841. Таким образом, для российских монархов и великих князей со второй половины XVIII и до начала XX в. было нормой знание трех-четырех иностранных языков.
Начало этой практике было положено при дворе Екатерины II. О 4-летнем внуке, будущем Александре I, Екатерина II писала в июле 1781 г., что «он очень хорошо понимает по-немецки и еще более по-французски и по-английски»842. Для того чтобы закрепить и систематизировать языковую подготовку внука, к нему в 1784 г. был приглашен преподаватель французского языка швейцарский гражданин Цезарь Лагарп.
Когда подросли младшие сыновья Павла I, они также приступили к изучению иностранных языков. Будущему Николаю I французский язык стали регулярно преподавать в 1802 г., когда ему исполнилось семь лет, и первой его учительницей была мать – вдовствующая императрица Мария Федоровна. Затем этот процесс перешел в руки профессионального педагога дю-Пюже. Впоследствии Николай I вспоминал, что эти уроки ему не особенно нравились.
Одновременно с французским в 1802 г. начались уроки русского языка. При этом уроки русского, в отличие от иностранных языков, вели дилетанты. Так, первой учительницей русского языка будущего императора стала его воспитательница – шотландка мисс Лайон. С ней он учил русскую азбуку. Затем занятия русским языком перешли под контроль безымянных дежурных кавалеров. Вряд ли эти дежурные уделяли серьезное внимание правилам. Так или иначе, но в 1806 г. Николай Павлович уже писал сочинения на русском языке.
В январе 1804 г. 9-летний великий князь Николай Павлович начал изучать немецкий язык, который ему преподавал профессиональный учитель Аделунг. Этот же педагог вел у великого князя латинский и греческий языки843. Древние языки в то время были обязательной частью добротного образования, однако в аристократической среде изучение латыни и греческого не было широко распространено. Эти языки были введены в образовательную программу Николая Павловича по настоянию его матери – императрицы Марии Федоровны, и с их изучением у Николая I связаны самые мрачные воспоминания844.
Когда в 1817 г. великий князь Николай Павлович женился на прусской принцессе Луизе, принявшей в православии имя Александры Федоровны, новой великой княжне, как и ее предшественницам, пришлось срочно приступить к изучению русского языка. Летом 1817 г. в учителя к Александре Федоровне был определен Василий Андреевич Жуковский, являвшийся в то время уже известным поэтом.
В. А. Жуковский был поэтом, а отнюдь не преподавателем-методистом. Поэтому его уроки преследовали цели весьма высокие, но, к сожалению, далекие от утилитарной задачи – в кратчайшие сроки научить прусскую принцессу правильно говорить по-русски. В дневнике В. А. Жуковский свои педагогические задачи формулировал следующим образом: «Я надеюсь со временем сделать уроки свои весьма интересными. Они будут не только со стороны языка ей полезны, но дадут пищу размышлению и подействуют благодетельным образом на сердце»845.
От своей воспитанницы он, конечно, слышал только слова благодарности (6 ноября 1817 г.): «Урок мой был очень приятен… Я имел удовольствие слышать от нее, что мои уроки ей нравятся»846. Однако впоследствии Александра Федоровна хотя и вспоминала эти уроки с благодарностью, но это не мешало ей видеть методические огрехи своего учителя. С уважением относясь к Жуковскому, она считала его слишком «поэтичным», чтобы быть хорошим учителем847. По ее словам, «вместо того чтобы корпеть над изучением грамматики, какое-нибудь отдельное слово рождало идею, идея заставляла искать поэму, а поэма служила предметом для беседы; таким образом проходили уроки. Поэтому русский язык я постигала плохо, и, несмотря на мое страстное желание изучить его, он оказывался настолько трудным, что я в продолжение многих лет не имела духу произносить на нем цельных фраз»848.
Судя по всему, относительно регулярные уроки русского языка продолжались около полутора лет. По крайней мере, зимой 1819 г. Александра Федоровна еще продолжала «брать уроки у Жуковского»849. Впрочем, салонным языком российского императорского двора в это время был французский, и по-русски при дворе говорили мало. Надо сказать, что у молодой великой княжны в начале ее жизни России были серьезные филологические сложности, поскольку кроме русского языка ей пришлось срочно закрывать пробелы и во французском, на котором она также поначалу «затруднялась говорить»850.
Конечно, со временем все проблемы были решены, хотя трудности с русским языком у императрицы оставались на протяжении всей ее 43-летней жизни в России. К своему первому учителю русского языка – поэту В. А. Жуковскому она сохранила теплое отношение и хорошо помнила его уроки. У них были даже свои «юбилеи». Так, 12 марта 1842 г. она сочла своим долгом написать поэту: «И вот мы с вами отпразднуем наши серебряные уроки, кажется, в сентябре месяце. 25 лет!!! Боже мой, это целая жизнь»851.
Об уровне владения иностранными языками российских монархов сохранились свидетельства самих иностранцев. Так, американский посланник Д. Даллас при российском императорском дворе в 1837–1838 гг. упоминал, что императрица Александра Федоровна «довольно хорошо знала английский язык» и много беседовала с послом об американской литературе и особенно о Фениморе Купере, романами которого в то время зачитывалась вся Европа852. При этом если с императрицей американский посол говорил по-английски, то с Николаем I – поначалу по-французски. После того как знакомство состоялось, император также перешел на английский язык. Следует иметь в виду, что правила придворного этикета предписывали говорить на том языке, на котором заговорят высочайшие особы. Видимо, поначалу Николай Павлович был не уверен в своем английском. Впоследствии император говорил послу: «Вы – первый человек, который заставил меня при публике заговорить по-английски. Надеюсь, что вы не откажете почаще беседовать со мной и учить меня этому языку»853.
Судя по всему, эта неуверенность в своем английском так и осталась у Николая I. Это вполне понятно, поскольку повседневным при российском императорском дворе был французский язык, которым император владел великолепно. На английском же языке ему говорить было фактически не с кем. Поэтому во время официального визита в Англию в 1844 г. Николай I общался с хозяевами на французском и эпизодически на немецком. Только перед отъездом из Англии он обратился на английском языке к одному из сановников854.
Оценивали уровень языковой подготовки Николая I и соотечественники. Барон Корф, описывая манеру Николая Павловича вести себя на дворцовых приемах, упоминал, что император беседовал со своими гостями «то по-русски, то по-французски, то по-немецки, то по-английски. И всё одинаково свободно»855. За столом Николай Павлович обыкновенно говорил по-русски и переходил на французский язык, только когда обращался к императрице.
Одна из образованнейших женщин николаевской эпохи – фрейлина А. Ф. Тютчева отмечала, что император Николай Павлович «имел дар языков; он говорил не только по-русски, но и по-французски и по-немецки с очень чистым акцентом и изящным произношением»856. Об уровне знания английского языка Николаем I Тютчева не упоминала, поскольку в то время его при дворе практически не использовали. Надо заметить, что Корф и Тютчева хорошо разбирались в филологических нюансах.
Дети Николая I знакомились с иностранными языками, как и их родители, через английских бонн и придворных. По словам дочери Николая I великой княжны Ольги Александровны, она уже в пять лет могла читать и писать на трех языках857. Видимо, она имела в виду немецкий, английский и французский языки.
Когда в конце 1820-х гг. поэтом В. А. Жуковским был составлен план образования цесаревича Александра Николаевича, в нем, естественно, большое внимание было уделено иностранным языкам. Постепенно вокруг цесаревича сложился круг преподавателей-филологов. Эти же преподаватели несколько позже вели занятия и у дочерей Николая I. Одна из них дала характеристики каждому из преподавателей. Так, английский язык вел «веселый» Веранд. Немецкий язык преподавал Эртель. По словам Ольги Николаевны, он «вдалбливал в своевольные головы наши ужасно трудные немецкие фразы, в которых до бесконечности нужно ждать глаголов». При этом девочка даже пыталась вести свой дневник по-немецки. Систему занятий Эртеля княжна называла «блестящей», но при этом добавляла, что говорить по-немецки она научилась, только выйдя замуж и уехав в Германию858.
Хотя по-французски Ольга Николаевна говорила и писала с пяти лет (по ее словам), но системно изучать французский язык она начала только в пятнадцать. Видимо, это была просто грамматическая шлифовка уже имевшихся знаний. Но и занималась этим языком княжна дольше, чем остальными. Свое образование великая княжна закончила в 1842 г. К этому году она занималась только русским и французским чтением «у Плетнева и Курно»859.
О практике повседневного использования иностранных языков в императорской семье Ольга Николаевна писала: «Мама много читала по-русски… но говорить ей было гораздо труднее. В семье мы, четверо старших, говорили между собой, а также с родителями всегда по-французски. Младшие же три брата, напротив, говорили только по-русски. Это соответствовало тому национальному движению в царствование Папа, которое постепенно вытесняло все иностранное»860.
Николай Павлович, следуя своему национально ориентированному сценарию власти, положил начало «филологической революции» при своем дворе. Общаясь с придворными, он начал говорить по-русски. Это немедленно отметили в его ближайшем окружении. Одна из фрейлин записала в дневнике: «Государь со мной всегда говорит по-русски. Он первый заговорил в салоне императрицы по-русски. Александр Павлович и его Лизетта всегда говорили по-французски»