Я не могу дышать, когда смотрю на тебя…
Позволь мне прикасаться к тебе…
Потому что я ревновал и злился…
Она моя.
Я отогнала мысли, кусочки и обрывки правды, которые он дал мне.
Рис опять скользнул пальцем вдоль полоски моих штанов — кот, играющий со своим ужином.
Снова.
Снова.
— Пожалуйста, — это все, что мне удалось сказать.
Он улыбнулся мне в шею.
— А вот и пропавшие манеры.
Его рука наконец скользнула под мои штаны. Первое прикосновение его руки ко мне заставило глубокий стон вырваться из моего горла.
Он зарычал от удовлетворения, обнаружив влажность, что ждала его там, большой палец кружил вокруг этого места на вершине моих внутренних бедер, дразня, чуть лаская, но почти не…
Другая его рука нежно сжала мою грудь в то же мгновение, когда его большой палец опустился точно туда, куда я хотела. Я двинула бедрами, запрокидывая голову назад, на его плечо, задыхаясь, когда его палец чуть ударил…
Я вскрикнула, и он рассмеялся, низко и мягко.
— Нравится?
Стон был моим единственным ответом.
Больше, больше, больше.
Его пальцы скользнули вниз, медленно и нагло, прямо к моему центру, и каждая клетка, каждый нерв моего тела, моего разума, моей души, сузились до ощущения его пальцев, остановившихся там, будто у него в запасе было все время мира.
Ублюдок.
— Пожалуйста, — повторила я, потершись о него задом, подчеркивая этим свои слова.
Он зашипел от этого движения, и скользнул пальцем внутрь меня. И выругался.
— Фейра…
Но я уже начала двигаться на нем, и он снова выругался на долгом выдохе. Его губы прижались к моей шее, проводя дорожки поцелуев выше, выше к моему уху.
Я застонала так громко, что заглушила шум дождя, когда он скользнул в меня вторым пальцем, настолько наполняя меня, что я больше ни о чем не могла думать, не могла даже дышать.
— Вот так, — прошептал он, его губы двигались по моему уху.
Мне до смерти надоело, что моя шея и ухо получают столько внимания. Я изогнулась, как могла, и увидела, что он пожирает меня взглядом, глядя на меня, на руку в моих штанах, на то, как я двигаюсь на нем.
Он все еще не отрывал от меня взгляд, когда я поймала его губы своими, слегка кусая его за нижнюю губу.
Рис застонал, погружая пальцы глубже. Сильнее.
Меня не заботило — ни капельки не заботило, что я, кто я, и где я; я полностью сдалась ему, раскрывая губы. Его язык ворвался в мой рот, словно показывая мне своими движениями, что именно он будет делать, если окажется между моих ног.
Его пальцы погрузились в меня и вышли, медленно и сильно, и все мое существо сузилось до ощущения их во мне, напряженности во мне, возрастающей с каждым глубоким проникновением, с каждым вторящим ему ударом его языка в моем рту.
— Ты не представляешь, насколько я… — Он замолчал на полуслове и снова застонал. — Фейра.
Звук моего имени на его губах стал последней каплей. Разрядка растеклась вниз вдоль моего позвоночника, и я вскрикнула, но его губы накрыли мои, словно он мог жадно поглотить этот звук. Его язык ласкал мое нёбо, пока я содрогалась на нем, тесно сжимаясь. Он снова выругался, тяжело дыша, его пальцы ласкали меня сквозь последние волны спазмов, пока я не замерла, обмякшая и дрожащая, в его руках.
Я не могла вдохнуть достаточно глубоко и часто, когда Рис вытянул пальцы, откидываясь назад, так, чтобы я могла встретиться с ним взглядом. Он прошептал:
— Я хотел сделать это тогда, когда почувствовал твою влажность во Дворе Кошмаров. Я хотел взять тебя прямо там на глазах у всех. Но больше всего я хотел сделать лишь это. — Он, удерживая мой взгляд, поднес пальцы ко рту и втянул в себя, пробуя их на вкус.
Пробуя меня на вкус.
Я собиралась съесть его живьем. Я скользнула рукой к его груди, чтобы опрокинуть его назад, но он перехватил мое запястье.
— Когда ты будешь вылизывать меня, — сказал он грубо, — я хочу быть наедине с тобой, далеко-далеко ото всех. Потому что, когда ты будешь вылизывать меня, Фейра, — сказал он, оставляя кусающие поцелуи на моем подбородке, шее, — я собираюсь позволить себя рычать так громко, что могу обрушить гору.
Я мгновенно вновь стала мокрой, и он рассмеялся себе под нос.
— А когда я буду вылизывать тебя, — сказал он, оборачивая руки вокруг меня и притягивая ближе к себе, — я хочу, чтобы ты растянулась на столе, словно мой личный пир.
Я захныкала.
— У меня было много, очень много времени, чтобы обдумать, как и где я хочу тебя, — сказал Рис, оставляя жар дыхания на моей шее, его пальцы скользнули под полоску моих штанов, но не двинулись дальше. Их дом на этот вечер. — У меня нет желания сделать это все за одну ночь. Или в комнате, где я даже не могу взять тебя у стены.
Я вздрогнула. Он оставался длинным и твердым напротив меня. Я должна была почувствовать его, должна была заполучить эту внушительную длину внутрь себя…
— Спи, — сказал он. С тем же успехом он мог бы приказать мне дышать под водой.
Но он вновь начал гладить мое тело — не возбуждая, но успокаивая — длинные, приятные движения по моему животу, бокам.
Сон настиг меня быстрее, чем я думала.
И может быть, это было из-за вина или последствие удовольствия, что он выжал из меня, но мне не приснилось ни одного кошмара.
Глава 49
Я проснулась, согретая, отдохнувшая и безмятежная.
В безопасности.
Солнечный свет проникал через грязное окно, высвечивая красным и золотым обнимающее меня крыло — укрывавшее меня так всю ночь, защищая от холода.
Руки Риса обвились вокруг меня, его дыхание было глубоким и ровным. И я знала, что для него также необычен, как и для меня, столь глубокий и мирный сон.
То, что мы сделали прошлой ночью…
Осторожно я повернула к нему лицо, и его руки слегка напряглись, словно подсознательно удерживая меня, чтобы я не исчезла вместе с утренним туманом.
Его глаза распахнулись, когда я опустила голову на сгиб его руки. Мы смотрели друг на друга, укрытые его крыльями.
И я вдруг поняла, что именно это мне хочется делать всю вечность.
Я тихо спросила:
— Почему ты тогда заключил эту сделку со мной? Зачем попросил проводить с тобой неделю каждого месяца?
Яркие фиолетовые глаза закрылись.
Я не смела подумать, какой ответ ожидала услышать, но уж точно не тот, что прозвучал:
— Потому что мне было необходимо разумное объяснение для Амаранты, потому что хотел разозлить Тамлина, и потому что я должен был сохранить тебе жизнь, но чтобы при этом это не выглядело милосердным.
— А…
Рот его напрягся.
— Ты ведь знаешь… ты знаешь, что нет ничего, чего бы я ни сделал ради своего народа, ради своей семьи.
И я была лишь пешкой в этой игре…
Его крылья сложились за спиной, и я заморгала от влажного воздуха.
— Хочешь помыться? — спросил он.
Я вся сжалась при воспоминании о грязной, смердящей уборной этажом ниже. Даже справить там нужду было отвратительно.
— Предпочитаю помыться в ручье, — ответила я и постаралась отогнать тревожное предчувствие.
Рис засмеялся низким голосом и выбрался из постели.
— Тогда пойдём отсюда.
На секунду я подумала, что мне приснилось то, что произошло прошлой ночью. Однако лёгкая, приятная боль меж моих ног была ясным доказательством обратного, но…
Может быть лучше сделать вид, что ничего не было.
А иначе, мне наверное не хватит сил вынести альтернативу.
* * *
Мы летели почти весь день по краю поросших лесами степей, поднимавшихся и плавно переходивших в Иллирийские Горы. Мы не говорили о прошедшей ночи… мы практически вовсе не разговаривали.
Вновь на поляне. Ещё один день тренировок. Снова я учусь рассеиваться, призывать крылья, огонь, лед и воду, а теперь ещё и… ветер. Ветер и лёгкий бриз, что овевают раскинувшиеся долины и пшеничные поля Дневного Двора, а после сдувают снежные шапки с самых высоких гор.
Я почти чувствовала слова, готовые сорваться с его губ с каждым проходящим часом. Каждый раз, когда я останавливалась передохнуть, я ловила на себе его взгляд, видела, как он уже открывает рот… и снова закрывает.
В какой-то момент начался дождь, становилось всё холоднее и холоднее, и надвинулись тучи. Нам пришлось остаться в лесу до вечера, и я задумалась, что за твари могут красться в этих дебрях.
Солнце уже садилось, когда Рис подхватил меня и поднял в небеса.
Вокруг были лишь ветер и тепло его тела, и удары мощных крыльев.
Я осмелилась спросить:
— Что такое?
Его внимание оставалось прикованным к тёмным соснам, проносящимся внизу. Он ответил:
— Есть еще одна история, которую мне нужно рассказать тебе.
Я ждала. Но больше он ничего не сказал.
Я коснулась ладонью его щеки — первое интимное прикосновение за весь день. Кожа его была такой холодной, а глаза смотрели на меня с печалью.
— Я не уйду — только не от тебя, — тихо поклялась я.
Его взгляд потеплел.
— Фейра…
И вдруг он заревел от боли, его тело изогнулось.
Я почувствовала удар — ощутила слепящую боль, прокатившуюся через нашу связь, боль, прорвавшуюся сквозь мои ментальные щиты, ощутила удар дюжины стрел, пронзивших его тело, выпущенных из невидимых луков, спрятанных под кроной деревьев.
И затем мы рухнули вниз.
Рис сжал меня в объятьях, его магия окутала нас тёмным ветром, готовясь рассеять нас подальше… и не смогла.
Не смогла, потому что это были стрелы из ясеня, что пронзили его. Пронзили его крылья. Нас выследили… та малая доля магии, что он использовал вчера, чтобы противостоять Люсьену, каким-то образом они отследили ее и нашли нас, хотя мы и улетели так далеко…
Ещё стрелы…
Рис высвободил силу. Слишком поздно.
Стрелы изорвали его крылья. Изранили ноги.
Кажется, я кричала. Не из-за страха падения, а из-за него, видя его кровь и зелёный отблеск, покрывающий стрелы. Не просто ясень… а еще и яд…