Надежда волной захлестнула сердце Шарлотты. В этот миг она была готова уверовать во что угодно, лишь бы появился хоть какой-то просвет.
– Видела ли ты что-то еще? – взволнованно спросила она.
– Да. Батисферу. Она не повреждена и находится не так глубоко, как мы считали. Ниже, чем смог бы достать трос паровой лебедки, но возможность спастись у них, кажется, есть. До меня дошли смутные сигналы – мысли Карла Фридриха очень сильны. У него возник план. Если мы хотим помочь им, необходимо остановить «Калипсо» и заставить капитана вернуться на прежнюю стоянку…
…Ученый скрестил руки на груди.
– Что вы имели в виду? Это я-то полагаюсь на чудо? Но ведь здесь имеется все для того, чтобы выпутаться из этой ситуации, которая только выглядит безнадежной. Сжатый воздух, скафандры – этого достаточно, чтобы покинуть «Наутилус» и подняться на поверхность. Сто пятьдесят метров – серьезное препятствие, но вовсе не непреодолимое.
– Если б все было так просто… – вздохнул Ипполит Рембо.
– Я неправ?
Инженер поднял очки на лоб.
– Вам доводилось слышать о кессонной болезни?
– Нет.
– Тогда, возможно, вы помните закон Бойля – Мариотта?
Гумбольдт отрицательно покачал головой.
– Тоже нет. Физика газов и жидкостей – не по моей части. Поэтому я не слишком хорошо разбираюсь в теоретических основах глубоководных погружений.
– Воздух, которым мы дышим, на восемьдесят процентов состоит из азота и всего на двадцать процентов – из кислорода, – начал пояснять Рембо. – Газы, как известно, растворяются в жидкостях, а, следовательно, в крови и тканях нашего организма. При обычном атмосферном давлении кислород используется организмом, азот же выводится при дыхании. Но чем выше давление воздуха, тем больше азота растворяется в крови. Вы почувствовали, как выросло давление, когда произошла авария? Это сработала автоматическая система, противостоящая заполнению кабины водой при наличии течи. Сейчас давление в батисфере в несколько раз выше нормального, а значит, в нашей крови уже растворено большое количество азота. Чем больше времени мы проведем при повышенном давлении, тем больше этого вполне безобидного в обычных условиях газа попадет в кровь и лимфу.
– И к чему это приведет? – Оскар силился уследить за пространными пояснениями инженера.
– Ты когда-нибудь открывал бутылку с содовой, мой мальчик?
– Вы имеете в виду воду, которая шипит и пузырится? А как же! В трактире «Хольцфеллер» в Бердине ее подают тем посетителям, которым пиво не по душе. Толку от нее никакого, зато в животе эта содовая продолжает пузыриться и вызывает отрыжку.
– Верно. И с твоим телом произойдет тоже самое. Кровь в артериях точно так же вскипит и запузырится, как вода в открытой бутылке с содовой, если слишком быстро изменить давление. Часть сосудов будет закупорена пузырьками азота, а в худшем случае твои легкие просто лопнут. Это и есть кессонная болезнь. Впервые с ней столкнулись водолазы, погружавшиеся в простейшем водолазном колоколе.
– А что же с этим делать? – испуганно спросил Оскар.
– Существует единственное решение проблемы, – продолжал Рембо, – декомпрессия. Если вы дышите сжатым воздухом, подниматься на поверхность следует очень медленно, с остановками, чтобы организм успел приспособиться к изменению условий и освободиться от излишнего азота. Причем остановки эти должны становиться все более продолжительными по мере приближения к поверхности.
– Тогда нам нельзя медлить ни минуты, – заявил Гумбольдт. – Мы теряем попусту драгоценный кислород.
– Мсье Гумбольдт, вы не вполне меня поняли. Чтобы благополучно всплыть с глубины в сто пятьдесят метров, необходимо несколько часов. Скафандры защитят нас от холода, но их баллонов хватит от силы на десять – двадцать минут.
Рембо рассерженно пожал плечами и продолжал:
– Мне очень жаль, но наш единственный шанс – ждать и надеяться, что нас вытащит отсюда команда «Калипсо». Хотя даже я не представляю, каким образом.
Внезапно замигал аварийный светильник. Сумрачные тени заплясали на стенах кабины.
– Что происходит? – встревожился Оскар.
Океания, опустившись на колени, с озабоченным видом подняла какую-то панель в стене у самого пола. В этом отсеке располагался аварийный аккумулятор. Проверив контакты, девушка взглянула на вольтметр.
– Черт побери! – воскликнула она. – Аккумулятор накрылся. Должно быть, в отсек попала соленая вода, которая и вызвала замыкание. Мне очень жаль!
Девушка огорченно взглянула на своих товарищей по несчастью, и в этот момент свет вспыхнул в последний раз и погас окончательно.
Кабина батисферы погрузилась во мрак.
31
– Что, вы сказали, я должен сделать?
– Развернуть судно. Немедленно!!!
Капитан выглядел ошеломленным. Эта чернокожая, должно быть, просто спятила!
– Но ведь это же чистое безумие, – резко возразил он. – Вы требуете, чтобы я развернул корабль и вернулся обратно только потому, что у вас возникло какое-то смутное предчувствие? При всем уважении, мадам, я не могу этого сделать.
Элиза Молина выпрямилась и скрестила руки на груди.
– Я, разумеется, понимаю ваше состояние. – Капитан примирительно выставил перед собой ладонь. – Мне также не по себе. Эта авария потрясла меня в большей степени, чем вы можете себе представить. Ипполит Рембо был моим добрым другом на протяжении двух десятилетий. Я был еще курсантом мореходной школы, когда Ипполит уже строил самые надежные и изящные суда, какие только ходили во французских водах. И я готов был бы предпринять любые разумные шаги, чтобы спасти его, но дело в том, что я не в силах что-либо сделать. Долг обязывает меня проинформировать береговую службу и руководителей пароходства, которому принадлежит «Калипсо». И я точно знаю, как они отреагируют, если я стану медлить, больше того – разверну судно только на основании того, что у одного из пассажиров было видение. Мне бесконечно жаль, я скорблю, но…
– Господин капитан! – раздался взволнованный голос помощника штурмана.
– В чем дело?
– Там, впереди, – молодой человек указал направление. – Ведь это, как мне кажется, маяк!
Капитан нахмурился.
– Прошу меня извинить. – Оставив Элизу, он вышел на открытую часть мостика и поднес к глазам подзорную трубу. То, что он увидел, несказанно удивило опытного моряка.
– Черт бы меня побрал… да ведь это на самом деле маяк! И судя по цвету огней и частоте проблесков, это маяк Тиры. – Капитан опустил трубу. – Но ведь этого не может быть! Выходит, мы уже совершили поворот на сто восемьдесят градусов и плывем назад…
Подняв глаза, он попытался сориентироваться по звездам, но облака, затянувшие небо, скрывали знакомые созвездия. Скверное предчувствие охватило капитана.
Вернувшись в рубку, он спросил помощника штурмана:
– Как ведет себя компас?
– Это что-то невероятное… Взгляните сами.
Стрелка судового компаса металась, как бешеная. Так мог бы вести себя этот многократно проверенный и отлаженный прибор, если бы магнитные полюса Земли то и дело менялись местами.
– Что-то случилось? – Темнокожая женщина бесшумно приблизилась и теперь стояла позади капитана.
– Понятия не имею, что происходит. Сначала этот маяк, теперь неполадки с компасом. Пока не выяснится, в чем дело, следует остановить машины. Риск нарваться на рифы слишком велик.
– Нет! Не делайте этого! – воскликнула женщина. – У меня возникло странное чувство: мне чудится, в прошлом я уже переживала подобное.
Капитан пренебрежительно отмахнулся.
– И что же, по-вашему, я должен делать? Посадить корабль на скалы?
– Здесь нет скал, – проговорила женщина. – И этот свет – вовсе не огонь маяка на Тире. Немедленно дайте полный ход – нам нужно как можно скорее убираться отсюда!
Капитан тряхнул головой.
– Только что вы требовали, чтобы я развернул судно, теперь вы настаиваете, чтобы я шел прежним курсом. Не соблаговолите ли, сударыня, как-нибудь определиться!
– Объяснения потребуют слишком много времени, – вспылила Элиза. – Я отвечаю за свои слова! Дайте полный ход и поскорее уводите корабль из опасной зоны!
– Мадам, вы хотите, чтобы я двигался дальше? Что с вашими глазами? Впереди маяк, расположенный на острове. Не могу же я выброситься вместе с «Калипсо» на берег!
– Это не маяк! – отчаянно закричала Элиза. – У нас остаются считанные минуты до того, как нас атакуют. Неужели Рембо ничего не рассказывал вам об обстоятельствах гибели кораблей компании Никомедесов в этом районе?
– Он упоминал какие-то басни о морских чудовищах, но я, честно говоря, не воспринял это всерьез. В тот вечер мы выпили лишку за ужином, и…
– То, что вам было сказано, сознательно преуменьшено. Обитающее в этих водах неизвестное существо имитирует маяки, чтобы ввести мореплавателей в заблуждение. Я знаю, что звучит это в высшей степени невероятно, однако это чистая правда, клянусь вам!
Терпение капитана лопнуло. Он рывком перевел рычаг машинного телеграфа сначала на «полный назад», а затем вернул его в положение «стоп машина».
Звонок из машинного отделения подтвердил, что его приказания приняты к исполнению. Судовая турбина начала сбрасывать обороты.
– Что вы делаете?
– Стопорю машину, что же еще.
– Вы разве не слышали того, что я говорю?
– Ни при каких обстоятельствах я не вправе вести корабль вслепую, не зная, где мы находимся и что это за маяк.
– Но…
– Я понял ваши слова, но вы же не можете рассчитывать, что я поверю в подобные глупости. Речь идет о безопасности корабля и команды. Как только я выясню, что происходит прямо по курсу перед нами, я буду готов выслушать ваши соображения.
– Будет поздно! Распорядитесь, по крайней мере, подготовить спасательные шлюпки к спуску на воду и все, что необходимо для быстрой эвакуации с судна.
– Мадам Молина…
– Вам придется горько пожалеть! Отдайте команду хотя бы насчет шлюпок!
Капитан вспылил.