— Мы были даэмати тысячи лет, девочка, — ухмыльнулся Дагдан. — Но нам даже не нужно пробираться в ее разум, чтобы заставить исполнять наши приказы. Но ты… такая отважная попытка защитить их всех от нас.
Разум Дагдана пронзил Люсьена как выстрел темной стрелы. Я врезалась в щит между ними. И моя голова — мои кости очень болели –
— Что за яблоко, — выплюнула я.
— Которое ты запихнула в свое горло час назад, — сказала Бранна. — Выращенное в личном саду короля, выдержанное на диете из воды с фэбейном. Достаточно, чтобы заблокировать твои силы на несколько дней, без применения кандалов. И вот ты здесь, думаешь, что никто не заметил, что ты планируешь сегодня исчезнуть, — она снова щелкнула языком. — Наш дядя был бы очень недоволен, позволь мы такому случиться.
У меня не хватало времени. Я могла бы рассеяться, но тогда я оставила бы им Люсьена, если только он не смог каким-то образом справиться с фэбейном, который попал в его организм из еды в лагере –
Оставь его. Я должна и смогу оставить его.
Но его будет ждать что-то, что, возможно, хуже смерти –
Его красно-коричневый глаз поблескивал.
— Иди.
Я сделала свой выбор.
Я взорвалась в ночь, дым и тень.
И даже тысяч лет не было достаточно для Дагдана, чтобы подготовиться, когда я рассеялась перед ним и ударила.
Я прорезала его кожаные доспехи, но недостаточно глубоко, чтобы убить, и, когда сталь зацепилась за их пластины, он мастерски извернулся, заставив меня либо открыть свою правую сторону, либо потерять нож –
Я рассеялась снова. На этот раз Дагдан пошел за мной.
Я не сражалась с неизвестными друзьями Хайберна в лесу. Я не сражалась с Аттором и ему подобными на улицах Велариса. Дагдан был принцем Хайберна — командиром.
И он сражался соответственно.
Рассеяться. Ударить. Рассеяться. Ударить.
Мы были черных вихрем стали и тени на поляне, месяцы жестких тренировок Кассиана дали о себе знать, когда я обрела почву под ногами.
У меня было смутное ощущение, что Люсьен смотрит в изумлении, даже Бранна была озадачена моим проявлением навыков против ее брата.
Но удары Дагдана не были тяжелыми — нет, они были точными и быстрыми, но он не вкладывал в них всего себя.
Тянет время. Утомляет меня, пока мое тело не переварит яблоко полностью, и его сила сделает меня практически смертной.
Так что я ударила по его слабому месту.
Бранна закричала, когда в нее врезалась стена огня.
Дагдан на мгновение потерял бдительность. Когда я глубоко порезала его живот, он заревел так, что птицы попадали с деревьев.
— Ты маленькая сучка, — выплюнул он, уклоняясь от моего следующего удара, когда огонь погас, и мы увидели Браннэ, стоящую на коленях.
Ее физический щит был поставлен небрежно — она ожидала, что я буду атаковать ее разум.
Она дрожала, задыхаясь от боли. Запах обуглившейся кожи теперь донесся до нас, прямо с ее правой руки, ее ребер, ее бедра.
Дагдан снова бросился на меня, и я подняла оба ножа, встречая его клинок.
На этот раз он не потянул удар.
Я ощущала его эхо каждым дюймом тела.
Почувствовала еще и поднимающуюся, удушающую тишину. Я чувствовала ее раньше — в тот день в Хайберне.
Бранна поднялась на ноги с резким вскриком.
Но там был Люсьен.
Полностью сосредоточенная на мне, на отнимании той красоты, которую я выжгла из нее, Бранна заметила его рассеивание слишком поздно.
Пока меч Люсьена не преломил свет солнца, просачивающийся через купола деревьев. А потом встретил плоть и кость.
Поляна сотряслась, как будто какая-то нить между близнецами была обрезана, когда темная голова Браннэ ударилась о траву.
Дагдан закричал, устремляясь к Люсьену, рассеиваясь к нему, и между нами теперь было пятнадцать футов.
Люсьен едва успел вытащить свой окровавленный клинок из перерезанной шеи Браннэ, когда Дагдан появился перед ним, делая выпад мечом с целью пронзить его горло.
У Люсьена было достаточно времени, чтобы увернуться от смертельного удара Дагдана.
У меня было достаточно времени, чтобы остановить все это.
Я скрестила свой нож с мечом Дагдана, глаза обоих широко раскрылись, когда я рассеялась между ними — и воткнула нож между глаз Дагдана. Прямо в череп.
Кости, кровь и мягкие ткани скользнули по ножу, а рот Дагдана был все еще открыт в изумлении, когда я выдернула нож.
Я позволила ему упасть на сестру, глухой удар плоти о плоть был единственным звуком.
Я глянула на Ианфе, моя сила исчезала, ужасно болели внутренности, но я сделала последнее распоряжение, внося поправку в ранее сказанные.
— Скажешь всем, что я убила их. Это была самозащита. После того, как они причинили мне такую боль, пока ты и Тамлин ничего не делали. Даже когда они будут пытать тебя, чтобы узнать правду, скажешь, что я сбежала, после того как убила их — чтобы избавить этот двор от ужасов.
Пустые, отсутствующие глаза были единственным ответом.
— Фейра.
Голос Люсьена был хриплым.
Я лишь вытерла свои ножи о спину Дагдана, прежде чем вернуться к своему упавшему рюкзаку.
— Ты возвращаешься. В Ночной Двор.
Я взвалила на плечи тяжелый рюкзак, и, наконец, посмотрела на него.
— Да.
Его загорелое лицо побледнело. Но он осмотрел Ианфе и мертвых близнецов.
— Я пойду с тобой.
— Нет, — сказала я, направляясь к деревьям.
Мой живот пронзила судорога. Мне нужно уйти — нужно использовать остатки своей силы, чтобы рассеяться к холмам.
— Ты не сможешь этого сделать без магии, — предупредил он меня.
Я стиснула зубы от резкой боли в животе, когда собралась с силами, чтобы рассеяться. Но Люсьен схватил меня за руку, останавливая.
— Я пойду с тобой, — сказал он снова, его лицо было залито кровь столь же яркой, как и его волосы. — Я верну своего мейта.
Не было времени на спор. На правду, обсуждения и ответы, которые, как я видела по его глазам, он отчаянно желал получить.
Тамлин и остальные уже услышали крики.
— Не заставляй меня сожалеть об этом, — сказала я ему.
Кровь заполнила мой рот, когда несколько часов спустя мы достигли предгорья.
Я тяжело дышала, моя голова пульсировала, мой живот — тугой узел боли.
Люсьен выглядел не намного лучше, его рассеивание было столь же ненадежным, как и мое, когда мы остановились посреди зеленых холмов, и он согнулся пополам, держа руки на коленях.
— Она исчезла, — сказал он, задыхаясь. — Наверно, сегодня мы все получили дозу.
Они дали мне отравленное яблоко лишь для того, чтобы удостовериться, что оно меня окончательно подкосит.
Моя сила ускользала от меня как волна от берега. Только за этим не следовало возвращение. Она просто уходила все дальше в море пустоты.
Я посмотрела на солнце, которое теперь было над горизонтом примерно на ширину руки, и между холмами уже залегали тени, толстые и тяжелые. Я сориентировалась, перебирая в уме все знания, которые собрала за эти недели.
Покачиваясь, я шагнула на север. Люсьен схватил меня за руку.
— Ты пройдешь через дверь?
Я скользнула по нему ноющими глазами.
— Да.
Пещеры — двери, как они их называют — в этих лощинах ведут в другие районы Прифиана. Раньше я проходила через одну прямо в Подгорье. Теперь я пройду через ту, что приведет меня домой. Или так близко к нему, насколько возможно. Не существует двери в Ночной Двор, здесь или где-либо еще.
И я не стала бы рисковать своими друзьями, позвав их сюда, чтобы они меня забрали. Неважно, что связь между Рисом и мной… я почти не чувствовала ее.
Онемение начало распространяться по моему телу. Я должна выбраться отсюда — сейчас же.
— В таком случае нам нужен портал в Осенний Двор, — предупреждение и упрек.
— Я не могу пойти в Летний. Они убьют меня, как только увидят.
Тишина. Он отпустил мою руку. Я сглотнула, хотя из-за того, что у меня пересохло в горле, я едва могла это сделать.
— Другая дверь ведет в Подгорье, а больше дверей нет. Мы запечатали все остальные входы. Если мы пойдем туда, то можем попасть в ловушку — или должны будем вернуться.
— Тогда мы пойдем в Осенний. И оттуда… — я замолчала, прежде чем закончить.
Домой. Но Люсьен узнает об этом в любом случае. И, похоже, он уже понял это — чем является Ночной Двор. Домом.
Я почти могла видеть это слово в его красновато-коричневом глазе, когда он покачал головой. Позже.
Я кивнула ему молча. Да — позже мы решим все это.
— Осенний Двор будет таким же опасным, как и Летний, — предупредил он.
— Мне лишь нужно где-нибудь спрятаться — залечь на дно, пока… пока мы не сможем рассеяться снова.
Слабое жужжание и звон заполонили мой слух. И я почувствовала, как моя магия исчезла полностью.
— Я знаю одно место, — сказал Люсьен, направляясь к пещере, которая приведет нас к нему домой.
К землям семьи, которая предала его так же, как и этот двор предал меня.
Мы ускорили шаг, быстрые и молчаливые как тени.
Пещера к Осеннему Двору не охранялась. Люсьен глянул на меня через плечо, словно спрашивая, не моих ли это рук дело — отсутствие стражников, которые всегда находились здесь.
Я еще раз кивнула. Я скользнула в их разумы до того, как мы ушли, убеждаясь, что эта дверь будет свободна. Кассиан научил меня всегда иметь запасной путь отступления. Всегда.
Люсьен остановился перед клубящимся мраком пещеры, чернота как змея готова была поглотить нас обоих. Его челюсть напряглась.
— Оставайся, если хочешь. Что сделано, то сделано, — сказала я.
Потому что Хайберн наступал — уже был здесь. Я обдумывала это в течение многих недель: лучше самим претендовать на Весенний Двор или позволить нашим врагам забрать его.
Но он не мог оставаться нейтральным — барьер между нашими силами на Севере и людьми на Юге. Было бы легко позвать Рисанда и Кассиана, привести сюда позже иллирийский отряд, чтобы захватить территорию, когда она была бы ослабленной после моих маневров. В зависимости от того, как много Кассиан уже может делать — если он все еще лечился.