В последнем вагоне на пустом сиденье развалился высокий худой мужчина с черными, спускавшимися на плечи волосами, в темно-серой кепке, болотного цвета водолазке и черных брюках, из-под которых сверкали начищенные до блеска острые носы ботинок. Он единственный не торопился никуда. Ничто в мужчине не выдавало отношения к военной профессии, но Тим не сомневался, что никогда не одержал бы верх, сойдись они врукопашную, да и с автоматом у него шансов скорее всего не будет. Жесткое волевое лицо, резкие и вместе с тем мягкие, правильные черты, глубокие темные глаза, смотрящие на него очень внимательно. Мужчина был живым и вместе с тем – нет, он словно принадлежал одновременно обоим мирам: бессмертный, вечный и мертвый. Бесцветные губы растянулись в кривой ухмылке, слегка дрогнула, как бы от удивления, которого наверняка не было, левая бровь. Затем он приподнял руку и отсалютовал Тиму двумя пальцами, поднеся их к кепке. Рукав водолазки задрался, обнажив запястье и искусно выполненную татуировку змея, кусающего собственный хвост. С расстояния в десяток шагов удавалось четко рассмотреть каждую чешуйку, загнутый клык, блестящий какой-то странной иронией глаз… одно лицо с тем, кто стоял рядом и указывал на часы!
– Как же так? – парень обернулся на старика… бывшего старика, но тот исчез, растворился в воздухе и, похоже, перенесся в поезд.
– Осторожно, двери открываются, – разнеслось по станции.
Двери действительно раскрылись, и из них повалили пассажиры. Знакомые незнакомцы затерялись в толпе. Никто из них и не подумал подойти к Тиму или посмотреть еще раз. Люди казались похожими на тех, кого он встречал в метро, но словно вышли из совсем иного времени: спокойные, гордые, ничего не боящиеся, чувствующие себя хозяевами положения. На Тима, черноглазого продавца колбасы и челноков, оставшихся на своих местах, они не обращали внимания. Словно не видели. На них оглянулся лишь мальчик лет четырех в сером джинсовом костюмчике и в темно-красной бейсболке на голове, которого вел за руку высокий мужчина в сиреневой футболке в белую диагональную полоску.
– Смотри, па! Какие странные, – мальчишка ткнул пухлым пальчиком в сторону челноков, те тотчас заулыбались, демонстрируя желтоватые зубы.
– Не стоит обращать на них внимания, – ответил мужчина, окинув мимолетным взглядом всю компанию целиком. – Это бомжи.
– А кто такие бомжи? – спросил мальчишка.
– Те, что не любили ходить в детский сад, плохо учились и не слушались родителей, – ответил тот. Кажется, он говорил что-то еще, но Тим уже не расслышал – слишком уж быстро они прошли, спеша к эскалаторам.
Некоторое время он тупо смотрел им вслед, а потом его ухватили за плечи и резко развернули.
– Кай?!
Лицо сталкера было обеспокоенным и яростным одновременно.
– Ополоумел совсем?! – зарычал он, хотя в произнесенных словах не нашлось ни одной буквы «р».
– Я-то здесь при чем?! – воскликнул парень, и его отпустили.
Кай отступил на шаг и покачал головой, устало произнеся:
– Просыпайся уже, горе. Тебя зовут.
– Помоги… пожалуйста… – вплыло в уши и сознание.
Тим резко открыл глаза, вначале не поняв, почему находится в машине и отчего закован в защитный костюм; заморгал, проясняя мысли. Привидится же такое…
– Помоги… – Голос был знаком, и от его звучания все в груди перевернулось: Аленкино контральто!
Завешенные фольгой окна не давали никакого обзора, в салоне было сумрачно, и буквально в метре за каким-нибудь кустом могло притаиться все что угодно. Не думая больше ни о чем, Тим открыл дверцу; выбираясь из машины, мельком глянул на сумрачное небо. Ноги сами понесли его к темной воде. Голова была абсолютно пуста, действовал он, словно во сне, когда не анализируешь происходящее, не спрашиваешь самого себя, нужно ли тебе идти, а просто переставляешь ноги. Наверное, в нормальном состоянии он уже изводил бы себя сомнениями: почему Аленка одна и просит именно его помощи? Однако сейчас его полностью захватила одна-единственная мысль: дойти до края болота, войти по колено в черную воду, направиться вдоль берега, подставить шею…
На плечо опустилась тяжелая рука, пальцы сжались, чуть ли не ломая кости. Парень подскочил на месте и едва не рухнул – ноги отказались держать. В следующую секунду его швырнули на землю. В живот впился кряжистый древесный сук, под ладонью оказались острые камни. Тим, перевернувшись, сел и уставился на Немчинова, вооруженного одним лишь мачете, похожим на то, которым предпочитал воевать с хищными растениями Кай, на стоящего напротив волкодлака. Автомат, разломанный напополам ударом мощной лапы, валялся на земле совершенно бесполезный.
Тварь скалилась. Из раскрытой пасти падала слюна. Глаза горели золотым огнем, а ноздри хищно трепетали. Выпад! Существо встало на четвереньки и ринулось вперед со скоростью несущегося по улице джипа. Ганзеец резко ушел вбок, пропуская волкодлака мимо, ударил сверху вниз по загривку, но лезвие лишь проехалось по шкуре, едва надрезав кожу. На сером мехе появились темные потеки, но рана лишь сильнее раззадорила тварь.
– Помоги!.. – казалось, мозг взорвется от неслышного крика. – Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Помоги! Помоги! Помоги!
Тим вскочил на ноги. Кажется, Немчинов что-то крикнул ему, но звук до ушей не дошел, а по губам парень понимать не умел. Ветви ближайшего куста раздвинулись, на него глянули светящиеся глаза и оскаленная морда. Волкодлачонок: раза в два меньше, чем тварь, атаковавшая Немчинова, но уже кровожадный и опасный.
– Помоги!
Между ним и тваренышем вдруг возникла серая пушистая тень, оскалила волчьи клыки, вздыбила шерсть на загривке. Тим кинулся со всех ног, но не к болоту, а к автомобилю. Открыть заднюю дверь, ухватиться за ствол, вскинуть в направлении волкодлака – он как раз отпрыгнул от Немчинова на пару метров, готовясь к новому броску, – выстрелить. Виски сдавило так, словно на череп надели стальной обруч и принялись его сжимать, перед глазами поплыли вначале серебристые искорки, а затем огненные точки. Они ширились, превращаясь в радужные окружности, перекрывающие обзор. Мир вокруг замер и затаился, вернее, оглох сам Тим. Он снова упал на землю, держась за автомат, будто за последнее спасение. Невесть откуда стали появляться неясные тени, медленно приобретающие человеческие очертания. Одна склонилась над ним.
– Тимка!
– Ал!.. – Губы не слушались, язык во рту казался ватным, но все было не важным в сравнении с тем, что она находилась рядом, беспокоилась, судя по голосу, и вовсе не спешила предъявлять претензии за долгое отсутствие.
– Тс-с… Тише-тише. – Она присела на корточки, очень медленно разжала его скрюченные пальцы, принимая и откладывая в сторону автомат.
Крик в голове начал понемногу затихать. Тим прикрыл глаза и тихо застонал.
Рядом с Аленкой присел еще кто-то – парень не видел, но почувствовал.
– Зацепило, – заявил он со знанием дела: тот самый Николай Никифоров, с которого история про кикимору на болоте и началась. – Ничего-ничего, сейчас отпустит.
Под руку поднырнула узкая псиная морда. С Лордом все было хорошо, волкодлачонок сдох, не нанеся ему ни одной раны. Тим потрепал пса по шее и вспомнил, что умеет дышать.
– Олег… – обращаться вежливо, выговорить еще и отчество, было сейчас выше его сил.
– Здесь я. Что со мной случится-то? – Руку сжали чуть сильнее, чем требовалось. – Спасибо, твоя помощь подоспела как раз вовремя.
Тим попытался подняться, но его бесцеремонно толкнули в грудь.
– Отдыхай пока, – приказал Немчинов. – Вон тот странный тип утверждает, что скоро в голове прояснится.
Никифоров был странным столько, сколько Тим его помнил. У парня имелся какой-то свой неповторимый нигилистический стиль и соответствующий взгляд на мир, но как Немчинов определил это, лишь мельком глянув на бойца, как и все, одетого в защитный костюм, и перекинувшись с ним едва ли парой фраз?
В голове действительно начало проясняться. Исчезли радужные круги, а затем и багровая дымка перед глазами, мир снова стал четким, вернулись звуки. Несколько закованных в химзащиту фигур проверяли кусты. Из ближайшего вывалилась туша волкодлачонка.
– Мать скрылась, – проговорил Немчинов, обращаясь к Аленке. – И я не советовал бы оставлять ее в живых.
– Подранок – всегда плохо, – согласилась с ним девушка и повернулась к Тиму: – Ты как?
– Норма. – Он попытался подняться, и на этот раз ему удалось.
– Лягушка-путешественница, – фыркнула Аленка. – Ох, и дождешься ты у меня.
– Для начала закончим здесь.
В воду все же пришлось зайти, предварительно проверив счетчиком Гейгера.
– Шестьдесят! – радостно завопил Никифоров. – Не изжаримся.
– Зато от встречи со змеей это тебя не спасет, – заметил Немчинов.
Впрочем, змей они не встретили, не наткнулись вообще ни на кого. Темные воды оставались мертвы и спокойны, как и четыре месяца, полгода, пять и десять лет назад, когда сталкеры поселка разработали маршрут и включили болото в перечень территорий обязательного патрулирования. Тим шел первым, показывая путь. Дорога так ярко отпечаталась в мозгу, что он сумел бы пройти по ней и с закрытыми глазами – видимо, позвавшее его существо не сомневалось, что с метафизического крючка, сунутого в его психику, парень уже не слезет.
Туман стелился по воде. В нем почти скрылся берег и черный автомобиль, хищно поблескивающий бронированным кузовом. Выглядел он абсолютно ирреально: космическим кораблем, вмерзшим в антарктические льды.
Впереди высился небольшой островок с сухими остовами трав, напоминающих камыши, но вооруженных длинными иглами.
– Туда.
– Осторожней с шипами, – приказала Аленка, – порвете костюмы – с Колодезовым станете объясняться лично.
– Если вообще придется, – заметила еще одна девица в их группе: высокая и мало чем уступающая прочим бойцам с виду, но с нежным журчащим колоратурным сопрано. При желании Тим мог бы вспомнить ее имя, но сейчас полностью сосредоточился на темном провале-норе, видневшемся под сваленным сушняком. Когда они приблизились, в свалке сучьев и травы начал проступать художественный замысел того, кто выстроил убежище.