Выйдя из леса, мы очутились перед наполовину восстановленным поселением: маленькие красивые строения из камня и дерева, самодельные конструкции поверх припасов и скота… Единственное, что казалось абсолютно законченным — это большой колодец в центре города и то, что было похоже на таверну.
Нормальность Прифиана, его исключительное сходство с землями смертных, до сих пор удивляет меня. Я словно находилась в своей родной деревне. Несколько более опрятной, недавно построенной деревне, но планировка, основные пункты… все то же самое.
Я чувствовала себя чужаком, когда мы с Люсьеном вьехали в самое сердце суматохи, и все вокруг прекратили работать или продавать, или просто слоняться и посмотрели на нас.
На меня.
Словно тишина разошлась волнами — звуки деятельности умерли даже в самых отдаленных уголках поселения.
— Фейра Разрушительница Проклятия, — кто-то шепнул.
Ну, это было новое имя.
Я порадовалась длинным рукавам моего костюма для верховой езды и перчаткам в тон, которые я натянула до того, как мы вошли в деревню.
Люсьен направил свою кобылу к высокому Высшему Фэ, который, по-видимому отвечал за строительство дома, граничащего с фонтаном колодца.
— Мы приехали, чтобы предложить вам помощь, — сказал он достаточно громко, чтобы все услышали, — мы в вашем распоряжении на весь день.
Мужчина побледнел.
— Благодарю, милорд, но ничего не нужно, — его глаза жадно скользнули по мне, расширяясь, — долг уплачен.
Мои ладони вспотели еще больше. Моя кобыла била копытом по рыжеватой уличной грязи.
— Пожалуйста, — сказал Люсьен, изящно склонив голову.
— Усилия по восстановлению, мы хотим разделить эту ношу. Это будет для нас честью.
Мужчина покачал головой.
— Долг уплачен.
Так продолжалось везде, где мы остановились: Люсьен, спешивающийся с просьбой помочь и вежливые, почтительные отказы.
Через двадцать минут мы уже возвращались в тень и шелест леса.
— Он позволил тебе привезти меня сегодня, — сказала я хрипло, — чтобы я перестала обращаться с просьбой помочь?
— Нет. Я решил привезти тебя сам. По этой же самой причине. Они не хотят или не нуждаются в твоей помощи. Твое присутствие отвлекает и напоминает лишний раз о том, через что они прошли.
Я вздрогнула.
— Однако их не было Под Горой. Я никого не узнала.
Люсьен задрожал.
— Нет. У Амаранты были… лагеря для них. Знатным и избранным фейри было разрешено жить Под Горой. Но если люди двора не были заняты производством товаров и пищи, их запирали в лагерях, расположенных в сети туннелей Под Горой. Тысячи людей, ютящихся в камерах и туннелях без света и воздуха. Пятьдесят лет.
— Никто никогда не говорил…
— Было запрещено говорить об этом. Некоторые из них сошли с ума, начали питаться друг другом, когда Амаранта забывала отдать приказ охранникам, чтобы те накормили их. Некоторые сформировали банды, которые рыскали по лагерям и делали… — он потер брови большим и указательным пальцами. — Они делали ужасные вещи. Сейчас они пытаются вспомнить, как это — быть нормальными, как жить.
Желчь жгла мне горло. Но эта свадьба… да, возможно, это будет началом исцеления.
Однако, казалось, покрывало обволакивает мое сознание, заглушая звук, вкус, чувства.
— Я знаю, ты хотела помочь, — продолжил Люсьен, — мне жаль.
Мне тоже.
Необъятность моего нескончаемого существования разверзлась передо мной.
Я позволила ей поглотить меня всю.
Глава 4
За несколько дней до свадебной церемонии начали прибывать первые гости, и я была рада, что никогда не стану Высшей Леди, не сравняюсь с Тамлином в ответственности и могуществе.
Маленькая, давно забытая часть меня бушевала и кричала по этому поводу, но…
Ужин за ужином, завтраки, пикники и охота.
Меня представляли гостям снова и снова, и мое лицо болело от улыбки, которую я носила приклеенной днем и ночью. Я уже начала с нетерпением ждать свадьбы, зная, что когда она закончится, мне не придется выглядеть счастливой или разговаривать с кем-либо или делать что-то целую неделю. Месяц. Год.
Тамлин терпел все это — тихо и по-звериному выжидающе — и повторял мне снова и снова, что приемы были способом представить меня Двору, поводом для торжества. Он заверил меня, что ненавидит эти вечера так же, как и я, и что один лишь Люсьен веселится на них, но… Иногда я ловила широкую улыбку на лице Тамлина. И, по правде говоря, он заслуживал этого, он заслужил это. И все эти люди заслуживали тоже.
Поэтому я терпела, держалась ближе к Ианте, когда Тамлина не было рядом, или, если они были вместе, оставляла их вдвоем беседовать, в то время как я считала часы до момента, когда все уйдут.
— Тебе пора в постель, — сказала Ианта, когда мы обе смотрели на пьяных гуляк, заполняющих парадный зал. Я заметила ее у распахнутых дверей полчаса назад, и была рада поводу ускользнуть от шумной компании друзей Тамлина, с которыми мне пришлось разговаривать. Или не разговаривать. Они либо откровенно на меня пялились, либо с трудом пытались найти общие темы для разговора. В большинстве случаев — это была охота. Беседа обычно застопорялась уже после трёх минут.
— У меня есть ещё час до сна, — сказала я. Ианта была в привычной серой мантии с капюшоном и серебряном обруче с голубым камнем на вершине.
Мужчины Фэ смотрели на нее с благоговением или похотью, или с тем и другим, проходя мимо нас, стоящих у обшитых деревянными панелями стен около главного входа. Порой их взгляды задерживались и на мне. Я знала, что их широко открытые глаза никак не связаны с моим ярко-зеленым платьем или красивым лицом (слишком невзрачным по сравнению с Иантой). Я пыталась их игнорировать.
— Готова к завтрашнему дню? Могу я сделать для тебя что-нибудь? — Ианта пригубила игристое вино из бокала. На самом деле, платье, которое я надела сегодня вечером, было ее подарком — зелень Весеннего Двора, так она называла его. Элис едва замешкалась, пока я одевалась, нервно молчаливая, позволив Ианте выполнять свои обязанности.
— Все хорошо, — я уже прикидывала, насколько жалкой буду выглядеть, если попрошу её остаться после свадьбы навсегда. Если признаюсь, как страшусь того момента, когда она оставит меня один на один с этим Двором, с этими людьми, до Нинсара — второго по значимости весеннего праздника — посвященного окончанию засева полей и срезанию первых цветов этого сезона. До его наступления еще месяцы и месяцы. Даже если бы она осталась жить в своем храме, это было бы слишком далеко.
Двое мужчин, прошедших мимо нас уже дважды, наконец набрались храбрости подойти к нам — к ней.
Я прислонилась к стене, дерево впилось мне в спину, когда они расположились по обеим сторонам от Ианты. Красивые настолько, насколько большинство из них были красивыми, вооруженные, что означало, что они Высшие Фэ, охраняющие земли Тамлина. Возможно, они даже работали на отца Ианты.
— Жрица, — сказал один из них, глубоко кланяясь.
Я уже привыкла к тому, что люди целовали ее серебряные кольца и просили помолиться за них, семьи и любимых. Ианта принимала все это не меняя выражения своего прекрасного лица.
— Брон, — обратилась она к высокому мужчине с каштановыми волосами, стоящему от нее слева. — И Харт, — указала она мужчину справа, черноволосого и чуть более мощно сложенного, чем его друг. Она застенчиво улыбнулась, и я знала, что это означает, что она в поисках компании на ночь.
— Давно я не видела вас, хулиганы.
Они парировали кокетливыми комментариями, пока их взгляды не остановились на мне.
— Оу, — сказала Ианта, капюшон сдвинулся, когда она повернулась. — Позвольте мне представить Леди Фейру, — она опустила глаза, склоняя голову в глубоком поклоне. — Спасительницу Прифиана.
— Мы знаем, — тихо сказал Харт, кланяясь в пояс со своим другом. — Мы были вместе Под Горой.
Я слегка склонила голову, когда они выпрямились.
— Поздравляем с завтрашним днем! — сказал Брон, ухмыляясь. — Достойный конец, да?
Достойный конец для меня будет в могиле, горя в аду.
— Котел, — сказала Ианта, — благословил нас всех этим союзом. — Мужчины пробормотали свое согласие, снова приклоняя головы. Я проигнорировала это.
— Должен сказать, — продолжил Брон, — то испытание с Мидденгардским Змеем… Потрясающе. Одна из самых гениальных вещей, которую я когда-либо видел.
Мне потребовалось усилие, чтобы не вжаться полностью в стену, чтобы не думать о вони той грязи, о скрежете тех раздирающих плоть зубов, постепенно надвигающихся на меня.
— Спасибо.
— Ох, это звучит ужасно, — сказала Ианта, придвигаясь ближе, наверное, заметив, что я перестала вежливо улыбаться. Она взяла меня за руку. — Такое мужество внушает благоговение.
Я была благодарна, отчаянно благодарна за это успокаивающее прикосновение. За это легкое пожатие. Теперь я знала, что она вдохновляла орды девушек Фэ вступить в её орден — не для поклонения Матери или Котлу, а чтобы узнать, как она живет, как она способна сиять так ярко и любить себя, переходя от одного мужчины к другому, словно они были блюдами на банкете.
— На днях мы пропустили охоту, — непринужденно сказал Харт, — поэтому нам не удалось увидеть Ваши таланты вблизи, но я думаю, что Высший Лорд разместит нас недалеко от поместья в следующем месяце — для нас будет честью прокатиться с Вами.
Тамлин никогда в жизни не позволит мне поехать с ними. И у меня не было ни малейшего желания говорить им, что я больше никогда не притронусь к луку и стрелам, никогда не буду охотиться. Охота, на которую мне вытянули два дня назад уже была слишком тяжким испытанием. Даже когда все наблюдали за мной, я не смогла натянуть стрелу.
Они все еще ждали моего ответа, поэтому я сказала:
— Сочту за честь.
— Вы завтра будете службе у отца или придете на церемонию? — сказала Ианта, отвлекающе взяв Брона за руку. Именно поэтому я искала её на такого рода мероприятиях.