— Люсьен –
— И ты любишь его. И он — он по-настоящему любит тебя, — он провел рукой по своим рыжим волосам. — И все эти люди, которых я тысячелетиями ненавидел, даже боялся… Они — твоя семья.
— Думаю, Амрен будет отрицать, что она испытывает к нам какую-либо привязанность –
— Если дети плохо вели себя, на ночь им рассказывают сказку об Амрен. Амрен та, кто выпьет кровь и утащит в ад, если ты будешь делать все неправильно. И вот она здесь, похожая больше на недовольную старую тетку, чем на кого бы то ни было еще.
— Мы не… здесь мы не соблюдаем протокол и звания.
— Очевидно. Рис живет в городском доме, Котел его побери.
Он махнул рукой, указывая на город.
Я не знала что сказать, так что промолчала.
— Я не понимал, что в твоей истории я был злодеем, — выдохнул Люсьен.
— Ты не был. — Не совсем.
Солнце плясало на далеком море, превращая горизонт в сверкающую линию света.
— Она ничего не знает о тебе. Только основы, которые рассказал ей Рис: что ты сын Высшего Лорда, служащий в Весеннем Дворе. И ты помогал мне в Подгорье. Больше ничего.
Я не добавила, что Рис сказал мне, что моя сестра вообще не спрашивала о нем.
Я выпрямилась.
— Я хочу первой увидеть их. Я знаю, ты беспокоишься –
— Просто сделай это, — сказал Люсьен, опираясь на каменные перила веранды. — Позовешь меня, когда она будет готова.
Я почти похлопала его по плечу — почти сказала что-то утешающее.
Но у меня снова не было слов, когда я направилась в тусклые комнаты Дома.
Рис предоставил Нэсте и Элейн несколько соединенных комнат, все с видом на город, реку и далекие горы.
Но Рис отследил Нэсту именно в семейной библиотеке.
Кассиан был сильно напряжен, когда мы трое шагали по лестницам Дома, в залах из красного камня было тускло и шелест крыльев Кассиана и слабый вой ветра раздавались в них эхом. Напряжение, которое росло с каждым шагом к двойным дверям библиотеки. Я не спрашивала, виделись ли они или разговаривали с того дня в Хайберне.
Кассиан ничего не рассказывал.
И, возможно, я бы спросила Риса по связи, если бы он не открыл одну из дверей.
Если бы я сразу же не увидела Нэсту, съежившуюся в кресле с книгой на коленях, выглядящей — впервые — очень не-как-Нэста.
Повседневно. Возможно, расслабленно. Полностью удовлетворенной одиночеством.
Когда мои ботинки шаркнули о каменный пол, она резко выпрямилась, опять становясь чопорной, закрывая свою книгу с глухим стуком. И все же ее серо-голубые глаза лишь слегка расширились, когда она увидела меня.
Когда я посмотрела на нее.
Нэста была красива, когда была человеческой женщиной.
Как Высшая Фэ, она была невероятной.
Из-за полнейшей тишины, с которой Кассиан стал рядом со мной, я задумалась, пришла ли ему в голову та же мысль.
Она была в платье цвета олова из простого, но все же хорошего материала. Ее волосы были заплетены в корону вокруг ее головы, подчеркивая ее длинную, бледную шею — шею, по которой Кассиан скользнул взглядом, а потом быстро отвел его в сторону, когда она оценила нас и сказала мне:
— Ты вернулась.
С такой прической ее заостренные уши не были видны. Но ничего не могло скрыть неземное изящество, когда она шагнула. Ее внимание снова вернулось к Кассиану, когда она добавила:
— Что тебе надо?
Это было как удар в живот.
— По крайней мере, бессмертие не изменило в тебе некоторых вещей.
Взгляд Нэсты был ледяным.
— Вы пришли сюда с определенной целью, или я могу вернуться к чтению?
Рука Риса коснулась моей в тихом утешении. Но его лицо… словно камень. И еще меньше удивления.
Но Кассиан направился в сторону Нэсты с полуулыбкой, расплывающейся на его лице. Она напряженно стояла, пока он подобрал ее книгу, прочитал название и усмехнулся.
— Я бы не отнес тебя к категории читающих романы.
Она окинула его испепеляющим взглядом.
Кассиан пролистал книгу и сказал мне:
— Ты мало что пропустила, Фейра, пока уничтожала наших врагов. В основном все было как сейчас.
Нэста развернулась ко мне.
— Ты — сделала это?
Я сжала челюсть.
— Посмотрим, как все обернется. Я удостоверилась, что Ианфе страдает, — намек на ярость и страх в глазах Нэсты заставил меня исправиться: — Однако этого недостаточно.
Я взглянула на ее руку — ту, которой она указала на Короля Хайберна. Рис не увидел даже следов особых способностей у обеих моих сестер. И все же в тот день в Хайберне, когда Нэста открыла глаза… Я видела это. Видела что-то великое и ужасающее за ними.
— Но все же, почему вы здесь?
Она вырвала свою книгу из рук Кассиана, который позволил ей сделать это, но все же остался стоять рядом с ней. Наблюдая за каждым вдохом, каждым движением.
— Я хотела увидеть тебя, — сказала я тихо. — Посмотреть, как у тебя дела.
— Проверить, приняла ли я свою участь и благодарна ли за то, что стала одной из них?
Я набралась решимости.
— Ты моя сестра. Я видела, что они навредили тебе. Я хотела проверить, в порядке ли ты.
Низкий горький смех. Но она повернулась к Кассиану, осмотрела его, как если бы она была королевой, сидящей на троне, и объявила всем нам:
— Какая мне разница? Я всегда буду молодой и красивой и никогда не вернусь к льстивым придуркам за стеной. Я могу делать, что пожелаю, так как, видимо, здесь никто не следует правилам, манерам или нашим традициям. Возможно, мне следует поблагодарить тебя за то, что ты втянула меня в это.
Рис положил руку между моими лопатками, прежде чем слова поразили свою цель.
Нэста фыркнула.
— Но не меня тебе нужно проверять. У меня мало что было поставлено на карту как там, за стеной, так и здесь.
Ненависть струилась по всему ее лицу — ненависти было достаточно, чтобы мне стало плохо. Нэста зашипела.
— Она не выходит из комнаты. И не перестает плакать. Она не ест, не спит, не пьет.
Рис сжал челюсть.
— Я много раз спрашивал тебя, нужно ли тебе что-то –
— Почему я должна позволять любому из вас, — последнее слово было для Кассиана как яд гадюки, — приближаться к ней? Это касается лишь нас.
— Мейт Элейн здесь, — сказала я.
Произносить это в присутствии Нэсты было неправильным решением.
Она побледнела от ярости.
— Он не такой человек для нее, — прорычала она, наступая на меня достаточно, чтобы Рис поставил между нами щит.
Как если бы он тоже увидел ту огромную силу в ее глазах в тот день в Хайберне. И не знал, как она может проявиться.
— Если вы подпустите того мужчину близко к ней, я…
— Что ты? — пропел Кассиан, небрежно оглядывая ее, когда она остановилась примерно в пяти футах от меня.
Он поднял бровь, когда она повернулась к нему.
— Ты не присоединилась ко мне для тренировок, и я, черт возьми, уверен, что ты не постоишь за себя в бою. Ты не захотела поговорить о твоих силах, так что ты определенно не сможешь ими овладеть. И ты –
— Заткни свой рот, — огрызнулась она, выглядя как никогда не проигрывающая императрица. — Я сказала тебе держаться от меня подальше, и если ты –
— Ты становишься между мужчиной и его мейтом, Нэста Арчерон, и ты столкнешься с самыми ужасными последствиями этого решения.
Ноздри Нэсты раздулись. Кассиан лишь криво усмехнулся.
Я вмешалась:
— Если Элейн не сможет это сделать, то она не увидит его. Я буду принуждать ее к этой встрече. Но он действительно хочет увидеть ее, Нэста. Я спрошу от его имени, но решение будет за ней.
— Мужчина, который продал нас Хайберну.
— Все гораздо сложнее.
— Что ж, это определенно станет намного сложнее, когда отец вернется и не найдет нас. Как ты планируешь рассказать ему обо всем этом?
— Судя по тому, что он месяцами не посылал весточки с континента, я позабочусь об этом позднее, — отрезала я.
И я благодарна Котлу за это — что он не торговал на какой-нибудь более прибыльной территории.
Нэста лишь покачала головой, поворачиваясь к креслу и своей книге.
— Мне все равно. Делай, что хочешь.
Ужасное разрешение, если не признание, что она все еще доверяет мне достаточно, чтобы сначала проявить внимание к нуждам Элейн. Рис приподнял подбородок в молчаливом приказании Кассиану уйти, и я последовала за ними, сказав напоследок:
— Мне жаль, Нэста.
Она не ответила, неподвижно сидя в кресле со своей книгой, и просто проигнорировала нас. Даже пощечина была бы лучше этого.
Когда я посмотрела вперед, то обнаружила, что Кассиан тоже смотрит на Нэсту.
Почему никто до сих пор не упомянул, что глаза Кассиана сияли, когда он смотрел на мою сестру?
С грустью. И тоской.
Солнечный свет заливал комнату.
Все шторы раздвинуты так широко, насколько это возможно, чтобы впустить как можно больше солнца.
Как будто даже намек на тьму был неприемлем. Как если бы ее прогоняли. И Элейн сидела спиной к нам на небольшом стульчике у самого освещенного окна.
И если молчание Нэсты была умиротворенной, перед тем как мы нашли ее, то молчание Элейн было… глухим. Пустым.
Ее волосы были распущены — даже не расчесаны. Я не могу вспомнить, когда я видела их не заплетенными. На ней был шелковое платье цвета белой луны.
Она не обернулась, не заговорила, и даже не вздрогнула, когда мы вошли.
Ее слишком тонкие руки покоились на стуле. И железное обручальное кольцо все еще было на ее пальце.
Ее кожа была такой бледной, как свежий снег, в резком свете.
И я поняла, что цвет смерти, печали — белый. Отсутствие цвета. Или жизни.
Я оставила Кассиана и Риса за дверью.
Ярость Нэсты была куда лучше этой… оболочки. Этой пустоты.
У меня перехватило дыхание, когда я обошла ее стул. Она тупо уставилась на город внизу.
Потом я увидела впалые щеки, обескровленные губы, карие глаза, которые когда-то казались богатыми и теплыми, а теперь — совершенно унылыми. Как сильная грязь.