Даже раздевание задействует мышцы, которые уже были на пределе.
В спальне скрипнул стул, а затем послышались по-кошачьи мягкие шаги, а потом –
— Уверен, что ты это уже знаешь, но тебе нужно действительно забраться в ванну, чтобы помыться, а не смотреть на нее.
У меня не было сил, чтобы даже посмотреть на него, и мне удалось сделать спотыкающийся чопорный шаг к ванне, когда он поймал меня.
Моя одежда исчезла, по-видимому, в прачечную внизу, и Рис подхватил меня на руки, опуская мое обнаженное тело в воду. С крыльями я еле влезла, и –
Я застонала от восхитительного тепла и лишь прислонила голову в краю ванны.
— Я сейчас вернусь, — сказал он, вышел из ванной и зашел в спальню.
Когда он вернулся, я поняла, что заснула, из-за его руки, которую он опустил на мое плечо.
— Выходи, — сказал он, но сам поднял меня, завернул в полотенце и понес меня к кровати.
Он положил меня на живот, и я заметила масла и бальзамы, которые он туда поставил, уловила слабый запах розмарина и — чего-то еще, вкусно пахнущего, но я слишком устала, чтобы разобрать, что это за запах. Его руки заблестели на свету, когда он нанес их на свои ладони, а потом его руки были на мне.
Я почти неприлично застонала, когда они начали массировать мышцы моей спины, которые ужасно болели. В воспаленных областях из меня вырывались довольно жалкие всхлипывания, но он мягко массировал их, пока напряжение не спадало от острой ослепляющей боли до тупой боли.
И потом он дошел до моих крыльев.
Когда мышцы расслаблялись, приходили освобождение и экстаз, и он, дразня, нежно задевал чувствительные зоны.
У меня загнулись пальчики на ногах, и его руки скользнули к моим икрам как раз тогда, когда он задел чувствительную точку, отчего у меня сжался живот. Он начал медленно подниматься, все выше и выше, вверх по моим бедрам, поддразнивая поглаживаниями, от которых я тяжело дышала. Поднимаясь вверх, пока он не добрался до моей попы, где его массаж был как профессиональным, так и греховным. И потом выше — поднимаясь к моей пояснице, к крыльям.
Его прикосновения стали другими. Исследующими. Широкими поглаживаниями и прикосновениями, легкими, как перышко, дугами, завитками и прямыми, опаляющими линиями.
Я запылала, расплавляясь, и прикусила губу, когда он легко провел ногтем очень, очень близко к чувствительной точке.
— Как плохо, что у тебя все болит после тренировки, — задумчиво сказал Рис, лениво вырисовывая круги.
Я едва справилась со словами, которые были как мольбой, так и оскорблением.
Он наклонился, его дыхание согрело кожу между моими крыльями.
— Я когда-нибудь говорил тебе, что у тебя самый грязный рот, который я когда-либо слышал?
Я что-то пробормотало, что лишь подтверждало его слова.
Он усмехнулся и скользнул по краю этой чувствительной точки, прямо тогда, когда его вторая рука скользнула между моих ног.
Я беззастенчиво подняла бедра в тихом требовании. Но он лишь вырисовывал круги пальцем, так же лениво, как и гладил мое крыло. Он поцеловал мою спину.
— Как мне заняться любовью с тобой сегодня, дорогая Фейра?
Я извивалась, теребя складки одеяла подо мной, отчаянно напряженная, пока он доводил меня до конца.
— Какая нетерпеливая, — промурлыкал он, и его палец скользнул в меня.
Я застонала, ощущения слишком сильно, как он, держа одну руку между моих ног, второй все ближе и ближе приближался в той точке на моем крыле, словно хищник, кружащий вокруг своей добычи.
— Неужели это никогда не кончится? — задумчиво сказал он, больше себе, чем мне, когда он уже двумя пальцами скользил внутрь меня издевательскими ленивыми движениями. — То, что я хочу тебя каждый час, каждую секунду. Не думаю, что смогу так выдержать тысячу лет, — мои бедра двинулись к нему, заставляя его войти глубже. — Подумай только, как снизится моя производительность.
Я что-то прорычала, что, вероятно, было не очень романтично, и он усмехнулся, вынимая два пальца. Я протестующе заскулила.
Пока его рот не заменил его пальцы, его руки сжали мои бедра, чтобы поднять меня, чтобы предоставить ему лучший доступ, когда он наслаждался мной. Я застонала в подушку, и он лишь зарылся глубже, насмехаясь и поддразнивая каждым движением.
Из меня вырвался низкий стон, мои бедра качнулись. Хватка Риса на них усилилась, удерживая меня от помощи ему.
— Нам так и не удалось сделать это в библиотеке, — сказал он, засовывая свой язык прямо в меня. — Мы должны исправить это.
— Рис, — его имя было мольбой на моих губах.
— Хммм, — сказал он, звук отдавался во мне…
Я тяжело дышала, сжимая в кулаке простынь.
Его руки, наконец, отпустили мои бедра, и я снова выдохнула его имя от благодарности и облегчения, ожидая, что он, наконец, даст мне то, что я хочу…
Но его рот сомкнулся вокруг пучка нервов, пока его рука… Она направилась прямо к той проклятой точке на внутренней стороне моего левого крыла, и слегка погладила ее.
Я хрипло закричала, когда волна наслаждения прошла через меня, и задрожала всем телом. И когда дрожь и звездный свет утихли…
Ужасная усталость накрыла меня, неизменная и бесконечная, как связь мейтов между нами. Рис скрутился позади меня, складывая мои крылья, чтобы он мог прижать меня к себе.
— Это был забавный эксперимент, — прошептал он в мое ухо, твердый и готовый, но когда я попыталась дотянуться до него, руки Риса сжались вокруг меня. — Спи, Фейра, — сказал он мне.
Поэтому я положила руку на его предплечье, наслаждаясь его силой, и прислонила голову в его груди.
— Я хочу, чтобы мы с тобой могли проводить дни вместе — вот так, — сказала я, когда мои веки опустились. — Только ты и я.
— Мы будем, — он поцеловал мои волосы. — Мы будем.
Глава 30
На следующий день мое тело все еще достаточно сильно болело, так что мне пришлось сообщить Кассиану, что я не приду на тренировку с ним. И с Азриэлем.
Возможно, это было ошибкой, потому что через несколько минут оба стояли в дверях городского дома, первый требовательно спросил, что, черт возьми, со мной не так, а второй принес мне мазь от боли в спине.
Я поблагодарила Азриэля за мазь и сказала Кассиану, чтобы он не лез не в свое дело.
И затем попросила его полететь с Нэстой в Дом Ветра вместо меня, потому что я точно не смогу лететь с ней — не пролечу даже несколько футов после рассеивания.
Кажется, моя сестра ничего не нашла о починке стены в своих книгах — и поскольку никто еще не показал ей библиотеку… Я предложила свою помощь. Тем более, что после завтрака Люсьен пошел в городские библиотеки, чтобы найти хоть что-то о починке стены, задача, которую я с радостью ему поручила. Я чувствовала себя немного виноватой за то, что не показала ему Веларис, но… он казался очень энергичным. Даже больше, чем энергичным — казалось, что ему не терпится самому осмотреть город.
Двое иллирийцев прекратили осматривать меня и заметили, что мои сестры заканчивают завтрак, Нэста в бледно-сером платье, которое подчеркивало сталь ее глаз, а Элейн — в платье грязно-розового цвета.
Оба застыли. Но затем Азриэль слегка поклонился, в то время как Кассиан направился к обеденному столу и потянулся через плечо Нэсты прямо к кексу в маленькой корзине.
— Утро, Нэста, — сказал он, жуя кекс с черникой и лимоном. — Элейн.
Ноздри Нэсты раздулись, но Элейн посмотрела на Кассиана, дважды моргнув.
— Он сломал твои крылья, сломал твои кости.
Я попыталась заглушить воспоминание о том, как кричал Кассиан — воспоминание о луже крови.
Нэста уставилась в свою тарелку. Элейн, наконец, вышла из своей комнаты, но…
— Понадобится что-то большее, чтобы убить меня, — сказал Кассиан с ухмылкой, которая не затронула его глаз.
Элейн лишь сказала:
— Нет, не понадобится.
Темные брови Кассиана нахмурились. Я провела ладонью по своему лицу, прежде чем подошла к Элейн и прикоснулась к ее костлявому плечу.
— Может, я выведу тебя в сад? Растения, которые ты посадила, хорошо всходят.
— Я могу помочь ей, — сказал Азриэль, подходя к столу, когда Элейн молча поднялась.
У его уха не было теней, между его пальцами не кружилась тьма, когда он протянул руку.
Нэста следила за ним как ястреб, но ничего не сказала, когда Элейн взяла его за руку, и они пошли наружу.
Кассиан закончил со своим кексом, облизывая пальцы. Могла бы поклясться, что Нэста покосилась на него, наблюдая за его действиями. Он усмехнулся, будто тоже знал об этом.
— Готова к полету, Нэс?
— Не называй меня так.
Судя по тому, как загорелись глаза Кассиана, лучше бы она этого не говорила.
В какой-то момент я рассеялась в небо над Домом, посмеиваясь, когда ветер подхватил меня. Полагаю, это сестринская месть. Позиции Нэсты в целом.
К счастью, никто не видел мое неудачное приземление на веранду, и к тому времени, как в небе появилась темная фигура Кассиана, а волосы Нэсты отливали бронзой в солнечном свете, я счищала со своей кожаной формы грязь и пыль.
Когда Кассиан осторожно поставил мою сестру на ноги, ее лицо было румяным от ветра. Затем она шагнула к стеклянным дверям, даже не оглянувшись.
— Не стоит благодарности, — сказал Кассиан ей вслед, слегка повысив голос. Его руки сжались и повисли по бокам, будто он пытался избавиться от ощущения ее в своих руках.
— Спасибо, — сказала я ему, но Кассиан даже не попрощался, взмывая в небо и исчезая в облаках.
В библиотеке под Домом было темно и тихо. Двери открылись для нас, так же, как они открылись для нас с Рисом, когда я впервые сюда пришла.
Нэста ничего не сказала и только осматривала каждую полку, нишу и люстру, когда я повела ее вниз, где Клото нашла нам книги. Я показала ей небольшую читательскую зону, где я разместилась, и указала на стол.
— Я знаю, что Кассиан у тебя в печенках сидит, но мне тоже любопытно. Откуда ты знаешь, что тебе нужно искать в отношении стены?