— И это… лишь одна из коллекций? — Комната была высечена глубоко под дворцом, за тяжелой свинцовой дверью, которая открылась, только когда Тарквин положил на нее ладонь. Я не осмелилась подойти достаточно близко к замку, чтобы убедиться, мог ли он сработать от моего прикосновения — его поддельного отпечатка.
Лиса в курятнике. Вот кем я была.
Тарквин испустил смешок.
— Мы предки были жадными ублюдками.
Я покачала головой, направляясь к полкам, встроенным в стену. Твердый камень — ни шанса пробраться сюда, если только я не проложу туннель под самой горой. Или если только кто-то не рассеет меня. Хотя здесь, вероятно, могла быть защита аналогичная той, что была в городском домике и в Доме Ветра.
Сундуки, переполненные драгоценностями, жемчугом и нешлифованными драгоценными камнями, золото, возвышающееся в сундуках так высоко, что оно сыпалось на мощеный булыжником пол. Ряды богато украшенных доспехов стояли у одной стены, тканые одеяния из кружева и звездного света прилегали к другой. Здесь были всевозможные мечи и кинжалы. Но не было книг. Ни одной.
— Тебе известна история, таящаяся за каждым сокровищем?
— Отчасти, — сказал он. — У меня не было много времени для изучения всего этого.
Хорошо… Может быть, он не узнает о Книге, не хватится ее.
Я повернулась.
— Что здесь самое ценное?
— Подумываешь о краже?
Я подавила смешок.
— Не сделал бы меня этот вопрос слишком паршивым вором?
Лгущей, двуличной негодяйкой — вот кем сделал меня этот вопрос.
Тарквин изучал меня.
— Я бы сказал, что прямо сейчас я смотрю на самую драгоценную вещь здесь.
Мой румянец смущения не был поддельным.
— Ты… очень любезен.
Его улыбка была мягкой. Словно его положение еще не убило сострадание в нем. Я надеялась, что это никогда не изменится.
— По правде, я не знаю, какая вещь здесь является самой ценной. Все они бесценные реликвии моего дома.
Я подошла к полке, изучая. На вельветовой подушечке лежало колье из рубинов — каждый из них был размером с яйцо малиновки. Лишь потрясающая женщина надела бы это ожерелье, затмив драгоценные камни, а не наоборот.
На соседней полке — жемчужное ожерелье, затем сапфировое.
На другой полке… ожерелье из черных бриллиантов.
Каждый из темных камней был загадкой — и ответом. Каждый из них дремал.
Тарквин приблизился ко мне сзади, смотря через мое плечо на то, что привлекло мое внимание. Его взгляд скользнул к моему лицу.
— Возьми его.
— Что? — Я повернулась к нему.
Он потер затылок.
— Как благодарность. За то, что произошло Под Горой.
«Спроси его сейчас — вместо этого спроси его о Книге».
Но это потребует доверия и… каким бы он ни был добрым, но он оставался Высшим Лордом.
Он достал шкатулку с ее места и закрыл крышку, передавая мне.
— Ты была первым человеком, кто не расхохотался над моей идеей о стирании границ классовой принадлежности. Даже Крессида рассмеялась, когда я рассказал ей. Если ты не примешь ожерелье за то, что спасла нас, тогда прими его за это.
— Это хорошая идея, Тарквин. Ее оценка не означает, что ты мне что-то должен.
Он покачал головой.
— Просто прими это.
Мой отказ оскорбит его, поэтому я взяла шкатулку в руки.
— Оно пойдет тебе в Ночном Дворе, — сказал Тарквин.
— Возможно, я останусь здесь и помогу тебе изменить мир.
Уголок его рта дернулся в сторону.
— Мне бы пригодился союзник на севере.
Вот почему он привел меня сюда? Почему дал мне этот подарок? Я не осознавала, что мы были одни здесь внизу, глубоко под землей, в месте, которое с легкостью могло быть запечатано.
— Тебе не нужно бояться меня, — сказал он, и я задалась вопросом, был ли мой страх таким видимым. — Но я имел в виду… у тебя есть влияние на Рисанда. А с ним, как известно, чертовски трудно иметь дело. Он получает то, что захочет, у него есть планы, о которых он никому не рассказывает до тех пор, пока не осуществит их, и он никогда не извиняется ни за один из них. Будь его эмиссаром в людских землях, но будь и нашим. Ты видела мой город. У меня есть еще три таких. Амаранта уничтожила их практически сразу после того, как захватила власть. Все, чего мои люди сейчас хотят — это лишь мира, безопасности и больше не дрожать, и не оглядываться через плечо. Другие Высшие Лорды рассказали мне о Рисе и предупредили о нем. Но он помиловал меня Под Горой. Брутиас был моим кузеном, и мы собрали в наших городах все силы для штурма Подгорья. Они поймали его, пробирающегося тайком в туннелях для встречи с ними. Рис видел это в разуме Брутиаса — я знаю, что он видел. Но все же он солгал ей в лицо и бросил ей вызов, когда она отдала приказ превратить его в живое подобие призрака. Быть может, это было ради его собственных планов, но я знаю, что это было милосердием. Он знает, что я молод и неопытен, и он помиловал меня. — Тарквин покачал головой, по большей части, сам себе. — Иногда я думаю, что Рисанд… Я думаю, что он мог стать ее шлюхой для того, чтобы не дать ей обратить все свое внимание на нас.
— Тебе не нужно бояться меня, — сказал он, и я задалась вопросом, был ли мой страх таким очевидным. — Но я имел в виду… У тебя есть влияние на Рисанда. А с ним, как известно, чертовски трудно иметь дело. Он получает то, что захочет, строит планы, о которых никому не рассказывает до тех пор, пока не осуществит их, и никогда не извиняется ни за один из них. Будь его эмиссаром в людских землях, но будь и нашим. Ты видела мой город. У меня есть еще три таких. Амаранта уничтожила их практически сразу после того, как захватила власть. Все, чего мои люди сейчас хотят — это лишь мира, безопасности и больше не дрожать, и не оглядываться через плечо. Другие Высшие Лорды рассказали мне о Рисе и предостерегли на его счет. Но он помиловал меня Под Горой. Брутиас был моим кузеном, и мы собрали в наших городах все силы для штурма Подгорья. Его поймали, пробирающегося тайком по туннелям для встречи с ними. Рис увидел это в разуме Брутиаса — я знаю, что он видел. Но все же он солгал ей в лицо и бросил ей вызов, когда она отдала приказ превратить его в живое подобие призрака. Быть может, это было ради его собственных планов, но я уверен, что это было милосердием. Он знает, что я молод и неопытен, и он помиловал меня. — Тарквин покачал головой, по большей части, сам себе. — Иногда я думаю, что Рисанд… Я думаю, что он мог стать ее шлюхой для того, чтобы не дать ей обратить все свое внимание на нас.
Я бы никогда не предала то, что мне было известно. Но я подозревала, что он видел это в моих глазах — печаль этой мысли.
— Я знаю, что должен смотреть на тебя, — сказал Тарквин, — и видеть, что он превратил тебя в своего питомца, монстра. Но я вижу в тебе доброту. И я думаю, что это заставляет поразмыслить о нем больше, чем что-либо другое. Я думаю, это показывает, что у него и тебя может быть много тайн.
— Прекрати, — выпалила я. — Просто… прекрати. Ты знаешь, что я не могу ничего рассказать тебе. И ничего не могу обещать. Рисанд — Высший Лорд. И я служу его двору.
Тарквин опустил взгляд на пол.
— Извини меня, что был так напорист. Я все еще учусь, как играть в игры дворов — к огорчению моих советников.
— Я надеюсь, что ты никогда не научишься играть в эти игры.
Тарквин посмотрел мне в глаза, на его лице было осторожное, но несколько мрачное выражение.
— Тогда позволь задать тебе прямой вопрос. Это правда, что ты ушла от Тамлина, потому что он запер тебя в своем доме?
Я постаралась отогнать воспоминания, ужас и страдания моего разбитого сердца. Но я кивнула.
— И это правда, что ты была спасена из заточения Ночным Двором?
Я снова кивнула.
— Весенний Двор — мой южный сосед. У нас с ними тесные связи. Но если меня не спросят напрямую, я не упомяну, что ты была здесь.
Вор, лгунья и манипулятор. Я не заслуживала союза с ним.
Но я склонила голову в знак благодарности.
— Покажут ли мне и другие коллекции сокровищ?
— Золото и драгоценности не достаточно впечатлили тебя? Что же твой глаз торговца?
Я постучала по шкатулке.
— О, я получила то, что хотела. Сейчас мне любопытно увидеть, насколько ценен союз с тобой.
Тарквин засмеялся, звук отразился от камня и сокровищ вокруг нас.
— Я в любом случае не горел желанием идти сегодня на свои заседания.
— Какой безрассудный, непослушный юный Высший Лорд!
Тарквин снова взял меня под локоть, поглаживая мою руку и выводя из комнаты.
— Знаешь, я думаю, что тебя тоже было бы очень легко полюбить, Фейра. И еще легче стать твоим другом.
Я заставила себя смущенно отвернуться, пока он запирал дверь позади нас, положив ладонь на поверхность над дверной ручкой. Я услышала щелканье замков, скользящих на свое место.
Он привел меня в другие комнаты под замком — одни заполненные драгоценностями, другие оружием, третьи одеждой предыдущих эпох. Он показал мне одну, что была заполнена книгами, и мое сердце ёкнуло, но там ничего не оказалось. Ничего кроме кожи, пыли и тишины. Никакой струйки силы, что была бы похожа на мужчину рядом со мной — ни намека на книгу, которая была мне нужна.
Тарквин привел меня в последнюю комнату, полную ящиков и стеллажей, завешенных тканью. И когда я увидела все произведений искусства, маячащие за открытыми дверьми, то сказала:
— Я думаю, что увидела достаточно на сегодня.
Он запер комнату и не задавая вопросов отвел меня обратно на гудящие, залитые солнцем верхние этажи.
Должны быть другие места, где она может храниться. Если только она не находится в другом городе.
Я обязана была найти ее. Скоро. Рис и Амрен не могли растягивать свои политические дебаты вечно, и рано или поздно нам придется вернуться домой. Я только молилась, что найду ее достаточно быстро — и не буду ненавидеть себя за это еще больше, чем сейчас.
* * *
Рисанд лежал, развалившись на моей кровати так, словно она ему принадлежала.