— Около половины двенадцатого — стало быть, часа два назад.
— Вот почему двери отперты! — воскликнул Рагастен. — Но кто же это? Кто здесь был?
— А кому здесь и быть, — возгласил Трибуле, и глаза его загорелись мрачным огнем, — как не тому бандиту, что рыщет за женщинами по ночам, как не тому подлецу, которого власть и высокий сан укрывают от мщения множества братьев, отцов, женихов! Кому, как не французскому королю!
— Да, это он и приходил сюда, — сказала Беатриче.
И в нескольких кратких словах, но ни единой подробности не забыв, она пересказала ту сцену, за которой мы наблюдали в предыдущей главе.
— Будем надеяться! — заключила рассказ Беатриче. — Король говорил как настоящий отец. Может быть, нечего и опасаться.
— Нет, сударыня! — воскликнул Трибуле. — Вы не знаете его так, как я. Это лицемер, умеющий нацепить любую личину, жестокий еще более от того, что считает себя безнаказанным, упорный в каждой своей новой страсти. Он способен на самые страшные преступления. На самом деле он не уверен, что Жилет его дочь. Но и будь у него самые неопровержимые доказательства — он, по-моему, был бы способен переступить через них!
Манфред судорожно сжал кулаки.
Трибуле меж тем уже закутался в плащ.
— Простите меня, сударыня, что я так вдруг ухожу, — сказал он. — Я хотел бы узнать, где и как вы нашли мою деточку. Еще больше хотел бы дать вам понять, какая признательность переполняет мое сердце. Но с каждой секундой опасность становится все страшней.
— Куда ты так бежишь? — негромко спросил Манфред, впервые говоря «ты» человеку, которого называл отцом Жилет.
— В Лувр, сынок, — ответил Трибуле.
— Я с тобой. Вдвоем мы убьем тирана…
— Нет-нет-нет! — поспешно возразил Трибуле. — Тут нужна не сила, а хитрость. А хитрость — это уж мое оружие. Когда придет время, я позову на помощь тебя.
— Господин Флёриаль прав, — сказал Рагастен и схватил юношу за руку.
— И я ничего не могу сделать! — простонал Манфред. — Хоть об стенку головой!
— До свиданья! — сказал Трибуле. — Этот дом будет нашим сборным местом. Манфред, — продолжал он, видя, что юноша все-таки хочет идти за ним, — тебе надобно оставаться тут. Если со мной что случится, а больше никого не будет — что станет с ней? Я ей отец, мое право пойти первым. Я велю тебе оставаться!
Трибуле бегом отправился в Лувр к одной дверце, выходившей на берег Сены. Добежав, он вдруг остановился. Перед той самой дверцей он разглядел дорожный экипаж. Вокруг него суетились какие-то тени.
Трибуле так и замер: появилась Жилет! Ее вела или, верней, волокла какая-то женщина. Шут увидел, как они сели в экипаж, занавески которого тотчас же опустились.
Какой-то голос приказал:
— На Фонтенбло!
Трибуле узнал этот голос: то был король! Затем в дверном проеме шут и увидел его.
Кучер щелкнул кнутом, факелоносцы побежали впереди, лошади рванули в галоп, за ними поскакала охрана. Еще миг — и все они скрылись во мраке…
Трибуле увидел: король вошел опять в Лувр, дверь закрылась.
Все продолжалось несколько секунд.
Тогда Трибуле и сам побежал со всех ног. Когда он вернулся в дом на улице Сен-Дени, как раз пробило два.
Рагастен с Манфредом еще были в той зале, где он их оставил.
— Ее увезли в Фонтенбло! — крикнул им Трибуле.
— Так поехали в Фонтенбло! — отозвался Манфред.
— Поехали, — спокойно повторил за ним Рагастен.
— Как шевалье? Вы согласны…
— В Париже мне делать больше нечего, — сказал Рагастен. — Не скрою, что меня весьма волнует ваша судьба, да и ваша, господин Флёриаль. К тому же поступок короля Франциска сильно меня возмутил. Наконец, я привязался к этой девушке. Более чем достаточно причин обнажить шпагу за честь мадемуазель Жилет!
— Мы спасены! — вскричал Манфред, схватив за руку Флёриаля.
VI. Награда Алэ Ле Маю
Выйдя из дома на улице Сен-Дени, король направился прямо в Лувр. Желая оказать честь девушке, которую провожал, он шел пешком. Сопровождавшие его вельможи тоже все шли пешком, так что верхами ехали одни солдаты.
Придя в Лувр, Франциск I узнал, что в одной из гостиных собрались дамы, ожидающие вестей о походе на Двор чудес.
Сочтя такое происшествие забавным, они устроили позднюю вечеринку, на которой была и герцогиня д’Этамп. Госпожа Диана де Пуатье ушла в свои покои.
Король осведомился, где же собрались дамы. Бассиньяк отвел его.
Франциск I взял герцогиню де Фонтенбло за руку и в сопровождении одного из тех, кто ездил вместе с ним, вошел в гостиную к собравшимся.
Все дамы привстали, но король любезно мановением руки велел им оставаться на месте.
— Не приведи Господь, — галантно сказал он, — нарушить беседу столь очаровательного общества. Я только хотел бы вверить вам на часок герцогиню де Фонтенбло, которая вернулась к нам из поездки. Госпожа герцогиня д’Этамп, вверяю ее вашему особенному покровительству.
Король сказал эти слова совершенно бесхитростно, ни на что не желая намекнуть.
Но герцогиня вся побелела: король, решила она, узнал, что это она похитила Жилет.
«Я погибла!» — подумала герцогиня.
Тем не менее она сделала королю самый изящный свой реверанс и, тотчас оправившись от волнения, принялась осыпать Жилет ласками.
Машинально взглянув на вельмож, сопровождавших короля, герцогиня увидела среди них Алэ Ле Маю.
«Так вот кто предал меня!» — подумала она.
Король между тем ушел.
Жилет осталась с придворными дамами. Она тоже узнала герцогиню д’Этамп, затрепетала от ужаса и с такой очевидной неприязнью принимала ее ласки, что герцогиня, видя недоумение остальных дам, не удержалась и воскликнула:
— Дорогая малышка, да вы как будто боитесь меня?
— Нет, сударыня, — ответила Жилет. — Я выгляжу взволнованной — так это потому, что у меня все из головы не идет одна женщина, которая почему-то очень на вас похожа. Она меня отвезла к какой-то безумной, чтобы меня там убили…
— К безумной! Боже мой! — воскликнули несколько дам.
— Да, к безумной, — сказала Жилета. — Ее зовут Маржантина, а живет она в лачуге возле Двора чудес. Вы, сударыня, ее случайно не знаете?
Герцогиня д’Этамп прикусила губу и ничего не ответила.
Теперь она точно была убеждена, что Алэ Ле Маю выдал ее, и осталась в тоске. Примерно через час вернулся король. Он собственной персоной пришел за герцогиней де Фонтенбло.
Куда он ее отвел, мы уже видели.
Когда же он опять вошел в гостиную, герцогиня д’Этамп уже думала, что ее сейчас арестуют и отвезут в какую-нибудь крепость.
Но, к ее великому изумлению, король был явно в превосходном настроении. Он изволил насладиться обществом придворных дам, сел рядом с герцогиней д’Этамп, и все могли своими глазами убедиться, что нынче она в необычайном фаворе.
Тем временем доложили о возвращении Монклара.
— Просите господина великого прево пройти сюда, — велел король. А дамам сказал: — У меня для вас новость, сударыни: двор скоро переедет.
— Куда же мы отправимся, государь? — разом спросили несколько желающих занять почетное место госпожи д’Этамп.
— В Фонтенбло. Едем завтра же.
Дамы разахались, но тут вошел Монклар.
— Что же, Монклар, — спросил король, — у вас все хорошо? Сожгли вы Двор чудес?
— Государь, — ответил Монклар, — я хотел бы иметь честь поговорить одну минуту с Вашим Величеством…
Король посмотрел кругом.
Громко шурша накрахмаленными юбками, дамы встали, церемонно поклонились и удалились.
— Так что же? — произнес король, оставшись с Монкларом наедине.
— Государь, — сказал великий прево, — нас побили.
— Вы шутите, сударь мой! — воскликнул Франциск I.
— Я никогда не шучу, государь.
— Это правда, я никогда не видел, чтобы вы смеялись. Но то, что вы мне сказали, так необычайно…
— Нас предали, государь.
Великий прево подробно отчитался о штурме, о своей диспозиции и о том, что случилось потом.
— Надеюсь, государь, — заключил он, — дело только отложено: ведь королевская власть должна одолеть…
— Нет, сударь, — возразил король Франциск, — это дело окончено. Ради наставлений какого-то фанатичного монаха вы втянули меня в него и выставили на смех. Мы побиты ворами! Чертова сила! Стоило снаряжать целые полки! Желаете еще попробовать? А я не желаю! Одного урока довольно! Какого дьявола было брать их штурмом? Короли — мои предки — всегда блюли вольности нищих. А мне зачем нарушать старый порядок?
Король приводил довод за доводом, не говоря только главного: ему не терпелось уехать из Парижа в Фонтенбло.
— Ваша высочайшая воля, государь, — хладнокровно сказал Монклар. — Я только спрошу Ваше Величество, о каком монахе вы только что сейчас говорили?
— О господине Лойоле, — с неприязнью сказал Франциск. — Вы не станете отрицать, что прежде всего хотели угодить ему?
— Прежде всего, государь, я отстаивал королевскую власть.
— Может быть, славный мой Монклар, может быть. Положим даже, вы были правы. Но дело не прошло и речи о нем больше нет.
Великий прево недоумевал, почему король вдруг так снисходителен.
Он ожидал страшного взрыва ярости, а получил вместо того только маленький нагоняй.
«Что он задумал?» — размышлял Монклар.
Оба немного помолчали.
— Монклар, — возобновил разговор Франциск, — вы занимаетесь поисками герцогини де Фонтенбло?
— Да, государь. Думаю, что уже напал на след.
— Вот как!
— По крайней мере, на след тех, кто похитил юную герцогиню из Лувра.
— Что ж, когда найдете — скажете, — спокойно сказал король. — О самой же герцогине можете не тревожиться, она уже нашлась. Кстати, Монклар, завтра я еду в Фонтенбло. Не забывайте каждое утро посылать мне нарочного, чтобы я знал, что делается в Париже. Ступайте, дорогой мой Монклар, ступайте…
Великий прево поклонился и вышел, думая про себя:
«Воры остались с победой, маленькая герцогиня нашлась без меня — одно другого хуже! В Фонтенбло король меня не берет. Стало быть, я в опале… Надо пойти к господину Лойоле!»