Глаза Риса смягчились.
— Это было очень убедительное представление.
— Я дала ему то, что он хотел увидеть, — прошептала я. — Нам нужно найти другое место.
Он кивнул, и его туника и штаны исчезли, сменившись на знакомую боевую кожу, крылья, меч. Мой воин..
Не мой никто.
— Ты в порядке? — спросил он и поднял меня на руки, чтобы отнести нас в другое место.
Я угнездилась в его тепле, наслаждаясь им.
— Тот факт, что это было так легко, и что я почувствовала так мало, расстраивает меня больше, чем сама встреча.
Возможно, в этом и была вся моя проблема. Почему я не решилась сделать тот последний шаг на Звездопаде. Я чувствовала себя виноватой из-за того, что не ощущаю себя ужасно, не по-настоящему. Желая его.
Несколько могучих взмахов, и мы взмыли сквозь деревья и низко поплыли над лесом, дождь лил мне в лицо.
— Я знал, что все было плохо тогда, — произнес Рисанд с тихой яростью, едва слышный из-за ледяных укусов ветра и дождя, — но я думал, что Люсьен хотя бы вмешается.
— Я тоже так думала, — сказала я, и мой голос прозвучал тише, чем я того хотела.
Он нежно сжал меня в своих объятиях, и я моргнула, глядя на него сквозь дождь. На этот раз, его глаза были прикованы ко мне, а не к местности внизу.
— Тебе идут крылья, — сказал он и поцеловал мой лоб.
Даже дождь перестал быть таким холодным.
Глава 48
По всей видимости, ближайший «постоялый двор» был не более чем шумной таверной с парой комнат для съёма — с почасовой оплатой, как правило.
И, более того, свободных комнат не было. Кроме крошечной, по-настоящему крошечной комнатушки, бывшей когда-то частью чердака.
Рис не хотел, чтобы кто-то узнал его, узнал, кто именно находился среди Высших Фэ, фейри, иллирийцев и еще бог весть какого народа, набившегося на постоялый двор. Даже я едва узнала его — без магии и с другой осанкой — он заглушил свою невероятную силу, так что теперь ее нельзя было почувствовать, и превратился в обычного, очень симпатичного иллирийского воина, раздраженного из-за того, что ему придется занять последний свободный номер, в котором не было ни гостиной, ни других комнат, и располагался тот так высоко наверху, что туда вела лишь одна узкая лестница. Если мне нужно будет попасть в ванную комнату, мне придется спуститься этажом ниже, что… учитывая запахи и звуки, проникающие из полдюжины комнат на том этаже… Я сделала пометку в уме быстро воспользоваться ею по дороге наверх и затем поклясться не посещать ее вновь до самого утра.
Целый день игр с водой, огнем, льдом и тьмой под ледяным дождем настолько меня вымотали, что в городской таверне никто даже не взглянул в мою сторону, ни один даже самый пьяный и самый одинокий завсегдатай. Несколько постоялых дворов, лавка со снаряжением, продуктовая лавка и бордель — это все, что было в этом маленьком городке. Все ориентировано на охотников, воинов и путешественников, проходящих через эту часть леса на пути в иллирийские земли или покидая их. Или просто для фейри, которые жили здесь в уединении и радовались этому. Слишком малочисленные и отдаленные для Амаранты или ее приспешников, чтобы те ими когда-либо заинтересовались.
Честно говоря, мне было все равно, где мы находились, пока здесь было сухо и тепло. Рис открыл дверь нашей комнатки на чердаке и посторонился, пропуская меня вперед.
Ну, по крайней мере, это была одна из тех вещей.
Потолок был настолько раскосым, что чтобы добраться до другой стороны кровати, мне придется ползти по тюфяку; в комнате было так тесно, что было почти невозможно обойти вокруг кровати к крошечному шкафу у другой стены. Я могла легко открыть его сидя на кровати.
Кровать.
— Я тут ни при чем, я просил две, — сказал Рис, притворно вскидывая руки вверх.
Его дыхание клубилось перед ним облачком. Даже камина нет. И совсем нет места, чтобы потребовать, чтобы он спал на полу. Я не доверяю своей власти над пламенем, чтобы попытаться согреть помещение. У меня скорее выйдет сжечь все это отвратительно место дотла.
— Если ты не можешь рисковать, используя магию, то нам придется согревать друг друга, — сказала я и сразу пожалела об этом. — Тепло тела, — уточнила я. И просто чтобы стереть этот взгляд с его лица, добавила:
— Моим сестрам и мне приходилось делить постель, так что мне не привыкать.
— Постараюсь держать руки при себе.
В моем рту слегка пересохло.
— Я хочу есть.
Он перестал улыбаться.
— Я схожу вниз и принесу нам еды, пока ты переоденешься.
Я приподняла бровь.
— Несмотря на то, что мои выдающиеся способности спрятаны от взора, мое лицо все еще могут узнать. Я бы не хотел задерживаться внизу слишком долго, чтобы это произошло, — сказал он.
В самом деле, он вынул плащ из сумки и набросил его поверх крыльев — он не рискнул применить магию, чтобы убрать их. Он сказал, что уже использовал силу сегодня, но совсем чуть-чуть, чтобы это заметили, и мы в любом случае не вернемся в ту часть леса в ближайшее время.
Он натянул на голову капюшон, и я жадно впитывала вид теней вокруг его лица и исходящей от него угрозы, и крыльев.
«Смерть на быстрых крыльях». Так я назову картину.
— Я люблю, когда ты так смотришь на меня, — сказал он мягко.
Мурлыканье его голоса заставило мою кровь вскипеть.
— Как именно?
— Так, словно моя сила это не то, от чего нужно бежать без оглядки. Словно ты видишь меня настоящего.
Мужчина, который вырос, зная, что он был самым сильным Высшим Лордом в истории Прифиана, что он может разорвать разумы других в клочки, если не будет осторожен, и что он был один — один со своей силой, со своим бременем. Но этот страх был его сильнейшим оружием против угроз для его народа… Я задела его за живое, когда мы поссорились после Двора Кошмаров.
— Я боялась тебя поначалу.
Его белые зубы сверкнули в тени капюшона.
— Нет, не правда. Нервничала, возможно, но никогда не боялась. Я чувствовал неподдельный ужас достаточного количества людей, чтобы знать разницу. Может быть, поэтому я не смог держаться от тебя подальше.
Когда? Прежде чем я успела спросить, он ушел вниз, закрыв за собой дверь.
Было настоящим мучением сдирать с себя наполовину заледеневшую одежду, которая к тому же прилипла к мокрой от дождя коже, и я ударилась о косой потолок, соседние стены, и ушибла колено о латунный столбик кровати пока переодевалась. В комнате было так холодно, что мне пришлось раздеваться постепенно: заменяя заледеневшую рубашку на сухую, штаны на флисовые леггинсы, мокрые носки на толстые и милые, ручной вязки, доходившие мне до щиколоток. Нырнув в объемный свитер, который едва уловимо пах Рисом, я села на кровати, скрестив ноги, и стала ждать.
Кровать была не маленькой, но, конечно, недостаточно большой для меня, чтобы притворяться, что я не сплю рядом с ним. Особенно с его крыльями.
Дождь барабанил по крыше всего в нескольких дюймах сверху — ровный ритм для мыслей, которые сейчас пульсировали в моей голове.
Один Котел знал, о чем прямо сейчас Люсьен докладывал Тамлину, если уже не пару часов назад.
Я послала ту записку Тамлину… и он решил проигнорировать ее. Точно так же, как проигнорировал или отверг практически все мои просьбы, и действовал из своего искаженного понимания того, что он считал правильным для моего благополучия и безопасности. И Люсьен был готов забрать меня против моей воли.
Мужчины Фэ были собственническими, доминирующими, высокомерными, но конкретно мужчины Весеннего Двора… что-то прогнило в их воспитании, потому что глубоко внутри я знала: Кассиан мог давить на меня, испытывая мой предел, но если я скажу нет, тот он в тот же момент отступит. И я знала, что если… что если бы я постепенно чахла, и Рис ничего бы не сделал, чтобы остановить это, то Кассиан или Азриэль вытащили бы меня оттуда. Они бы забрали меня куда-нибудь, куда я захочу, а потом разобрались бы с Рисом.
Но Рис… Рис никогда бы не закрыл глаза на то, что со мной происходит, никогда бы не был таким заблудшим в своих суждениях, таким высокомерным и поглощённым только собой. Он понял, что из себя представляет Ианта с первого момента встречи с ней. И он понимал, каково это — быть в плену, быть беспомощным, и бороться, каждый день бороться с ужасом того и другого.
Я полюбила Высшего Лорда, который показал мне комфорт и чудеса Прифиана; я полюбила Высшего Лорда, который подарил мне свободное время и еду, и безопасность, чтобы я могла рисовать. Может быть, какая-то часть меня всегда будет заботиться о нем, но… Амаранты сломала нас обоих. Или сломала меня настолько, что новая я больше не подходила тому, кто он есть.
И я смогу это отпустить. Я смогу принять это. Может быть, будет сложно какое-то время, но… возможно, потом станет лучше.
Шаги Риса были почти бесшумными, их выдавал лишь легкий стон деревянных ступенек. Я поднялась, чтобы открыть дверь прежде, чем он успел постучать, и нашла его с подносом в руках. На нем стояли две стопки накрытых тарелок вместе с двумя бокалами и бутылкой вина, и..
— Скажи мне, что это пахнет тушеным мясом, — я вдохнула запах, отступив в сторону и закрыв за собой дверь, пока он ставил поднос на кровать. Точно, здесь же даже нет места для стола.
— Тушеный кролик, если верить повару.
— Я могла бы жить и без этого знания, — сказала я, и Рис усмехнулся. Эта улыбка задела что-то глубоко в моем животе, и я отвела взгляд, садясь есть, осторожно, чтобы не перевернуть поднос. Я открыла крышку верхней посуды: две тарелки с рагу. — Что там снизу?
— Мясной пирог. Я не осмелился спросить, что за мясо.
Я выстрелила в него взглядом, но он уже пробирался вокруг кровати к шкафу с сумкой в руке.
— Давай, ешь, — сказал он, — я сначала переоденусь.
Действительно, он промок и, наверное, замерз и устал.
— Нужно было переодеться, прежде чем идти вниз, — я взяла ложку и помешала рагу, вздыхая от теплых завитков пара, который поднимался от еды и ласкал мое замерзшее лицо.