Однажды Лидка предупредила девчонок, что назавтра все вместе пойдут в Центральный парк имени Горького на премьеру фильма, в котором она снималась.
– А ты у меня актриса? А ты когда снималась? Когда меня еще не было? – спросила маму Аллуся.
– Ты была, просто не помнишь. Да и снималась я совсем недолго, всего день. Зато фильм должен получиться очень хороший, с песнями. Завтра и пойдем.
Дело было к лету, к концу мая, Москва уже зеленела садами, зацветала и распускалась. Сады росли и на самой Садовой, не зря ж ее так назвали (хотя недолго им оставалось зеленеть, в 37-м выкорчевали все и торжественно залили асфальтом). Ехать было совсем чуть – что там, от Восстания до Парка культуры. Дождались своей «букашки» – трамвая «Б», который ходил по Садовому, и отправились на Крымский. Премьеру устраивали в Зеленом театре парка Горького, вечером, когда стемнеет. Еле прорвались сквозь толпу и конную милицию, которая пыталась организовать народ. Желающих оказалось слишком много, люди спрашивали лишний билетик, толкаясь и пыхтя, и Лидка уже сто раз пожалела, что взяла девчонок с собой. Но так мало было радости, Борис совсем пропал, растворившись в очередном Сыктывкаре или где там еще, Аллуся грустила – отца она очень любила. Вот Лидка и решила сводить девчонок в кино, а тут такое столпотворение. Хотя могла бы и предвидеть заранее, что после музыкальной комедии «Веселые ребята» голодный до зрелищ народ повалит на новый фильм Александрова «Цирк». Лидка шла как ледокол сквозь толпу, взяв Аллусю на руки, а Зизишку вела за собой, вцепившись в нее что есть силы: не дай бог потерять в толкучке чужого ребенка. Наконец прорвались к билетершам, показали пригласительные и уселись где-то далеко от экрана. Действо никак не начиналось, все ждали Орлову, которая опаздывала. Но вот она, наконец, появилась на сцене – маленькая, худенькая, белокурая, в шелковом светлом платье от Ламановой и наброшенной на плечи чернобуркой, сама элегантность. Александров вышел следом, чуть отступив и даря все аплодисменты звезде. За режиссером появились остальные актеры, на которых уже мало кто обратил внимание. Хотя все захлопали невероятному красавцу Столярову, который нес на руках маленького негритенка.
Алла Киреева, 1937 г.
– Здравствуйте, товарищи, – начал Александров. – Сегодня мы отдаем на ваш суд новый музыкальный фильм «Цирк». Мы хотим поблагодарить партию, правительство и лично… – после принятого в то время клише шло долгое перечисление тех, кто участвовал в съемках, и выходы с поклонами. Лидка взяла Аллусю на руки, чтобы не мешали головы впереди сидящих зрителей. И вот, наконец, свет погас, и радостно запели: «От Москвы до самых до окраин, с южных гор до северных морей, человек проходит как хозяин необъятной Родины своей…» Вот и яркая брюнетка Марион Диксон летит из пушки на Луну прямо под самый купол цирка, вот и идеал молодого советского человека – Столяров-Мартынов поет, сидя за роялем в шикарном номере гостиницы «Москва» новую песню Дунаевского «Широка страна моя родная», вот и ветераны цирка во главе с добродушным усачом Володиным тянут время на манеже, смешно катаясь на старинных велосипедах, вот и девушки в одинаковых купальничках побежали по высокому многоярусному подиуму, на вершине которого стояла Любовь Орлова, как вдруг:
– Вон я! Вон! – Лидка с криком подскочила, но все вокруг на нее грозно зашикали. А на огромном экране пятьдесят девушек – а уж Лидка знала точно, что их ровно пятьдесят – так вот, они, одинаковые и безликие, принимали красивые позы на этом многоярусном подиуме и были вроде как взбитые сливки на огромном торте, чтобы все внимание сосредоточилось на самой главной вишенке, Любови Орловой. А Лидка была одной из пятидесяти! Тогда, когда отбирали кандидаток, она и внимания не обратила, что ее, именно ее и еще троих направили по разнарядке из Московского театра оперетты на пробы. Хотя и проб-то особых не было – так, посмотрели на фигуры, смерили рост и сказали, когда явиться на репетицию. Девушки так быстро мелькали на экране, что Лидка поначалу и сама точно не могла определить, где именно она, но потом разглядела. Ах, как это было красиво! Какие шикарные кадры! А вид сверху – как необычно, она нигде еще такого не видела! А тогда, на съемках, год назад, она даже и не заметила верхнюю камеру! Режиссер Александров молчаливо восседал рядом с оператором где-то далеко с самого начала репетиции. Снимали в павильоне, огромном, неуютном, сквозняковом. Через несколько часов репетиции, когда все движения были уже наконец отлажены под музыку, режиссер снова что-то шепнул помощнику, и откуда-то из глубины декораций появилась сама Любовь Петровна в летящем прозрачном розовом платье. Еще две репетиции и – нате – сняли с одного дубля! А это же такое дело, столько народу, как он тогда так смог? Настоящий виртуоз!
Фильм закончился, люди долго еще не расходились, хлопали, а потом гуляли по ночному парку, пели, смеялись, играла музыка. Настроение у Лидки было какое-то… триумфальное, что ли: вот мы какие фильмы научились делать, такие замечательные советские актеры играют, и она, простая балерина, снялась рядом с самой Любовью Орловой! Гордость ее переполняла, полуспящие девчонки понять ее не могли, и только уже дома, захлебываясь от счастья и гордости, она рассказала все по порядку родителям. Мужа, считай, у нее уже не было. А через неделю-другую, когда «Цирк» стали показывать во всех кинотеатрах, Лидка повела всю семью на торжественный просмотр в кинотеатр «Первый» прямо напротив входа в их двор. Пригласила даже старшего брата Котю с женой, который нечасто в силу своей важной работы бывал у своих. Особенно радовалась фильму Идка. Она всплескивала руками, плакала, восхищалась красавцем Столяровым и томно шептала Лидке на ушко: «Я найду себе похожего! Вот увидишь, найду!» (И что вы думаете – нашла и родила ему четырех детей: двух мальчиков и двух девочек.) В общем, Лидка какое-то время светилась от счастья, как настоящая звезда, чувствуя себя почти что Любовью Орловой! А все, кто жил во дворе, неоднократно пересматривали кино, толкали друг друга в бок, когда им казалось, что среди жгучих брюнеток они видели улыбающуюся Лидку, их Лидку.
– Вон, наша-то, наша! Лидка Киреевская!
А актер Кузькин, сосед по двору, даже сказал:
– Ну что ж, Лидочка, неплохо, совсем неплохо! Рад за вас! А мне вот так не удалось с артисткой Орловой сняться…
Это был настоящий триумф!
Красивая пара – Ида с мужем Владимиром, так похожим на актера Столярова. 1930-е гг.
Принц
Вскоре вернулся из странствий Борис. С женщиной. Поставил чемодан и шагнул в подвал. Долго разговаривал с Лидкой, очень долго. Выходил курить на воздух, снова спускался в подземелье. Грустно смотрел на дочь, которая все время ластилась к нему и лезла на руки, хотя была уже большая и понятливая. Женщина, с которой он приехал, прогуливалась кругами по двору, подставляясь под жадные взгляды подвальных жителей. Гадали, прикидывали, совещались: выгонит – не выгонит их Лидка, убьет или не убьет Яков Бориса, заберет или не заберет Борис Аллу. И так думали, и сяк. Получилось, как никто не ожидал: Лидка отдала мужу с новой женщиной маленькую смежную комнату, и он просто стал ее соседом, оставаясь Аллусе отцом. Сразу развелись. Тогда это можно было делать сразу. Лидка одна пошла в ЗАГС и подала заявление. Бориса даже не вызвали, просто аннулировали брак журналиста и балетной (как это было записано в их брачном свидетельстве).
Лидка уже и не переживала – отплакала давно, отболела и, видимо, разлюбила. Стала часто влюбляться, чтобы как-то оживить себя. В мужчин подходящих и не очень, просто чтобы немного встрепенуться, что ли, нутро требовало. Иногда плакала, но так, горлом плакала, до сердца не допускала. То ли по Борису, спящему через стенку с чужой волоокой женщиной, то ли обида какая была на весь мужской род, то ли злость на себя, поди разбери. Слезы они слезы и есть, смывают накопленные обиды, чтобы дать место новым – не копить же. Хорошенько и всласть поплакав, смотрела она вокруг своими голубиными глазами и находила снова какого-нибудь красивого.
Домой она редко кого приводила знакомить – ни к чему это все; она же понимала, что мужчины эти абсолютно эпизодические, просто маленькие новеллки и зарисовки в ее повседневной, не самой простой жизни. Но когда заканчивала отношения (всегда аккуратную точку ставила сама), приходила домой с трофеем – мужским галстуком. Как они добывались – одному богу было известно, но коллекция эта пополнялась довольно много лет, и Лидка тщательно складировала галстуки в старинном комоде под окном. Зачем она это делала, не знала даже сама, просто любила всех этих бывших и хотела оставить какую-нибудь память, как оставляют память о курорте или каком черноморском санатории, откуда приезжают с пепельницей, склеенной из ракушек, и с надписью «Привет из Крыма».
Принц и Лидка, конец 30-х гг.
А потом у Лидки появился альтист Анатолий, много младше ее и служивший в оркестре Московского театра оперетты, где она танцевала. Он был очень красивым и только, никакие другие качества не омрачали его светлый образ: высокий, голубоглазый, светловолосый, чем-то отдаленно напоминающий Шурку и вечно улыбающийся. Поначалу это вызывало радость, что рядом с Лидкой появился такой импозантный и приятный мужчина, но улыбка эта была вечной печатью на его лице и не сходила практически никогда, начиная раздражать и удивлять через пару-тройку встреч. Было понятно, что Лидка боялась снова выбрать партнера, в котором бы сочетались ум и красота одновременно, поэтому пошла на этот раз просто с красивым. Он, красивый, давно поглядывал на нее из оркестровой ямы снизу вверх, видя в основном только ножки. Многим она в оркестре нравилась. Особенно в таком ракурсе. Но вот почему-то сверху разглядела именно его, Анатолеву, белокурую голову. Он так живописно смотрелся, держа в сильных руках огромную скрипку, так виртуозно взмахивал смычком, так прожигал Лидку взглядом!