводил глаз с экрана телефона в ожидании заветного сообщения. Вместо того чтобы сосредоточиться на новом материале, который у доски объясняла Марина Викторовна, Ваня размышлял, как ему поступить, когда Яна напишет. Сразу сказать, что это он? А вдруг она разозлится и перестанет отвечать? Он всё ещё не знает, где она живёт и в какой школе теперь работает. Нет, сразу признаваться нельзя, слишком велик риск снова упустить её. Сначала нужно как-то узнать, где с ней можно увидеться. Ваня поморщился. Всё это напоминало какие-то шпионские игры. Он совсем не хотел обманывать Яну или как-то манипулировать ею. Но что ещё ему оставалось? Она так резко исчезла, Певцов прав, для такого увольнения нужны веские причины, Яна бы не бросила просто так выпускные классы за полгода до экзаменов. Вдруг ей нужна помощь. Хотя чем Ваня мог помочь? Он всего лишь мальчишка. Обычный школьник без денег и связей, у него нет ничего. Ничего, кроме сердца, которое в присутствии Яны каждый раз загоралось огнём. И Ваня не успокоится, пока не выяснит, где она и что с ней.
Прошёл первый урок, затем второй, прошёл весь учебный день, ожидаемо довольно паршивый: Ваня таки получил два по алгебре и целую гору примеров в качестве дополнительной домашки от Загировны, а вдобавок наверняка провалил английский. Сообщения всё ещё не было. Ваня продолжал себя накручивать, то холодея от дурных предчувствий и тревоги, то падая в удушающее чувство вины.
После уроков Ваню снова потянуло на Янину остановку. Там он сел в сорок восьмой автобус, на котором ещё не катался. Но попытка разглядеть что-то в окно и сегодня была обречена на провал – все стёкла заледенели, и сквозь них даже домов было не видно, не то что лиц прохожих. Ваня всё равно проехал полный маршрут, после чего нехотя отправился домой. Он бы катался и дальше, но Загировна сегодня жутко на него разозлилась за бред, который он ей сдал, и пообещала, что всю ближайшую неделю Ваня простоит у доски. После урока ребята ему посочувствовали, но выглядели раздражающе радостными, и понятно почему – пока Ваня огребает у доски, остальные в относительной безопасности.
Придя домой, Ваня быстро поужинал, недолго поболтал с мамой, изображая хорошее настроение, но почти сразу сбежал в свою комнату. Там он тяжело опустился на стул и кисло посмотрел на стопку учебников. Никогда ещё ему не было настолько невыносимо находиться дома, от замкнутого пространства хотелось выть. Вдобавок он ни на чём не мог сосредоточиться, постоянно проверяя телефон. В итоге он отложил все предметы, кроме математики, решив, что завтра у кого-нибудь спишет, но алгебру всё же открыл. Сначала Ваня медленно и мучительно решал общее домашнее задание, потом перешёл к тому, что Загировна задала ему лично. Он засиделся до поздней ночи, но всё равно был уверен, что половину сделал неправильно. Когда он наконец лёг, часы показывали почти три. Сон его был прерывистым и тревожным – Ваня просыпался каждый час и хватался за телефон, проверяя, нет ли новых сообщений. Утром в среду он проснулся совершенно разбитым. Яна так и не написала.
Петя сидел в холле первого этажа и ждал Низовцева. Обычно Ваня приходил в школу раньше всех, но сейчас, в восемь тридцать, его до сих пор не было, что вызывало некоторое беспокойство. Петя хотел обсудить с Ваней репетиции и поступление к Зиновьеву. Нельзя упускать такой шанс, они обязаны попытаться, вместе у них шикарно получается. Петя знал не понаслышке, что такая удача выпадает нечасто: Ваня не первый гитарист, с которым Петя играл, и никогда ещё у него не было настолько полного единения и согласованности ни с одним музыкантом. Петя отчаянно хотел в академию к Зиновьеву и не мог допустить, чтобы Низовцев передумал. Даже несмотря на то, что отец настолько против, что не желал ничего слышать и пресекал любые попытки Пети поговорить об этом. С отцом можно разобраться потом. Не выгонит же он Петю из дома, в конце концов. Когда они поступят, у отца просто не останется выбора, ему придётся смириться. К тому же поступление к Зиновьеву как раз и покажет отцу, что Петя не просто «стучит», что он уже профессионал.
Петя наблюдал за потоком проходивших мимо учеников. За две минуты до звонка он уже собирался подниматься в класс, решив, что Низовцев сегодня не придёт, но тут взгляд его всё-таки зацепился за знакомую тёмную шевелюру. Ваня спокойным шагом, явно никуда не спеша, подошёл к своему шкафчику. Петя встал рядом:
– Звонок через минуту.
Ваня молча скинул зимние ботинки.
– Мы опоздаем, если ты не поторопишься.
– Вот и поторопись, – пробурчал Низовцев, наклоняясь, чтобы зашнуровать школьную обувь.
– У нас новая русичка сегодня.
– Беги скорее, чтобы успеть её очаровать, как всех остальных учителей.
Петя прислонился плечом к соседним шкафчикам и сунул руку в карман.
– Яна, я так понимаю, не написала?
Ваня снова промолчал, швырнул уличную обувь в шкафчик и громко хлопнул дверцей. Петя сочувствующе предположил:
– Может, Мариша ещё не писала ей.
– Может, – бросил Ваня.
– Или, возможно, Яна была занята.
– Возможно.
– Или забыла про тебя.
Ваня наконец посмотрел на Петю:
– Чего ты хочешь?
– Хочу, чтобы ты ускорился в десять раз и со звонком был в кабинете русского.
– Отвали, Певцов. Я никуда не опаздываю. Ты сам-то почему до сих пор здесь?
– Тебя ждал.
Это привлекло Ванино внимание, но вопрос он задать не успел – раздался звонок. Ваня с Петей стояли и смотрели друг на друга.
– Рано или поздно тебе всё равно придётся туда зайти, – сказал Петя, догадавшись, почему Ваня сегодня так задержался.
Ваня в ответ пробормотал что-то неразборчивое и явно нецензурное, но всё-таки направился к выходу из гардероба.
До кабинета они шли в молчании. И жутко медленно. Петя понимал, что сегодня, вероятно, тоже не лучший день для разговора о Зиновьеве. И что не стоит оставлять Низовцева – велик шанс, что Ваня в таком случае просто прогуляет урок. Поэтому Петя шёл рядом, беззвучно скрипя зубами, – должность старосты обязывала его соблюдать правила. Наконец они приблизились к двери. Петя уверенно и громко постучал, и парни вошли.
В классе было тихо. За учительским столом сидела новая учительница – тощая женщина с удивительно длинной морщинистой шеей и волосами, выкрашенными в какой-то непонятный грязно-бордовый цвет. Одета она была в вязаный костюм, от вида которого Петю замутило, – костюм состоял из юбки и кофты с перламутровыми пуговицами, почти такого же цвета, как волосы новой русички. В руках она держала мятую толстую тетрадь. Петя интуитивно почувствовал к незнакомой даме неприязнь. Очевидно, она восприняла их точно так же, поскольку смерила самым неприветливым взглядом.
– Полагаю, это те самые Низовцев и Певцов, – сказала она низким и каким-то шершавым голосом.
– Доброе утро, – бодро улыбнулся Петя, включая столь любимое учителями обаяние. – Извините, мы задержались. Разрешите войти?
– Не разрешаю, – ответила учительница, что-то помечая в тетради. – Идите к директору и пишите объяснительные, почему опоздали. Потом принесёте мне, с её подписью.
– Объяснительные? – удивился Петя. – Но…
– А на обратном пути зайдите в медпункт и проверьте слух, молодые люди, если вам непонятно с первого раза.
Петя сделал короткий вдох.
– Нам жаль, что мы опоздали, мы не хотели, но задержались по школьному поручению. Я староста, такое иногда может случаться, все учителя в курсе и обычно проявляют понимание.