удет проявлять свою силу отсюда.
Я подошла к Рису. Впереди, наконец, задрожали щиты с обеих сторон.
— Я никогда не дарила тебе подарок по случаю нашего объединения, — сказала я.
Рис следил за битвой. Его сила громыхала под нами, вздымаясь из призрачного сердца мира.
Скоро. Это вопрос пары секунд. Мое сердце загрохотало, пот стек по лбу — не только из-за летней жары, теперь усилившейся на поле.
— Я все думала и думала, — продолжила я, — что тебе подарить.
Медленно, так медленно, взгляд Риса скользнул на меня. В его глазах была только бездна силы — которая скрывала звезды.
Я улыбнулась ему, купаясь в этой силе, и послала в его голову картинку.
Своего позвоночника, вдоль которого теперь были вытатуированы четыре фазы луны. И маленькая звезда сияла прямо посередине.
— Но, признаюсь, — сказала я, когда его глаза вспыхнули, — что это подарок для нас обоих.
Щит Хайберна начал рушиться. Моя магия вырвалась из меня, пробивая себе путь через мир. Снимая чары, которые я наложила пару часов назад.
Перед нашей передовой линией… Появилось облако тьмы, извиваясь и кружась внутри себя.
— О Мать, — выдохнул Азриэль.
Прямо когда мужская фигура появилась рядом с этим вихрящимся черным дымом.
Кажется, обе армии застыли от удивления.
— Ты завладела Уроборосом, — прошептал Рис.
Потому что перед Хайберном стояли Костерез и живое гнездо теней, Бряксис. Прошлой ночью я заключила Костереза в тело Фэ. Оба были обязаны подчиняться по бесхитростным сделкам, теперь вытатуированным на моей спине.
— Да.
Он осмотрел меня с ног до головы, ветер развевал его иссиня-черные волосы, когда он тихо спросил:
— Что ты видела?
Хайберн зашевелился, лихорадочно оценивая тех, кто теперь стоял перед ними. Костерез выбрал тело иллирийского воина в полном расцвете сил. Бряксис остался в темноте, кружащейся вокруг него, живой материи, которую он будет использовать, чтобы раскрыть кошмары своих жертв.
— Себя, — сказала я наконец. — Я видела себя.
Это, возможно, единственная вещь, которую я никогда не покажу ему. Никому. Как я пряталась, свирепствовала и рыдала. Как меня рвало, как я кричала и царапала зеркало. Била по нем кулаками. И потом скрутилась калачиком, дрожа от каждой ужасающей, жестокой и эгоистичной частички, что я увидела внутри того монстра — внутри себя. Но я продолжала смотреть. И не отвернулась от него.
И когда я перестала дрожать, я осмотрела его. Все эти жалкие частицы. Гордость, лицемерие и стыд. Ярость, трусость и боль.
А потом я начала видеть другие вещи. Более важные — более существенные.
— И то, что я увидела, — тихо сказала я ему, когда Костерез поднял руку. — Думаю… думаю, что мне это понравилось. Я простила это — себя. Каждую часть.
Лишь теперь я поняла, что хотел сказать Сюриэль. Лишь я могу позволить плохому сломить себя. Лишь я могу владеть ими, заключать их в себе. И когда я поняла это… Уроборос подчинился мне.
Рис выгнул бровь, хотя по его лицу и пробежала дрожь страха.
— Ты полюбила все — и хорошее, и плохое?
Я слегка улыбнулась.
— Особенно плохое.
Казалось, что эти две фигуры вздохнули — темное облако Бряксиса сделало мощный вдох. Готовясь к удару. Я склонила голову к своему мейту.
— Это к долгой и счастливой жизни мейтов, Рис.
— Похоже, ты меня опередила.
— В чем?
Подмигнув мне, Рис указал на Бряксиса и Костереза. Там появилась еще одна фигура.
Костерез отшатнулся назад. И я знала — по стройной женской фигуре, по темным распущенным волосам, по вновь красивому лицу… Я знала, кто это.
Стрыга — Ткачиха.
И на темных волосах Ткачихи… Сверкал бледно-голубой драгоценный камень.
Украшение Ианфе. Кровавый трофей. Ткачиха улыбнулась своему близнецу, насмешливо кланяясь ему, и повернулась к войску, раскинувшемуся перед ней. Костерез прекратил свое медленное отступление, смотря на свою сестру еще несколько долгих моментов, а потом снова повернулся к армии.
— Знаешь, ты не единственная, кто может заключать сделки, — протянул Рис с озорной улыбкой.
Ткачиха. Рис уговорил Ткачиху присоединиться к нам –
— Как?
Он наклонил шею, показывая маленькую, скручивающуюся татуировку за своим ухом.
— Я послал Гелиона торговаться от своего имени — вот почему он был в Серединных Землях в тот день, когда он нашел тебя. Чтобы предложить снять сдерживающее заклинание с Ткачихи… в обмен на ее сегодняшние услуги.
Я уставилась на своего мейта. Потом ухмыльнулась, не скрывая жестокости.
— Хайберн даже не подозревает о том аде, что вот-вот опустится на них.
— За воссоединение семьи, — сказал Рис.
А потом Ткачиха, Костерез и Бряксис бросились на Хайберна.
Глава 70
— Ты действительно сделала это, — пробормотала Амрен, изумленно наблюдая, как трое бессмертных врезались в ряды воинов Хайберна, после чего раздались крики.
Тела падали перед ними; они оставляли за собой горы тел — от некоторых оставались лишь бледные тени, заключенные в доспехи. Костерез и Стрыга высасывали из них жизни. Некоторые сбегали от того, что видели в Бряксисе — олицетворении их самых потаенных страхов.
Рис все еще улыбался мне, когда вытянул руку в направлении армии Хайберна, теперь пытающейся приспособиться к распространяющемуся хаосу.
Он растопырил пальцы.
Обсидиановая сила вырвалась из него.
Огромный кусок армии Хайберна просто…
Окутался туманом.
Красным туманом, и там, где стояли воины, остались лишь металлические стружки.
Рис тяжело задышал, а его взгляд стал немного диким. Удар был хорошо рассчитан. Он разделил армию надвое.
Азриэль выпустил вторую взрывную волну — синий свет прорезал теперь уже незащищенный фланг.
Разъединяя их еще сильнее.
Иллирийцы перешли в движение. Это и был сигнал Риса.
Они рухнули с небес — прямо в тот момент, как со стороны Хайберна в небо поднялся легион существ, похожих на Аттора. До этого они скрывались среди пеших воинов. Загорелись Сифоны, высвобождая щиты — и иллирийцы с убийственной точностью выпустили град стрел.
Но легион Атторов был хорошо подготовлен. И когда они ответили дождем своих стрел… Древки были ясеневыми, но наконечники были сделаны из фэбейна. Даже с противоядием Нуан в венах наших воинов, оно не распространяется на их магию — и нет никакой защиты против самого камня. Стрелы из фэбейна прорезались сквозь щиты Сифонов так же легко, как режется масло. Король приспособил — улучшил — свое оружие.
Некоторые иллирийцы начали быстро падать. Другие осознали угрозу и прикрылись металлическими щитами, отцепляя их от своих спин.
На земле воины Тарквина, Гелиона и Каллиаса перешли в наступление. Хайберн освободил своих гончих — и других зверей.
И когда эти две стороны атаковали друг друга… Рис послал еще один выстрел своей силы, после которого последовала волна силы Тарквина. Пронзая и разделяя ряды воинов Хайберна на неравные группы.
И все это время Бряксис… Я смогла разглядеть лишь расплывчатые очертания постоянно изменяющихся когтей, клыков, крыльев и мышц, меняющихся и вертящихся внутри темного облака, которое поражало и разбивало воинов. Кровь разбрызгивалась везде, где оно касалось кричащих воинов. Казалось, что некоторые умирали уже просто от ужаса.
Костерез сражался рядом с Бряксисом. В его руках была лишь кривая сабля из слоновой кости. Он размахивал ей перед собой, будто скашивая пшеницу.
Воины падали замертво перед ним — даже до того, как их достигал порыв ветра, вызванный взмахом сабли. Даже это тело Фэ не могло вместить его смертельную силу — подавлять ее.
Воины убегали от него. От Ткачихи. Потому что по другую сторону от Костереза, оставляя за собой иссушенные тела… Стрыга разрывала воинов спутанным клубком черных волос и белых рук.
К счастью, наши собственные воины не мешкали, когда бежали к врагу. И я посылала оглушительные приказы по двухсторонней связи, которая теперь объединяла меня с Костерезом и Бряксисом, напоминая им, стиснув зубы, что на наших воинов нападать нельзя. Только на Хайберна и его союзников.
Оба сопротивлялись приказу, пытаясь освободиться.
Я собрала каждый клочок ночи и звездного света и зарычала на них, чтобы они повиновались.
Могла бы поклясться, что из-за этого в ответ пришло потустороннее чувство собственного достоинства, неприсущее богам.
Но они послушались. И не набросились на наших воинов, которые, наконец, сошлись с рядами воинов Хайберна.
Шум от столкновения двух армий… У меня не было слов, чтобы его описать. Элейн закрыла уши, съеживаясь.
Мои друзья были там, внизу. Мор сражалась с Вивиан, следя за ней, как до этого пообещала Каллиасу, пока он сам выпустил свою силу в виде дождя острых льдинок, наносящих порезы. Кассиан — я даже не могла увидеть его за пылающими вспышками его Сифонов рядом с передовыми линиями, темно-красное сияние посреди злобных теней Несущих Тьму Кейра, которые они использовали в своих интересах: ослепляя группы воинов Хайберна в неожиданной тьме… а затем еще раз ослепляя их, срывая с них эти тени и оставляя их под прямыми солнечными лучами. Оставляя только свои ждущие мечи.
— Обстановка накаляется, — сказала Амрен, хотя наши линии — особенно иллирийцы и перегрины Тэсана — все еще держались.
— Еще рано, — сказал Рис. — Большая часть армии еще не вовлечена в сражения. Нам нужно сосредоточить их на чем-то другом.
Начиная с того, что Рис выйдет на поле боя.
Мой желудок сжался. Армия Хайберна пришла в движение, продвигаясь вперед. Ткачиха, Костерез и Бряксис бросились глубоко во вражеские ряды, но воины Хайберна быстро заполняли созданные ими дыры в рядах.
Гелион проревел нашим передовым линиям, чтобы они держали позиции. Стрелы взлетали и сыпались с обеих сторон. Те, что были с наконечником из фэбейна, поражали своих жертв. Снова и снова. Будто король заколдовал их, чтобы они всегда достигали своей цели.