Ваня поднял бровь:
– Неплохо для первой шутки за три недели. На самом деле я знаю, в чём твоя проблема. Скажи, Певцов… – Ваня подождал, когда Петя на него посмотрит. – Когда тебе в последний раз отказывали хоть в чём-то?
Петя склонил голову набок и уставился куда-то в пространство, видимо, задумавшись. Спустя полминуты Ваня пнул Петину ногу:
– Удачливый придурок.
Петя не смог сдержать смешка. Ваня тоже хмыкнул, но потом серьёзно спросил:
– Ты же понимаешь, что жизнь не кончена и можно снова пойти на прослушивание? В следующем году.
Петя молча смотрел перед собой.
– Да, эти глухие кретины нас не взяли, – продолжил Ваня, – но это не значит, что мы плохи. И уж точно не значит, что мы не попробуем снова.
– Нет, – ответил Петя тихо. – Мы уже ничего не попробуем, Низовцев. – Он медленно достал из кармана небольшой коричневый конверт. – Директриса сегодня раздала старостам, чтобы мы отдали вам. Это ответы от вузов. – Петя протянул его Ване: – Поздравляю.
– Я поступил? – удивлённо спросил Ваня и взял крафтовый конверт, словно отправленный прямиком из прошлого века.
– Как видишь, он запечатан, никто не знает. Но я уверен, что да. Готов спорить на крупную сумму, что по иронии судьбы ты прошёл. – Горечь в Петином голосе кольнула Ваню в рёбра. Он смотрел на конверт. Петя пристально наблюдал. – Открывай. Чем быстрее узнаем, тем быстрее начнём отмечать. Миля тоже поступила. Будет двойной праздник. Ура.
Ваня поднял уголок губ:
– Тебе когда-нибудь говорили, что ты король драмы?
И Ваня резко порвал конверт пополам. Как он и предполагал, глаза Певцова увеличились втрое, и в них наконец-то показалась жизнь.
– Какого… – Петя поднялся на локтях и шокированно наблюдал, как Ваня сложил два обрывка вместе и снова порвал. – Там твой пароль от личного кабинета на сайте вуза, – хрипло сказал Певцов. – Сто лет будешь его восстанавливать.
Ваня продолжал рвать письмо на клочки, потом собрал их все в ладони и швырнул в фонтан.
– Надеюсь, ты успел загадать желание? – с усмешкой спросил он.
Петя кивнул:
– Пожелал тебе хорошего психиатра.
Он поднялся и ошарашенно смотрел в воду, где размокали кусочки Ваниного письма.
– И кто теперь король драмы? Ванчелло, ты совсем рехнулся.
Ваня растянул губы в усмешке:
– Может, надо было выбрать способ поэкологичнее, но это стоило сделать хотя бы ради такого выражения на твоём лице.
Петя перевёл на него взгляд:
– Ты даже не посмотрел, поступил ли.
– А разве на почту мне не пришлют то же самое?
Петя провёл рукой по волосам и покачал головой:
– Нет, Низовцев. Наша школа в некоторых моментах ужасно пафосна и старомодна. Зарубежные вузы тоже любят выпендриваться, поэтому нам высылают конверты с паролями. Заходишь на сайт, и там высвечивается, зачислили тебя или нет. Теперь ты не узнаешь…
Ваня перебил его, беспечно пожав плечами:
– Ну и ладно. Возможно, это даже к лучшему. Я не хочу знать. Хочу остаться рядом с мамой. И встречаться с Яной. И поступить с тобой в чёртову академию. Мы не поступили в этот раз, значит, поступим в следующем году. Или ещё через год. Или через пять. Или мы пошлём Зиновьева и его идиотскую комиссию и сделаем всё сами. Что эта комиссия вообще знает? Они могут ошибаться. Пусть нас рассудят люди. Мы будем выкладывать наши песни в соцсетях. Возможно, я даже иногда буду в костюме графа. – Ваня картинно закатил глаза и заметил, что губы Пети слегка дрогнули в полуулыбке, но затем Певцов сдвинул брови и качнул головой:
– Но люди тоже могут ошибиться.
Ваня подошёл и крепко сжал Пете плечо:
– В искусстве люди никогда не ошибаются, Певцов. Мы хороши! «Мы невероятные красавчики, которых обожают барышни». – Эту фразу Ваня сказал с Петиной интонацией. Оба усмехнулись. – Ты это знаешь, я это знаю, и весь мир тоже скоро об этом узнает. Соцсети, выступления на разогреве, прослушивания… Мы перепробуем всё. И рано или поздно мы соберём целый зал. Зал, который однажды будет скандировать наши имена. Так громко, что… – Ваня в упор посмотрел на Петю. – Так громко, что даже твоя мама услышит. Мы это сделаем. Так или иначе.
Петя вздохнул:
– Неплохая речь. Репетировал?
– Всю неделю.
Петя глянул вверх, на небо, и уголок его губ пополз вверх.
– Даже моя мама, говоришь? Что ж, – Петя пожал плечами. – Звучит неплохо.
– Рано или поздно, – сказал Ваня, подняв ладонь.
– Так или иначе, – кивнул Петя, с хлопком сцепив с Ваней руки.
– Ох, парни, вы как будто в фильме про супергероев и готовитесь к битве, – Вика, неизвестно откуда появившаяся возле них, со смешком обняла их обоих за плечи.
– Да, похоже, что именно битва нас и ждёт, – хмыкнул Ваня. – Битва за искусство.
– Звучит очень благородно, сэр Ванечка! Ну тогда, – Вика положила свою ладошку на всё ещё сцепленные руки парней, – ведьма принимает вашу клятву, джентльмены.
Глава 27Май
Петя точно не знал, что именно помогло ему взять себя в руки – Ванины слова или то, что идиот Низовцев разорвал письмо из вуза. Или абсурдная сцена, в которой ведьма скрепила клятву пирата и графа. В любом случае после того разговора в школьном дворе Пете стало легче. По крайней мере, он снова мог есть. Спать. Жить. В благодарность за то, что друзья и любимая девушка в него верили, он пытался улыбаться и шутить. Ради них.
Последние несколько недель Петиной воли хватало только на то, чтобы не быть грубым с Викой. Но всем остальным от него доставалось либо молчание, либо короткие резкие ответы, сдержать которые Петя даже не пытался. С отцом он по-прежнему не разговаривал и денег от него не брал. Обычно в тяжёлые времена ему помогала музыка, но в этот раз он не мог себя заставить снова взять в руки палочки. Слова отца о том, что он стал разочарованием для своих родителей, продолжали звенеть в ушах, отдаваясь жгучей болью в сердце. Первую неделю после прослушивания у Пети слишком болели ладони, чтобы играть, но даже когда порезы зажили, руки отказывались шевелиться, как только он садился за установку дома, и он просто молча сидел, уставившись на барабаны и раз за разом проигрывая диалог с отцом. И сообщение с отказом из академии.
Разговор с Низовцевым немного оживил Петю, он согласился с Ваниными доводами, но заставить себя начать играть по-прежнему не мог. А что, если он так и не сможет? Что, если что-то в нём умерло после слов отца? Об этом Петя решил сильно не задумываться, да и было не до того – теперь им с Низовцевым пришлось сосредоточиться на поступлении в обычные вузы, и Петя решил хотя бы притвориться, что он в порядке.
Волевым усилием он нацепил свою обычную ухмылку, в которой только Вика, Ваня и Миля угадывали фальшь, пристально на него поглядывая. Остальные же искреннее хихикали, когда Петя веселил всех тем, что громко перебирал вузы, подыскивая факультет, который сильнее всего взбесит его отца.
Когда в один из майских дней они в очередной раз разлеглись в школьном дворике, отдыхая от библиотеки и бесконечной домашки, Певцов листал в телефоне сайты вузов и вслух перечислял названия специальностей, которые могли бы ему подойти как самые маловероятные для «Сына Певцова».
– Как вы думаете, что хуже: учитель математики или инженер?
– Инженер, – хором сказали Савченко и Закиров.
Класс захихикал.
– Но вариант с педагогическим вообще-то хорош, – задумчиво протянул Петя. – Отец весьма удивится. – Тут глаза его загорелись: – Знаю! Физрук! Я поступлю в пед. На учителя физкультуры!
Миля, лежавшая на пледе, который принесла из дома, хмыкнула:
– Да, пожалуй, этот вариант точно возглавит топ профессий, которые доведут твоего отца до инфаркта.
– Ты уверен, Петруша? Там же надо сдавать экзамен на физподготовку, – лукаво проговорила Вика.
Петя поднял брови:
– У кого-то тут сомнения в моей физподготовке?
Прежде чем Вика успела ответить, Петя резко подскочил с травы и поднял Вику на руки. Та заверещала:
– Отпусти! Не хочу получить сотрясение мозга перед экзаменами, Певцов!
– Я скорее приду в школу в пижаме, чем уроню тебя, – со смехом ответил Петя и начал приседать с Викой на руках. Та крепче вцепилась в Петину шею.
– Ладно, ладно, ты качок, Халк, физрук и гроза неспортивных школьников, я поняла, отпусти уже! – со смехом взмолилась она.
Петя мягко опустил её на землю. К его чести, он почти не вспотел. Плюхнувшись рядом с Викой, он снова взял в руки телефон.
– Ладно, значит, решено. Педагогический! Отец, когда узнает, точно начнёт отрицать наше родство, – с наигранным весельем сказал он и стал сверяться с экзаменами, необходимыми для поступления.
Так и проходил их май. Петя притворялся, что смирился с отказом академии. Притворялся, что согласен пробовать поступать туда в следующем году. Но от всех предложений Вани пойти репетировать отнекивался, напоминая, что теперь у них в приоритете обычные школьные экзамены. Так что они днями напролёт вместе со всеми засиживались в библиотеке, решая экзаменационные задачи и исписывая горы листов сочинениями по русскому.
Когда погода позволяла, они занимались в школьном дворе, привыкнув работать лёжа и не отвлекаться на весну, которая словно испытывала их волю на прочность и подкидывала отличную погоду почти каждый день. Девчонки приносили пледы, парни покупали закуски, и класс рассаживался в тени деревьев большой дружной компанией. Время от времени они разделялись на группы по предметам и гоняли друг друга по формулам или темам сочинений или тараторили монологи на английском или испанском, в зависимости от выбранных экзаменов. Не зная точно, куда всё-таки подавать документы, Петя решил сдать все предметы, в которых неплохо соображал, и в итоге готовился к профильной математике, физике, информатике и английскому. Русский, как один из обязательных, сдавали все. Низовцев сдавал то же самое за исключением английского – раз в зарубежный вуз он решил не идти, этот экзамен ему был ни к чему. Вместо него Ваня неожиданно записался на литературу, хотя для специальностей, которые он выбрал, она была не нужна. «Просто для себя», – отвечал он на многозначительные взгляды Вики и Пети.