ого.
Я никогда не видела ничего подобного — таких искусности и точности. Это было похоже на танец.
Должно быть, я произнесла это вслух, потому что Мор ответила:
— Для него битва и является танцем. Симфонией.
Она не сводила глаз с танца смерти Кассиана.
Три воина были достаточно храбры или глупы, чтобы попытаться сразить его. Кассиан уложил их и убил за четыре маневра.
— Святая Мать, — выдохнула я.
Это был тот, кто меня тренировал. Вот почему Фэ дрожали от звуков его имени.
Почему высокопоставленные иллирийские воины были так завистливы, что хотели его смерти.
Но там был Кассиан, и между ним и тем командиром больше никого не было.
Командир нашел брошенное копье. И бросил его.
Быстро и уверенно, и мое сердце пропустило один удар, пока оно летело к Кассиану.
Его колени согнулись, крылья сложились сильнее, щит крутанулся –
Он принял копье в щит с таким звуком, что я могла его услышать, затем вырвал его и продолжил бежать.
Через мгновение Кассиан уже вкладывал в ножны на спине свой меч и закреплял на ней щит.
И я бы спросила, почему он так поступил, но он уже подобрал другое упавшее копье.
Уже швырнул его, всем своим телом устремившись за броском, движением таким идеальным, что я знала, что однажды точно его нарисую.
Казалось, что все замерли, пока оно летело.
Даже с расстояния копье Кассиана пронзило свою цель.
Оно прошло прямо через грудь командира с такой силой, что сбило мужчину с лошади.
Но когда он закончил свое падение, Кассиан уже был там.
Его меч поймал солнечный свет, когда клинок поднялся и опустился.
Кассиан выбрал отличную цель. Теперь воины Хайберна бежали. Прямо развернулись и побежали к реке.
Но они обнаружили, что на противоположном берегу их ожидает армия Тарквина, прямо там, где Кассиан приказал им появиться.
Пойманные в ловушку с Несущими Тьму Кейра позади себя и двумя тысячами воинов Тарквина на другом берегу узкой реки…
Еще сложнее было наблюдать за происходящим — этой бойней.
Мор сказала мне:
— Все кончено.
Солнце было высоко в небе, а температура увеличивалась с каждой минутой.
— Тебе не нужно на это смотреть, — добавила она.
Потому что некоторые воины Хайберна сдались. Стали на колени.
Поскольку это была территория Тарквина, Рис позволил ему решать, что делать с пленниками.
С расстояния я заметила Тарквина только из-за его доспехов — богаче украшенных, чем у Риса, но все же вселяющих ужас. Кажется, главной идеей были рыбьи плавники и чешуя, и его лазурный плащ ниспадал в грязь перед ним, когда он перешагнул через тела павших, чтобы добраться до нескольких сотен выживших врагов.
Тарквин уставился на опускающихся на колени вражеских воинов, а шлем скрывал выражение его лица.
Неподалеку Рис, Кассиан и Азриэль наблюдали за ним, разговаривая с Кейром и иллирийскими полководцами. Я не видела большого количества крыльев среди павших на поле. К счастью.
Но Тарквин был беспощаден, махнув рукой.
Некоторые воины Хайберна начали выкрикивать мольбы о пощаде, их предложения продажи информации были слышны даже нам.
Тарквин указал на нескольких из них, и их утащили его воины. На допрос. И я сомневалась, что это будет приятно.
Но другие…
Тарквин протянул к ним руку.
Мне понадобилась секунда, чтобы осознать, почему воины Хайберна бьют и царапают самих себя, а некоторые даже пытались уползти. Но затем один из них рухнул, и его лицо поймало солнечный свет. И даже с расстояния я могла сказать, что с его губ стекала вода.
С губ всех воинов Хайберна, которых Тарквин утопил на суше.
Я не видела Риса и остальных несколько часов — пока он раздавал приказы о том, куда нужно переместить военный лагерь иллирийцев с границы Зимнего Двора на край поля боя. Так что мы с Мор рассеивались из лагеря в лагерь, когда начался перенос вещей. Мы забрали моих сестер, когда Рис превратил большинство тел в черную пыль. Остались кровь и грязь, но мы занимали слишком выгодную позицию, чтобы уйти — или тратить время на нахождение другого места.
По Элейн было видно, что ее это не тревожит. Казалось, что она даже не заметила, что мы рассеяли ее. Она просто вышла из своей палатки в объятья Мор, а потом зашла в такую же палатку, перестроенную в новом лагере.
Впрочем, Нэста… Я говорила ей, что все в порядке. Но когда мы рассеялись на поле боя… Она уставилась на кровавую, грязную равнину. На оружие, которое воины обоих дворов собирали с тел павших врагов.
Нэста прислушивалась к тихим перешептываниям иллирийских воинов о том, как Кассиан бросил то копье, как он срубал воинов, будто стебли пшеницы, как он сражался, будто Эналиус — их древнейший Бог-воин и первый иллириец.
Кажется, они давно не видели Кассиана в открытом бою. Они поняли, что он был юн, когда сражался на Войне, и теперь… взгляды, которыми они смотрели на Кассиана… они были такими же, как у Высших Лордов, когда они увидели силу Риса. Такой же, как он, и все же Другой.
Нэста всматривалась и вслушивалась во все это, пока вокруг нас строился лагерь.
Она не спросила, куда до ее прибытия подевали тела погибших. Она полностью игнорировала лагерь Кейра и его Несущих Тьму, который они разбили рядом с нашим — воины в черных доспехах, которые насмешливо смотрели на нее, на меня, на иллирийцев. Нет, Нэста только убедилась, что Элейн дремлет в своей палатке, и потом помогала разрезать белье на бинты.
Именно это мы и делали до раннего вечера, пока Рис и Кассиан не подошли к нам, все еще в своей броне. Азриэля рядом с ними не было.
Рис присел на бревно рядом со мной с глухим стуком и тихо поцеловал меня в висок. Он него пахло металлом, кровью и потом.
Его шлем шлепнулся на землю у наших ног. Я молча подала ему кувшин с водой и хотела подать еще и стакан, но Рис просто поднял кувшин и начал пить прямо из него. Вода хлынула по бокам, стекая на черный металл, покрывающий его бедра, и когда он, наконец, опустил его, он выглядел… уставшим. В его глазах была усталость.
Но Нэста вскочила на ноги, глядя на Кассиана, на шлем, который он сунул под руку, оружие, все еще выглядывающее из-за его плеча, которое нуждалось в очистке. Его темные волосы были как сосульки от пота, его лицо было перемазано в грязи, даже в тех местах, где был шлем.
Но она посмотрела на его семь Сифонов, тусклых красных камней. И затем сказала:
— Ты ранен.
Это привлекло внимание Риса.
Лицо Кассиана было мрачным, а глаза безжизненными.
— Все в порядке.
Даже слова были пронизаны истощением.
Но она потянулась к его руке — руке, в которой был щит. Кассиан, казалось, колебался, но потом протянул ей руку, постучав по Сифону. Броня скользнула назад по его предплечью, открывая –
— Ты должен понимать, что лучше не разгуливать с такой раной, — немного напряженно сказал Рис.
— Я был занят, — сказал Кассиан, не сводя глаз с Нэсты, которая изучала его опухшее запястье.
Как она обнаружила его, хотя он был в доспехах… Должно быть, она поняла это по его взгляду, по его позе.
Я и не понимала, что она достаточно внимательно наблюдала за иллирийским генералом, чтобы изучить его повадки.
— И все заживет до утра, — добавил Кассиан, подначивая Риса возразить.
Но пальцы Нэсты мягко исследовали его золотисто-коричневую кожу, и он зашипел, стиснув зубы.
— Чем я могу помочь? — спросила она.
Ее волосы были собраны в тугой пучок еще до этого, и пока мы работали, подготавливая и разнося медикаменты, от жары и влажности несколько прядей выбились из ее прически и завились около ее висков, ее затылка. От солнца ее щеки приобрели светлый оттенок, и ее руки, голые из-за подвернутых рукавов, были испачканы грязью.
Кассиан медленно сел на бревно, на котором она недавно сидела, тихонько застонав — будто даже это движение давалось ему с трудом.
— Обычно помогает лед, но перевязка закрепит руку в одном положении на достаточное время, чтобы растяжение уменьшилось –
Она потянулась к корзине с бинтами, которые она нарезала, а затем к кувшину, который стоял у ее ног.
Я слишком сильно устала, чтобы сделать что-то, так что просто наблюдала, как она моет его запястье, его руку, нежно касаясь его пальцами. Слишком устала, чтобы спросить, обладает ли она магией, чтобы самой излечить его. Кассиан, казалось, тоже слишком утомился, чтобы разговаривать, пока она забинтовывала его запястье, только ворча, когда она слишком сильно или слабо его затягивала, если это вообще помогало. Но он смотрел на нее — не сводил глаз с ее лица, сосредоточенно нахмуренных бровей и сжатых губ.
И когда она аккуратно наложила повязку, когда Нэста отстранилась от него, Кассиан сжал ее пальцы здоровой рукой. Она подняла на него взгляд.
— Спасибо, — хрипло сказал он.
Нэста не отдернула руку.
Не открыла рот, чтобы сказать очередную колкость.
Она лишь смотрела на него, на его широкие плечи, даже более массивные в его красивой черной броне, на его сильную загорелую шею, на его крылья. И потом на его светло-коричневые глаза, все еще прикованные к ее лицу.
Кассиан провел большим пальцем по ее ладони.
Нэста, наконец, открыла рот, и я приготовилась услышать ее слова –
— Ты ранен?
При звуке голоса Мор Кассиан отдернул руку и повернулся к Мор с ленивой улыбкой.
— Ничего такого, что тебе пришлось бы оплакивать, не волнуйся.
Нэста отвела взгляд от его лица — посмотрела на свою теперь пустую руку, ее пальцы все еще были сжаты, будто его рука еще лежала в ней. Кассиан не посмотрел на Нэсту, когда она встала, схватила кувшин и пробормотала, что пойдет за водой в палатку.
Кассиан и Мор начали подшучивать, смеяться и говорить колкости друг другу об этой битве и тех, что впереди.
Некоторое время Нэста не возвращалась.
Я помогала раненым всю ночь, Мор и Нэста трудились вместе со мной.