Тим кивнул. Если бы и нет, эту теорию следовало придумать.
– В детстве я читал про героя, путешествовавшего по книгам, стоявшим у него в библиотеке. Утверждалось, что все, созданное нашим воображением, существует еще где-то. Писатели просто умеют подключаться к потоку информации, транслируемому такими мирами.
– Не совсем то, что я имел в виду, но пойдет, – Кай кивнул и выдал столь печальный романтичный перебор, что у Тима, никогда не отличавшегося впечатлительностью, защемило в груди. – Так вот, этот философ предполагал, что ядерный удар не просто встряхнул планету и уничтожил многие населяющие ее виды, а сместил саму грань мироздания. Мы критически приблизились к соседнему миру, а может, и к мирам, а значит, на нас ныне влияют иные законы бытия. Потому и лезут к нам чудища, а в тоннелях подстерегают аномалии одна другой страшнее. Когда же мы проваливаемся в сон, минуем всяческие границы, то действуем в соседнем мире так, словно изначально родились в нем.
– Ты поверил ему? – спросил Тим, почему-то ему почудилось, будто от ответа зависит очень многое.
– Не имею привычки мерить правдивость, ложь и заблуждения с точки зрения веры. Вера слепа. Не далее как несколько часов назад ты воочию наблюдал пример того, куда она может завести, – сказал Кай. – Все фанатики – истово верующие люди, потому упаси тебя вышние силы от веры… ну, и меня заодно.
С этой точки зрения он, конечно же, был прав. Вот только Тим спрашивал немного о другом. Сталкер умел мастерски уходить от ответов, переворачивать вопросы и жонглировать темами, при этом – Тим в том не сомневался – не говорил ни слова лжи, просто мог так запутать, что собеседник сам уверял себя в чем угодно.
– Ты мне снился, – наконец, решился сказать Тим.
– Неудивительно, ведь именно мой голос использовали, дабы завлечь тебя в Москву, – собеседник и бровью не повел, отвечая.
Кай почти сразу, как услышал про Витаса, предположил, будто идея отправить Тима в столицу принадлежала именно мутанту. Прибавил, правда, что путь сомнения в собственных решениях, поступках и желаниях – прямая дорога к безумию и шизофрении.
– Возможно. Вот только откуда бы ему знать про татуировку у тебя на руке?
Кай хмыкнул, повел плечом, полностью отдаваясь то ли воспоминаниям, то ли музыке, и надолго замолчал, как и Тим. Тот слушал. Гитара плакала и смеялась, полушепотом доверяла тайны и совершенно не мешала думать. Наоборот, помогала. Перед мысленным взором проносились дома и улицы, длинное высотное здание из красного кирпича, белый панельный дом, режущий глаза – слишком уж ярко отражалось в окнах заходящее солнце. Лес начинался прямо за светло-серыми блочными зданиями. Если выйти из подъезда бабушкиного дома, пройти небольшую асфальтовую площадку со столбами для выбивания ковров и длинным столом с приваренными к нему лавками – излюбленным местом для забивания козла старшим поколением, игры в карты и лото, – оставить по правую руку детскую площадку, то можно спуститься к пруду и машинной базе. Окна отданной Тиму комнаты в квартире на десятом этаже тоже выходили на эту базу. Бабушка часто ворчала по этому поводу, к тому же сторона была южная, и летом действительно становилось жарко. Однако Тиму нравилось: виды за окнами потрясали его детское воображение, а трактора и мощные КамАЗы, длинные ангары и экскаваторы казались игрушечными. Весь мир мог уместиться на ладони…
– Не спи, – сказал Кай, и видение – его ли собственное или кого-то другого – разбилось на тысячи, если не миллионы радужных осколков.
– Я вовсе не… – начал Тим, но его перебили.
– Снюсь я многим, – задумчиво и приглушенно произнес Кай, – сам иной раз удивляюсь, откуда такая сновиденческая слава. А еще не я один, но и старик, имеющий способность внезапно молодеть. Часто он появляется не один, а с огромным вороном на плече.
– Черной, грозной птицей…
– Иссиня-черной, если быть точным вплоть до мелочей, – поправил Кай и попросил: – Расскажи о нем.
Скорее всего, Тим мог отказаться, но не стал. Почему-то появилось ощущение, что это сновидение больше не принадлежит ему одному, а касается обоих.
– Ладно…
Наводящих вопросов Кай не задавал – не требовалось: изо рта Тима словно вынули кляп. Слова лились сами – лишь успевай произносить. Говорил он значительно меньше, чем во время первого рассказа, но вымотался так, словно пересказывал всю свою жизнь с раннего детства или патрулировал прилегающую к бункеру территорию три дня без сна и отдыха.
– Сны снам – рознь… – проронил сталкер, когда парень все же умолк.
– Это все, что ты можешь сказать? – признаться, ждал Тим другого, хотя вряд ли отдавал себе отчет, чего же именно. Просто думалось: Кай способен объяснить чуть больше, если не вообще все. А еще Тим ему доверял: наверное, слишком привык во время блужданий по тоннелям прислушиваться к ироничным замечаниям и советам. Кай идеально соответствовал своему эфемерному двойнику, выдуманному самим Тимом или все же вложенному тому в голову мутантом по имени Витас.
– У птиц нет имен, есть только полет и вещие сны поутру…[2] – строчкой из чьей-то песни задумчиво и мрачно ответил собеседник. Высокий лоб сталкера избороздили две параллельные вертикальные морщины. Длинные пальцы замерли, не касаясь струн, но звон неуловимо присутствовал, наполняя воздух между ними.
– Кай? – стоило паузе слишком уж затянуться.
– В жизни бывает все. А чего не бывает в этой, случится в следующей, – наконец, ответил сталкер и вдруг отставил гитару, привстал, приблизился вплотную, заглянув в глаза – пристально, цепко, настойчиво, – приказал резко, громко и четко: – Витас, не будь трусом и дураком, скажи прямо, чего хочешь!
Тим вздрогнул и отпрянул, приложившись лопаткой об угол ящика, возле которого устроился – настолько больно, что на глаза навернулись слезы.
– Не вышло?
– Нет… – прошипел парень сквозь зубы.
– И ничего странного не ощущается: не кружится голова, не ломит виски, нет чувства постороннего присутствия в мыслях?
– Нет – по всем пунктам, – ответил Тим и даже покачал головой.
– На солененькое не тянет? – усмехнувшись, поинтересовался Кай.
– Да пошел ты! – беззлобно ругнулся парень и удостоился короткого смешка.
– Жаль… – вздохнув, заключил сталкер. – Все стало бы намного проще.
Кай отвел его в одно из своих подземных убежищ. Как уверял, не самое презентабельное, потому и горевать не станет, если новый знакомый окажется настолько глуп, что приведет в него кого-нибудь еще. На это Тим ответил, будто не только не сумеет никому указать конкретное место, а и сам не отыщет, даже если очень захочет. С ориентированием в темноте у него было совсем плохо, а вот со знаниями – на порядок лучше. Устроив ему небольшой экзамен, выдававший немалый кругозор самого спрашивающего, Кай, судя по всему, остался не только доволен, но и удивлен. И наконец, заключил: «Допустим, все именно так, как ты рассказал. И я понимаю теперь, почему Олег сначала в тебя вцепился, а потом выпустил».
– Выпустил? – нечто подобное парень мог предположить, но в мотивах Немчинова не понимал почти ничего.
Кай на это лишь махнул рукой: не понимаешь, мол, и не надо. В лишнем знании много печалей. Но спускать все на тормозах не хотелось. До нынешнего момента Тим плыл по течению, пытаясь не погибнуть. Сейчас у него появился шанс хоть немного для себя уяснить, пусть и с позиции Кая, который и сам вполне способен ошибаться.
– А вот мне ничего не ясно! Ты действительно думаешь, наш мутант, – Тима передернуло от этого слова, перед глазами встало двухголовое существо, бывшее верным спутником маньяка-каннибала, фанатика черного бога, перевернутой ипостаси того, в кого верили до катаклизма, – сделал все, лишь бы отправить меня в Москву?
– Считаю, он столкнулся с… чем-то, – Кай отодвинулся на прежнее место, разлил по кружкам чай из большого термоса, украшенного черными и серыми ромбами, – с чем не сумел справиться сам.
– Хочешь сказать, он послал меня за помощью? – скептически проговорил Тим.
– Не исключено, – будто и не заметив его настроения, заявил Кай. – Уж слишком явно данная идея засела у тебя в мозгах: пойти незнамо куда, найти неизвестно кого, привести обратно… – Он невесело усмехнулся и велел: – Чай пей, травить не стану.
– И не подумал бы. Смысл? Ты мог убить меня уже не единожды, если бы захотел… раз десять точно.
– Угу. Сто, – проронил Кай. – Но вообще-то гораздо больше. Человек – существо хилое. Не туда ткнешь, неверно… или, наоборот, правильно надавишь, и он отправляется в лучший из миров. С тварями сложнее, потому – чтобы не расслабляться – я предпочитаю брать заказы на их устранение.
– Отчего же наверху все еще шатается… всякое? – с шутливой интонацией поинтересовался Тим. – Почему ты еще не истребил всех?
– Мои охотничьи угодья находятся под землей, – сталкер зловеще усмехнулся одной стороной рта. – В Москве я всего лишь гость и не лезу в чужое мироустройство. Возможно, когда опасность заражения минует, места в метро перестанет хватать, и отдельные, наиболее смелые, безрассудные или отчаянные группки смельчаков потянутся к солнцу, я буду сопровождать и защищать их, расчищать территорию, отпугивать, отгонять, уничтожать тварей, но не сейчас. Вести войну ради одной лишь войны – занятие бессмысленное, крайне деструктивное и самоубийственное.
– Пожалуй.
Здесь было до стерильности чисто – ни соринки. Залитый бетоном пол и стены, ровные стопки заколоченных дощатых ящиков и сундуков, подозрительно смахивающих на старинные. Похоже, сталкер опустошил какой-нибудь музей в городе наверху, и вещи, несколько десятилетий, если не столетий служившие хозяевам верой и правдой, а затем бездеятельно пылившиеся в какой-нибудь композиции, продолжили приносить пользу. В углу стоял торшер, вполне исправный, судя по тому, что располагался он возле письменного стола. Столешница была девственно чиста, лишь в правом углу притаилось, временами поблескивая, ловя луч синего светильника, стального цвета кольцо с черным квадратным камнем. Иногда тот рождал в глубине россыпь серебряных искр. Тим списывал подобное на собственное неадекватное восприятие действительности, пока Кай, устав бросать на него ироничные взгляды, не пояснил: просто необычный минерал – черный авантюрин – кусочек звездного неба, благоволящий тем, кто слишком привык ходить по грани над пропастью и не собирается становиться обычным человеком. Железный сейф, вмонтированный в стену, тоже привлекал внимание, его установили словно напоказ; он искушал подойти, провести рукой по граням, заглянуть, какие тайны скрывает тот, кто зовет себя ликвидатором. Если бы Тим кого-нибудь опасался, то именно сейф использовал бы в качестве ловушки. Поставить внутри пистолет, который выстрелит, стоит открыть дверцу – нет ничего проще. Или подложить взрывчатку, чтобы похоронило не только незадачливого вора, но и его подельников, наверняка находящихся рядом.