Я могла бы поклясться, что почувствовала запах моря, жары и земли. Это был запах Тарквина.
— Что это? — спросила я о шкатулке.
Рис осушил бокал, поднял руку, и графин подлетел к нему на призрачном ветру. Опять налив себе изрядное количество напитка, Рисанд сказал:
— Знаешь, я раздумывал об этом какое-то время, — Рис вглядывался в свой город. — Должен ли я просто попросить Тарквина отдать Книгу. Но я подумал, что он легко может отказать мне, а затем продать информацию тому, кто больше заплатит. Если же он всё-таки согласился бы, то людей знающих о наших планах стало бы ещё больше, и возможность утечки информации возросла бы. И к концу дня мне нужна была причина, чтобы и дальше сохранять наш секрет как можно дольше, — он ещё раз отпил из бокала, проводя рукой по иссиня-чёрным волосам. — Я не рад красть у него. Я не рад, что пришлось навредить его страже. Я не рад исчезнуть без единого слова, когда, из амбиций или нет, но он действительно хотел заключить союз, может даже предложить дружбу. Ни один Высший Лорд до него не захотел утруждать себя этим — или не был так смел. Но я думаю, что Тарквин хотел быть моим другом.
Я посмотрела на него, а затем на шкатулку и повторила:
— Так что же это?
— Открой её.
Я осторожно откинула крышку.
Внутри, на подушке из белого бархата угнездились три сверкающих рубина, каждый из которых был размером с куриное яйцо. Все они были настолько чистого и богатого оттенка, что казалось, были сделаны из…
— Кровавые рубины, — сказал Рис.
Я хотела дотронуться, но одернула себя.
— В Летнем Дворе есть обычай, согласно которому, в случае, если их Двору нанесено смертельное оскорбление, то обидчику посылают кровавый рубин. Это официальное заявление, что за его голову назначена цена — что за ним теперь идёт охота, и он скоро попрощается с жизнью. Шкатулка прибыла во Двор Кошмаров час назад.
Святая мать.
— Полагаю, на одном из них моё имя. И твоё. И Амрен.
Темный ветер захлопнул крышку.
— Я совершил ошибку, — сказал он. Я открыла рот, чтобы ответить, но он продолжил. — Я должен был стереть память стражам и оставить их в покое. Вместо этого я вырубил их. Прошло уже порядочное время с тех пор, как я использовал физическую… защиту вроде этой, и я был так сосредоточен на своих иллирийских тренировках, что забыл о наличии других вариантов в моём арсенале. Стражи наверняка очнулись, и сразу же пошли к Тарквину.
— Он бы всё равно очень скоро заметил отсутствие Книги.
— Мы могли бы отрицать все подозрения в нашу сторону и представили бы пропажу совпадением, — Рис осушил бокал. — Я совершил ошибку.
— Это не конец света, если ты иногда ошибаешься.
— Тебе сказали, что ты отныне враг Летнего Двора номер один, а тебе всё равно?
— Нет, но я не виню тебя.
Он вздохнул и просто продолжал смотреть на свой город, пока дневное тепло снова не превратилось в кусающий холод. Ему это было не важно.
— Может, ты ещё вернёшь Книгу, когда мы обезвредим Котёл, и извинишься..
Рис хмыкнул.
— Нет, эта Книга книга останется у Амрен столько, сколько будет ей нужна.
— Тогда объясни Тарквину всё как есть. Ведь, очевидно, ты хотел быть его другом так же сильно, как и он хотел быть твоим. В ином случае ты не был бы так сильно расстроен.
— Я не расстроен. Я раздражён.
— Смысл один и тот же.
Он слегка улыбнулся.
— Междоусобицы, подобные этой, могут длиться веками — даже тысячелетиями. Но если такова цена за предотвращение войны и помощь Амрен… Я готов её заплатить.
Я поняла, что он мог бы отдать всё, что у него есть. Все личные надежды и собственное счастье.
— Остальные знают о кровавых рубинах?
— Эту шкатулку принёс Азриэль. Я сейчас думаю над тем, как сказать Амрен.
— Почему?
Тьма заполнила его изумительные глаза.
— Потому что если я расскажу ей, то она решит пойти в Адриату и стереть город в порошок.
Я вздрогнула.
— Именно, — сказал Рис.
Я стала смотреть на Веларис вместе с Рисом, вслушиваясь в звуки уходящего дня и наступающей ночи. По сравнению с этим видом Адриата казалась никчёмной.
— Я понимаю, — сказала я, потирая руки, пытаясь их согреть, — почему ты сделал то, что должен, чтобы защитить этот город. — При одной мысли о таких же разрушениях в Веларисе, как в Адриате, кровь застыла в моих жилах. Его взгляд обратился ко мне, печальный и настороженный. Я сглотнула. — И я понимаю, почему ты пойдёшь на всё, чтобы сохранить город в безопасности и в будущем.
— И что ты предлагаешь?
Плохой день, я поняла, это определённо был плохой день для него. Я не обиделась на злость в его словах.
— Пройди через эту войну, Рисанд, и тогда начинай беспокоиться о Тарквине и кровавых рубинах. Обезвредь Котёл, не дай Королю разрушить Стену и вновь поработить людей. После мы решим все остальные проблемы.
— Звучит так, будто ты собираешься задержаться здесь на какое-то время, — Рис задал вежливый, но острый вопрос.
— Я могу найти себе собственное жильё, если это то, на что ты намекаешь. Может, я воспользуюсь тем щедрым жалованием и куплю себе что-нибудь роскошное.
Давай. Подмигни мне. Поиграй со мной. Что угодно, только перестань выглядеть так.
Но он лишь сказал:
— Прибереги свои деньги. Твоё имя уже добавлено в список тех, кто может тратить деньги с моего счёта. Покупай всё, что хочешь. Купи себе хоть целый чёртов дом, если пожелаешь.
Я скрипнула зубами, а затем — возможно, это была паника или безысходность — я сладко протянула:
— На днях я увидела милый магазинчик по ту сторону Сидры. Там продают много всяких очаровательных кружевных вещичек. Могу я и их купить на твои деньги или мне расплачиваться самой?
Его фиолетовые глаза снова скользнули на меня.
— Я не в настроении.
Не было ни тени юмора, ни озорства в его словах. Я могла бы уйти в дом греться у камина, но…
Он остался. Он боролся за меня.
Неделя за неделей, он боролся за меня, даже когда в ответ не получал никакой реакции, когда я едва разговаривала и мне было абсолютно всё равно, жива я или мертва, ела или голодала. Я не могла оставить его наедине с его тёмными мыслями, его чувством вины. Он нес их один на своих плечах уже достаточно долго.
Так что я удержала его взгляд.
— Я не знала, что иллирийцы такие унылые, когда напиваются.
— Я не пьян, я пью, — ответил он, и его зубы чуть сверкнули.
— И снова смысл один и тот же, — я откинулась в кресле, жалея о том, что не надела пальто. — Наверное тебе все-таки стоило переспать с Крессидой — чтобы вы оба могли быть грустными и одинокими вместе.
— Значит, тебе можно иметь сколько угодно плохих дней, а я не могу позволить себе даже пару часов?
— О, хандри сколько хочешь. Я просто хотела позвать тебя на совместный шоппинг упомянутых кружевных вещей, но… оставайся здесь навсегда, если хочешь.
Он не ответил.
Я продолжила:
— Может быть, я отправлю что-нибудь из купленного Тарквину — с предложением продемонстрировать ему это на мне, если он за это простит нас. Может, тогда он сразу заберёт свои кровавые рубины назад.
Уголки губ Риса совсем чуть-чуть приподнялись.
— Он воспримет это как насмешку.
— Я пару раз улыбнулась ему, и он отдал мне семейную реликвию. Могу поспорить, что он отдаст мне ключи от своих земель, если я покажусь ему в нижнем белье.
— Кто-то явно слишком много о себе думает.
— А почему бы и нет? Кажется, для тебя проблема не смотреть на меня днём и ночью.
Одновременно зерно правды и вопрос.
— Я должен отрицать, — спокойно ответил Рис, но что-то блеснуло в его глазах, — что считаю тебя привлекательной?
— Ты никогда не говорил этого.
— Я говорил тебе много раз и довольно часто о том, как ты красива.
Я вздрогнула, вспомнив все те разы, когда я пропускала его комментарии мимо ушей, считая, что он меня дразнит и только.
— Что ж, возможно, тебе нужно пытаться лучше.
Блеск в его глазах превратился в что-то хищное. Мурашки пробежали по моей коже, когда он опёрся своими сильными руками о стол и промурлыкал:
— Это вызов, Фейра?
Я выдержала его хищный взгляд — взгляд самого могущественного мужчины в Прифиане.
— Разве?
Его зрачки расширились. Ушла тихая грусть, было забыто изолированное чувство вины. Остался только этот взгляд сконцентрированный на мне. На моих губах. На движении моей шеи, когда я пыталась не дышать слишком часто. Он сказал медленно и мягко:
— Почему бы нам, Фейра, прямо сейчас не отправиться в тот магазин, чтобы ты примерила кружевное бельё, а я помог тебе выбрать, что именно отправить Тарквину.
Пальцы ног сами собой согнулись в моих флисовых тапочках. Мы оба подошли к опасной черте. Поцелованный льдом ночной ветер развевал наши волосы.
Но взгляд Риса переместился на небо, где мгновением позже из-за облаков спикировал Азриэль, летящий стремительно, словно копьё из тьмы.
Я не знала, следует ли мне вздохнуть с облечением или нет, но я ушла с крыши до того, как Азриэль приземлился, чтобы Высший Лорд и его управляющий шпионской сетью могли поговорить наедине.
Как только я вошла в полумрак лестничного пролёта, от меня начал исходить жар, оставляя лёгкое прохладное ощущение в животе.
Мы флиртовали, а затем… это.
Я любила Тамлина. Любила так сильно, что без тени сомнений разрушила себя ради этого… ради него. Потом так много всего произошло, и сейчас я здесь, и… и я могла бы пойти в тот милый магазинчик вместе с Рисандом.
Я уже почти могу представить, как это будет.
Продавщицы в магазине будут вежливыми, но немного нервничающими и оставят нас наедине, как только Рис присядет на небольшой диванчик в глубине магазина, а я зайду в занавешенную комнату, чтобы примерить красный кружевной комплект белья, на котором я остановила взгляд уже трижды. А затем я выйду, собрав в кулак всю свою храбрость. Рис окинет меня взглядом сверху вниз. Дважды.