— Жаль, что это только сплетни, — мягко закончил Рис, — и никто не сможет их подтвердить.
Гелион крутил золотой браслет на своей мускулистой руке, перекручивая змея к центру бицепса. Я нахмурилась.
— Берон знает, что ты спас его жену на Войне?
Он не упоминал об этом на встрече.
Гелион издал смешок.
— Котел, нет, — он ответил, слегка скривившись, и я выпрямилась.
— У вас… был роман после того, как ты спас ее?
Его веселость лишь росла, и Гелион приложил палец к губам в притворном предупреждении.
— Осторожнее, Высшая Леди. Здесь даже птицы докладывают все Тэсану.
Я, нахмурившись, посмотрела на птиц в клетках, расставленных по всей комнате. Они все еще молчали, находясь рядом с тенями Азриэля.
Я наложил вокруг них щиты, сказал Рис через связь.
— Как долго длился ваш роман? — спросила я.
Эта замкнутая женщина… Я даже не могла себе этого представить.
Гелион фыркнул.
— Вежливо ли Высшей Леди спрашивать о подобном?
То, как он говорил, его улыбка…
Я только ждала, пытаясь молчанием подтолкнуть его.
Гелион пожал плечами.
— Время от времени, несколько десятилетий. Пока Берон не узнал. Говорили, что до этого она была яркой и улыбчивой девушкой. И после того, что Берон сделал с ней… Ты видела, кем она стала.
— Что он сделал с ней?
— То же самое, что делает и сейчас, — Гелион махнул рукой. — Унижал, оставлял синяки там, где никто, кроме него, не увидит.
Я сжала зубы.
— Если ты был ее любовником, так почему не остановил его?
Не стоило этого спрашивать. Это было неуместно, судя по темной ярости, промелькнувшей на лице Гелиона.
— Берон — Высший Лорд, и она — его жена, мать его детей. Она решила остаться. Решила. И со всеми протоколами и правилами, Леди, ты обнаружила бы, что в большинстве ситуаций, как эта, все заканчивается плохо для того, кто вмешивается.
Я не отступила, не извинилась.
— Ты едва взглянул на нее сегодня.
— У нас были более важные дела.
— Берон никогда не обвинял тебя в этом?
— Публичное признание означало бы, что его имущество опозорило его самого. Так мы и продолжаем наш маленький танец на протяжении столетий.
Я почему-то засомневалась, что, со всем его обаянием и неуважением, Гелион считал это танцем.
Но, если все закончилось столетия назад, и она никогда больше его не видела, позволяя Берону относиться к ней так отвратительно…
После всего того, что ты только что узнала, сказал Рис, тебе лучше выглядеть менее шокированной.
Я выдавила улыбку на своем лице.
— Вы, Высшие Лорды, так любите все драматизировать.
Улыбка на губах Гелиона не коснулась его глаз. Но Рис спросил:
— В своих библиотеках ты когда-нибудь сталкивался с упоминаниями о способе починить стену?
Гелион начал расспрашивать, почему мы хотели об этом знать, что Хайберн делал с Котлом… и Рис легко и непринужденно отвечал ему.
Пока мы говорили, я сказала через связь, Гелион — отец Люсьена.
Рис замолчал. Затем –
Святое адское пламя.
Его шок был как падающая звезда между нами.
Я осмотрела комнату, еле заметно взглянув на думающего о стене и ее восстановлении Гелиона, затем на мгновение осмелилась изучить Высшего Лорда. Посмотри на него. Тот же нос и улыбка. Голос. Кожа Люсьена темнее кожи его братьев. Золотисто-коричневая по сравнению с их бледностью.
И это объясняет, почему отец и братья его так ненавидят — почему они его мучают всю его жизнь.
Мое сердце сжалось. И почему Эрис не хотел его смерти. Он не представляет угрозы для власти Эриса — и его трона. Я сглотнула. Гелион понятия не имеет, так ведь?
Похоже, нет.
Любимый сын Леди Осени — не только из-за доброты Люсьена. Но из-за того, что он был ребенком, о котором она мечтала… от мужчины, которого она любила.
Берон, должно быть, узнал о романе, когда она уже была беременна Люсьеном.
Наверное, он догадывался, но не мог этого доказать — не тогда, когда она спала и с ним тоже. Отвращение Риса ощущалось и у меня во рту. Я не сомневаюсь, что Берон раздумывал, убивать ли ее за это предательство даже спустя годы. Когда была возможность, что Люсьен его сын… этого было достаточно, чтобы он засомневался, кто же отец ребенка.
У меня не укладывалось это в голове. Люсьен — сын не Берона, а Гелиона. Тем не менее, его сила — огонь. Они подумали, что титул Берона может перейти к нему.
Семья его матери сильна — вот почему Берон хотел невесту из их родословной. У нее мог быть дар.
Ты никогда думал об этом?
Ни разу. Жаль, что я даже не задумывался.
Что это может значить?
Ничего — в итоге ничего. За исключением того факта, что Люсьен может быть единственным наследником Гелиона.
И это… ничего бы не изменило в это войне. Особенно для Люсьена на континенте, охотящегося на заколдованную королеву. Жар-птица… и владыка огня. Я задумалась, нашли ли они уже друг друга.
Дверь в фойе комнаты открылась и закрылась, и я напряглась при появлении Нэсты. Гелион остановил свое обсуждение стены и осторожно посмотрел на нее, как делал это раньше.
Заклинатель. Это был его титул.
Она оглядела его своим обычным презрительным взглядом.
Но Гелион поклонился ей так же, как и мне ранее — однако его улыбка была чувственной, из-за чего мое сердце слегка ускорило свой ритм. Неудивительно, что у Леди Осени не было шансов.
— Думаю, что мы не были представлены друг другу, — мурлыкнул он Нэсте. — Я…
— Мне наплевать, — сказала Нэста, проворачивая запястье и проходя мимо него в мою сторону. — Я хочу поговорить, — сказала она. — Прямо сейчас.
Кассиан закусил кулак, пытаясь не засмеяться, увидев ошеломленное лицо Гелиона. Полагаю, ему не часто так грубо отказывали особи любого пола. Я посмотрела на Высшего Лорда извиняющимся взглядом и вывела свою сестру из комнаты.
— Что такое? — спросила я, когда мы с Нэстой вошли в ее спальню, украшенную розовым шелком и золотом, с вкраплениями цвета слоновой кости по стенам. Роскошь этого места затмевала все наши дома.
— Нам надо уйти, — сказала Нэста. — Прямо сейчас.
Я была вся во внимании.
— В чем причина?
— Это неправильно. Что-то не так.
Я изучила ее и чистое небо за высокими окнами.
— Рис и другие почувствовали бы. Вероятно, ты просто впитываешь в себя всю силу, что собрана здесь.
— Что-то не так, — настаивала Нэста.
— Я не сомневаюсь, что ты это чувствуешь, но… если другие этого не чувствуют…
— Я не такая, как другие, — она сглотнула. — Нам нужно уходить.
— Я могу отправить тебя обратно в Веларис, но нам нужно кое-что здесь обсудить –
— Я не забочусь о себе, я –
Дверь открылась, и Кассиан зашел в комнату с серьезным выражением лица. Крылья и иллирийские доспехи в этой роскошной розовой комнате врезались в мою память, уже начиная выливаться в картину, когда он сказал:
— Что не так?
Он обследовал каждый ее дюйм. Словно ничего и никого не было рядом, кроме нее.
Но я сказала:
— Она чувствует, что что-то не так — говорит, что нам нужно покинуть это место.
Я ожидала отрицания, но Кассиан наклонил голову.
— Что именно не так?
Нэста замерла, плотно сжав губы, обдумывая его интонацию.
— Это словно… страх. Будто… я что-то забыла и не могу вспомнить, что именно.
Кассиан смерил ее долгим взглядом.
— Я скажу Рису.
И он сказал.
Через мгновение Рис, Кассиан и Азриэль исчезли, оставив Мор и Гелиона в напряженной тишине. Я ждала их с Нэстой. Пять минут. Десять. Пятнадцать.
Спустя полчаса они вернулись, качая головами. Ничего.
Ни во дворце, ни на землях вокруг него, ни в небе. Даже за мили отсюда. Ничего. Рис даже связался с Амрен, но и в Веларисе ничего не произошло — Элейн, к счастью, в целости и сохранности.
Однако никто из них не был столь глуп, чтобы подумать, что Нэста выдумала этот страх. Не с этой внеземной силой в ее венах. Или, возможно, страх был остаточным последствием пребывания в Хайберне. Вроде той сокрушительной паники, что преследует меня иногда во снах.
Так что мы остались. Мы ужинали в своей личной столовой, Гелион присоединился к нам, не было вестей от Тарквина, Тэсана — и уж точно от Тамлина.
Когда Каллиас и Вивиан появились в разгар ужина, Мор выпихнула Кассиана с его места, освобождая его для своей подруги. Они болтали и сплетничали — хотя Мор и поглядывала на Гелиона.
И Высший Лорд Дневного Двора продолжал посматривать на нее.
Азриэль почти не говорил, тени все еще кружили над его плечами. Мор едва смотрела на него.
Мы ужинали и пили нескольких часов, пока ночь полностью не взяла главенство. И хотя Рис и Каллиас были напряжены и осторожничали в отношении друг друга… К концу трапезы они уже хотя бы разговаривали.
Нэста первая вылезла со стола, все еще осторожничая и находясь на грани. Остальные еще раз осмотрели все территории, прежде чем мы повалились на свои шелковые простыни мягких, воздушных кроватей.
Рис и я оставили Мор и Гелиона, которые болтали, сидя колено к колену на подушках в гостиной, а Вивиан и Каллиас уже давно вернулись в свою комнату. Я понятия не имела, куда подевался Азриэль — да и Кассиан, раз уж на то пошло.
И когда я вышла из ванной комнаты цвета слоновой кости и золота, громкий шепот Гелиона, и страстный смех Мор доносились из зала — когда они прошли мимо нашей двери, а затем дверь ее спальни со скрипом открылась и закрылась…
Крылья Рисанда были плотно сложены, когда он осмотрел на звезды за окнами нашей спальни.
— Почему?
Он знал, что я имела в виду.
— Мор страшно. И то, что Аз сделал сегодня, испугало ее до ужаса.
— Жестокость?
— Жестокость, как результат того, что он чувствует, сохранившегося чувства вины из-з