Рис. Котел спаси меня. Рис остался слишком далеко позади, и..
— Как ты меня нашел? — мой уверенный, холодный голос был мне не знаком. Но… они выслеживали меня. Как будто я на самом деле была добычей.
Если Тамлин был здесь… Моя кровь внезапно замерзла и стала холоднее, чем ледяной дождь, струящийся вниз по моему лицу и проникающий под одежду.
— Кое-кто подсказал нам, что ты здесь, но это была чистая удача, что мы поймали твой запах на ветру, и… — Люсьен сделал шаг ко мне.
Я отступила назад. Между мной и потоком воды оставалось всего три фута.
Глаза Люсьена слегка расширились.
— Нам нужно убираться отсюда. Тамлин… он не в себе. Я отведу тебя прямо к..
— Нет, — выдохнула я.
Слово прогремело сквозь дождь, ручей, сосновый лес.
Четверо стражей переглянулись, а потом посмотрели на стрелу, которую я все еще держала нацеленной на них.
Люсьен снова окинул меня взглядом.
И я знала, на что он теперь изумленно смотрел: иллирийское боевое облачение. Цвет и полнота, что вернулись моему лицу и телу.
И молчаливая сталь в моих глазах.
— Фейра, — сказал он, протягивая руку, — пойдем домой.
Я не сдвинулась с места.
— То место перестало быть моим домом в тот день, когда ты позволил ему запереть меня внутри.
Губы Люсьена сжались.
— Это было ошибкой. Мы все совершили ошибку. Он сожалеет… сожалеет больше, чем ты себе представляешь. Как и я. — Он шагнул ко мне, и я попятилась назад еще на несколько дюймов.
Совсем немного места осталось между мной и бурлящей водой внизу.
Передо мной всплыли тренировки с Кассианом, как будто все уроки, что он вдалбливал мне в голову каждое утро превратились в спасительную сеть, подхватившую меня и не давшую провалиться в пропасть все возрастающей паники. Как только Люсьен коснется меня, он рассеет нас прочь. Не далеко — он не настолько сильный — но он был быстрым. Мы перепрыгнем на мили отсюда, затем все дальше и дальше, пока Рис не сможет достигнуть меня. Он знал, что Рис был здесь.
— Фейра, — взмолился Люсьен и решился сделать еще шаг, его рука оставалась протянута.
Моя стрела изменила наклон и нацелилась на него, тетива лука застонала от натяжения.
Я никогда не осознавала, что в то время как Люсьен был обучен как воин, Кассиан, Азриэль, Мор и Рис были Воинами. Кассиан мог стереть Люсьена с лица земли лишь одним ударом.
— Опусти стрелу, — прошептал Люсьен, будто успокаивая дикое животное.
За его спиной четверо стражей двинулись ближе. Загоняя меня в угол.
Домашнее животное Высшего Лорда и его собственность.
— Не, — выдохнула я, — Прикасайся. Ко мне.
— Ты не понимаешь, в какой мы неразберихе, Фейра. Нам… мне нужно, чтобы ты вернулась домой. Сейчас.
Я не хотела это слышать. Глядя на поток внизу, я подсчитывала свои шансы.
Этот взгляд в сторону обошелся мне дорого. Люсьен бросился вперед, протягивая руку. Одно касание — это все, что было нужно…
Я больше не была домашним животным Высшего Лорда.
И, может быть, пора миру узнать, что у меня действительно есть клыки.
Палец Люсьена задел рукав моей кожаной куртки.
И я стала дымом и пеплом, и ночью.
Мир замер и изогнулся, и там был Люсьен, стремящийся с такой медленной скоростью туда, где теперь было пусто, потому что я обогнула его и помчалась к деревьям позади стражников.
Я остановилась, и время вернулось к своей естественной скорости. Люсьен пошатнулся, сумев остановиться прежде, чем упал с обрыва, и развернулся — глаза широко открытые — чтобы увидеть, что я теперь стояла позади его стражей. Брон и Харт вздрогнули и попятились. От меня.
И от Рисанда рядом со мной.
Люсьен замер как вкопанный. Я превратила свое лицо в ледяное зеркало — бесчувственный близнец выражения жестокого развлечения на лице Рисанда, когда он стряхнул пушинку со своей темной туники.
Темная, элегантная одежда — никаких крыльев, никаких боевых кожаных доспехов.
Выглаженная, красивая одежда… Еще одно оружие. Чтобы скрыть, насколько тренированным и сильным он был; скрыть, откуда он родом и что он любил. Дорогое оружие, стоящее того, чтобы использовать магию, чтобы скрыть его — даже если это подвергнет нас опасности быть отслеженными.
— Малыш Люсьен, — промурлыкал Рис. — Разве Леди Осеннего Двора никогда не рассказывала тебе, что когда женщина говорит нет, она имеет это ввиду?
— Придурок, — Люсьен зарычал, пронесшись мимо стражи, но не решаясь прикоснуться к оружию. — Ты грязный, шлюшный придурок!
Я зарычала.
Глаза Люсьена скользнули на меня, и он спросил с тихим ужасом:
— Что ты сделала, Фейра?
— Больше не пытайся искать меня снова, — сказала я с той же жесткостью.
— Он никогда не перестанет искать тебя; никогда не перестанет ждать твоего возвращения домой.
Слова больно ударили меня — как и намеревалось. Должно быть, это промелькнуло на моем лице, потому что Люсьен надавил:
— Что он с тобой сделал? Он захватил твой разум и…
— Хватит, — оборвал Рис, чуть наклонив голову с обычной грацией. — Мы с Фейрой заняты. Возвращайтесь в свои земли, иначе я отправлю ваши головы как напоминание моему старому другу о том, что происходит, когда лакеи Весеннего Двора ступают на мою территорию.
Ледяной дождь затекал за ворот моей одежды, тек по моей спине. Лицо Люсьена было мертвенно-бледным.
— Ты доказала свою точку зрения Фейра — а теперь идем домой.
— Я не ребенок, играющий в игры, — процедила я сквозь зубы. Вот какой они видели меня: нуждающейся в няньках, объяснениях, защите…
— Осторожнее, Люсьен, — протянул Рисанд. — Или дорогая Фейра вышлет обратно по кускам и тебя тоже.
— Мы не враги тебе, Фейра, — умолял Люсьен. — Все стало плохо, Ианта отбилась от рук, но это не значит, что ты должна сдаваться..
— Это ты сдался, — выдохнула я.
Я почувствовала, что даже Рис замер от моих слов.
— Это ты отказался от меня, — сказала я чуть громче. — Ты был моим другом. И ты выбрал его — выбрал повиноваться ему, даже когда видел, что его приказы и правила делают со мной. Даже когда ты видел, как я чахну день ото дня.
— Ты просто не представляешь, насколько шаткими были те первые несколько месяцев, — рявкнул Люсьен. — Нам нужно было представить единый, послушный приказам фронт, и я должен был быть примером, которому последуют все остальные в нашем Дворе.
— Ты видел, что со мной происходит. Но ты слишком боялся его, чтобы действительно что-нибудь с этим сделать.
Это был страх. Люсьен перечил Тамлину, но лишь до определенного момента. И всегда уступал в конце.
— Я умоляла тебя, — произнесла я, и слова были режущими и сорванными. — Я столько раз умоляла тебя помочь мне, вытащить меня из дома хоть на час. А ты либо бросал меня одну или заталкивал в комнату с Иантой, или приказывал терпеть.
Люсьен спросил слишком тихо:
— Я полагаю, что Ночной Двор оказался намного лучше?
Я вспомнила — вспомнила, что, как предполагалось, я должна была знать и испытывать в Ночном Дворе. Что Люсьен и остальные не должны были никогда узнать, даже если бы на кону была моя жизнь.
И я бы отдала ее. Чтобы сохранить Веларис в безопасности, чтобы Мор и Амрен, и Кассиан, и Азриэль, и… Рис были в безопасности.
И я ответила Люсьену, голосом низким и спокойным, и таким же пугающим, как и длинные когти, образовавшиеся на кончиках моих пальцев, таким же устрашающим, как и чудесная тяжесть, раскинувшаяся между клинками, висящими у меня за спиной:
— Когда ты проводишь столько времени запертым во тьме, Люсьен, тьма начинает глядеть в ответ.
Своим ментальным щитом я ощутила пульс удивления и дьявольского восторга при виде темных, перепончатых крыльев, которые, как я знала, теперь раскрылись над моими плечами. Каждый ледяной поцелуй дождя посылал мурашки холода по моему телу. Чувствительные, они такие чувствительные, эти иллирийские крылья.
Люсьен попятился на шаг назад.
— Что ты с собой сделала?
Я послала ему маленькую улыбку.
— Смертная девушка, которую ты знал, умерла Под Горой. Я не собираюсь провести бессмертие в качестве домашней зверушки Высшего Лорда.
Люсьен затряс головой.
— Фейра..
— Скажи Тамлину, — произнесла я, поперхнувшись на его имени, на мысли о том, что он сделал с Рисом и его семьей, — что если он пошлет еще кого-нибудь в эти земли, я выслежу каждого из вас. И продемонстрирую, чему именно меня научила тьма.
Его лицо, казалось, исказила искренняя боль.
Меня это не заботило. Я просто наблюдала за ним, непреклонная, холодная, темная. Существо, которым я могла бы стать, если бы осталась в Весеннем Дворе, если бы оставалась сломанной на протяжении десятилетий, веков… пока не научилась бы спокойно направлять эти осколки боли наружу, научилась смаковать чужую боль.
Люсьен кивнул охране. Брон и Харт, с широко распахнутыми глазами и трясущиеся, исчезли вместе с двумя другими.
Люсьен на мгновение задержался, между нами не было ничего, кроме воздуха и дождя. Он тихо бросил Рисанду:
— Ты покойник. Ты и весь твой проклятый Двор.
Потом он исчез. Я уставилась на пустое место, где он был, и ждала, ждала, ждала, не стирая это выражение со своего лица, пока теплый, сильный палец не прочертил линию по краю моего правого крыла.
Это было словно… словно дыхание, приласкавшее мое ухо.
Я вздрогнула, выгибаясь, и из меня вырвался вздох.
А затем Рис был уже передо мной, изучая мое лицо, крылья за моей спиной.
— Как?
— Изменение формы тела, — выдавила я, глядя на капли дождя, скользящие вниз по его загорелому лицу. И это отвлекло мои мысли достаточно, чтобы когти, крылья и струящаяся тьма растворились, и я осталась светлой и замерзшей в своем собственном теле.
Изменение формы тела… при упоминании той части моей истории, мужчины, которого я не вполне позволяла себе вспоминать. Изменение формы тела — дар от Тамлина, который я не хотела, в котором не нуждалась… до сих пор.