Когда мы были достаточно далеко, я установила вокруг нас щит из твердого воздуха. Чтобы за его пределы не выходил звук.
— Как ты заставила ее покинуть ее комнату?
— Я не делала этого, — сказала Нэста, прислонившись к стеллажу и скрестив руки. — Я нашла ее здесь. Когда я проснулась, ее не было в кровати.
Нэста, должно быть, запаниковала, обнаружив ее комнату пустой –
— Она что-нибудь ела?
— Нет. Вчера мне удалось заставить ее выпить немного бульона. От остального она отказалась. Весь день она говорит этими полузагадками.
Я провела рукой по волосам, вытягивая прядь из косы.
— Случилось ли что-то, чтобы вызвать…
— Я не знаю. Я проверяю ее каждые несколько часов, — Нэста стиснула зубы. — Хотя вчера меня не было дольше, чем обычно.
Пока она тренировалась с Амрен. Рис сообщил мне, что к концу тренировки простейшие щиты Нэсты были достаточно прочными, чтобы Амрен сочла мою сестру готовой к сегодняшнему вечеру.
Но там, под ее холодным поведением — вина. Паника.
— Сомневаюсь, что что-то случилось, — быстро сказала я. — Может, это просто… часть процесса восстановления. Ее приспосабливание к тому, что она стала Фэ.
Нэста не выглядела убежденной.
— У нее есть силы? Как у меня.
И что же это за силы, Нэста?
— Я не знаю. Я так не думаю. Если только это не первый признак проявления чего-то.
Было сложно не добавить, если бы ты рассказала о произошедшем в Котле, то, возможно, мы бы поняли это получше.
— Дадим ей день или два — посмотрим, что произойдет. Поправиться ли она.
— Почему бы не посмотреть сейчас?
— Потому что через несколько часов мы отправимся в Вытесанный Город. И ты, кажется, не хотела, чтобы мы вмешивались в твои дела, — сказала я ей так беспристрастно, как смогла. — Не сомневаюсь, что Элейн тоже этого не хочет.
Нэста посмотрела на меня, на ее лице ни проблеска эмоции, и коротко кивнула.
— Ну, по крайней мере, она вышла из комнаты.
— И встала со стула.
Мы обменялись быстрыми спокойными взглядами.
Но потом я сказала:
— Почему ты не хочешь тренироваться с Кассианом?
Нэста выпрямилась.
— Почему я должна тренироваться именно с Кассианом? Почему не с другими?
— Азриэль?
— Он, или та блондинка, которая все никак не заткнется.
— Если ты имеешь в виду Мор…
— И почему я вообще должна тренироваться? Я не воин, и не хочу им быть.
— Это сделает тебя сильнее –
— Есть много видов силы, кроме способности махать мечом и отнимать жизни. Так мне вчера сказала Амрен.
— Ты сказала, что хочешь, чтобы твои враги умерли. Почему бы не убить их самой?
Она посмотрела на свои ногти.
— Зачем беспокоиться, если кто-то другой может сделать это для меня?
Я сдержала порыв потереть виски.
— Мы –
Но открылись двери в библиотеку, и я полностью сняла свой барьер из твердого воздуха, услышав стук шагов, а потом резкое их прекращение.
Я схватила руку Нэсты, чтобы она не двигалась, когда прозвучал голос Люсьена:
— Ты — ты покинула комнату.
Нэста ощетинилась, сверкнули ее зубы. Я сильнее сжала ее руку, и сделала новые воздушные стены вокруг нас — сдерживая ее в их пределах.
Недели уединения Элейн никак не улучшили ее состояние. Возможно, полузагадки были доказательством этого. И даже если Люсьен прямо сейчас нарушает правила, которые мы установили –
Еще шаги — без сомнения, к тому месту, где Элейн стоит у окна.
— Я… могу ли я что-нибудь сделать для тебя?
Я никогда не слышала, чтобы голос моего друга был таким мягким. Таким осторожным и обеспокоенным.
Возможно, это делало меня низкой негодяйкой, но я выстрелила своим сознанием к нему. В него.
И затем я была в его теле, в его голове.
Слишком худая.
Она, должно быть, вообще не ест.
Как она вообще стоит?
Мысли кружились у него в голове, одна за одной. Его сердце яростно колотилось, и он не посмел сдвинуться со своего места в пяти футах от нее. Она все еще не повернулась к нему, но разрушительные последствия ее голодовки были достаточно очевидны.
Прикоснуться к ней, почувствовать ее запах, попробовать ее —
Инстинкты были как течение реки. Он сжал руки, удерживая их по бокам.
Он не ожидал, что она будет здесь. Другая сестра — гадюка — возможно, но он готов был рискнуть. Кроме вчерашнего разговора с Говорящим с тенями — который был почти таким же нервным, как он и ожидал, хотя Азриэль казался довольно приличным мужчиной — он был заперт в этом обдуваемом ветрами Доме два дня. Мысль об еще одном заставила рискнуть его нарваться на гнев Рисанда.
Он просто хотел прогуляться — и взять пару книг. Прошло много времени с тех пор, как у него было время для чтения, не говоря уже о том, чтобы делать это для удовольствия.
Но там была она.
Его мейт.
Она была совсем не как Джесминда.
Джесминда была смехом и шалостями, слишком дикая и свободная, чтобы ее удерживала деревенская жизнь, в которой она родилась. Она дразнила его, насмехалась над ним — соблазняла его так основательно, что он даже не хотел никого другого. Она видела его не как седьмого сына Высшего Лорда, а как мужчину. Любила его без сомнений и колебаний. Она выбрала его.
Элейн просто… свалилась на него.
Он взглянул на чайный сервиз на низком столике.
— Смею предположить, что одна из этих чашек принадлежит твоей сестре.
Действительно, на стуле, на котором обычно сидела гадюка, была отброшенная книга. Помоги Котел тому мужчине, чье сердце она пленит.
— Не возражаешь, если я возьму одну?
Он пытался звучать непринужденно — спокойно. Даже когда его сердце все колотилось и колотилось, так быстро, что он думал, что его вырвет на очень дорогой, очень старый ковер. Из Санграва, как указывают узоры и краски.
У Рисанда было много качеств, но у него определенно был хороший вкус.
Все это место было украшено обдуманно и с элегантностью, стремясь к комфорту, а не пытаясь удушить обстановкой.
Он не хотел признавать, что ему это нравиться. Не хотел признавать, что считает этот город красивым.
Эта группа людей, которые теперь утверждали, что являются новой семьей Фейры… Это было тем, на что, как он думал давным-давно, будет похожа жизнь во дворе Тамлина.
Боль, словно удар по груди, прошла сквозь него, но он пересек ковер. Он заставил свои руки не дрожать, пока он наливал чай в чашку и садился в кресло, расположенное напротив кресла Нэсты.
— Здесь есть тарелка с печеньем. Хочешь несколько?
Он не ожидал, что она ответит, и решил подождать еще минуту, прежде чем встать с кресла и уйти, благополучно избежав возвращения Нэсты.
Но его внимание привлек солнечный свет, падающий на золото — и Элейн медленно повернулась, отворачиваясь от окна.
Он не видел ее лицо полностью с того дня в Хайберне.
Тогда оно было напряженным и испуганным, потом совершенно пустым и ошеломленным, ее волосы разметались, ее губы посинели от холода и шока.
Глядя на нее сейчас…
Да, она была бледной. Безучастность все еще сглаживала ее черты.
Но он не мог дышать, когда она полностью повернулась к нему.
Она была самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел.
Предательство, тошнотворное и жирное, скользнуло по его венам. Однажды он сказал то же самое Джесминде.
Но даже когда позор поглотил его, слова, чувства пели, Моя. Ты моя, а я твой. Мейт.
Ее глаза были карие, цвета оленьей шерсти. И он мог бы поклясться, что в них что-то вспыхнуло, когда их взгляды встретились.
— Кто ты?
Даже без разъяснений он знал, что она осведомлена о том, кем он является для нее.
— Я Люсьен. Седьмой сын Высшего Лорда Осеннего Двора.
И абсолютная пустота. Он рассказал все, что знал, Говорящему с тенями — о своих выживших братьях, о своем отце. Его мать… он скрыл некоторые детали, не относящиеся к делу и совершенно личные. Все остальное — ближайшие союзники его отца, самые коварные придворные и лорды… Он рассказал все. Конечно, информация была устаревшей, но когда он эмиссаром, по полученной информации, он знал, что особо ничего не изменилось. В любом случае, они действовали так же в Подгорье. И после того, что случилось с его братьями несколько дней назад… Он не чувствовал вины, когда рассказывал Азриэлю все, что знал. Ничего из того, что он чувствовал, когда смотрел на юг — в сторону обоих дворов, которые он называл домом.
Долгое время лицо Элейн не двигалось, но эти глаза, казалось, немного сосредоточились.
— Люсьен, — наконец сказала она, и он сжал свою чашку, чтобы не содрогнуться от звука своего имени на ее губах. — Из рассказов моей сестры. Ее друг.
— Да.
Но Элейн медленно моргнула.
— Ты был в Хайберне.
— Да.
Это было всем, что он мог сказать.
— Ты предал нас.
Он хотел бы, чтобы она вытолкнула его за окно, перед которым стояла.
— Это… это было ошибкой.
Ее глаза были искренними и холодными.
— Я должна была выйти замуж через несколько дней.
Он боролся с нахлынувшей яростью, с иррациональной нуждой найти мужчину, которому она была обещана, и разорвать его на кусочки. Слова были скрипом, когда вместо этого он сказал:
— Я знаю. Мне жаль.
Она не любит его, не хочет его, не нуждается в нем. Невеста другого мужчины.
Жена смертного мужчины. Или должна была ей стать.
Она отвела взгляд — в сторону окон.
— Я слышу твое сердце, — тихо сказала она.
Он не был уверен, что ему ответить, поэтому ничего не сказал, и выпил свой чай, даже если это обожгло ему рот.