– Нет! – выкрикнула Анджули. – Нет…мне надо к Шушиле!
Она рванула поводья, пытаясь усмирить обезумевшее животное, и Аш хлестнул ее по рукам кнутом и яростно прокричал:
– Не будь дурой! Мулрадж позаботится о ней…
А потом снова ударил кнутом, на сей раз Бадж Раджа, хотя подгонять коня не было нужды: он никогда прежде не видел ничего подобного этой ужасной, грозно клубящейся тьме, наступавшей на них, и не меньше Аша хотел спастись от нее.
Кобылица тоже неслась во весь опор, и едва ли кто-нибудь сумел бы повернуть ее назад, но Анджули больше и не пыталась. Еще не успев договорить, она поняла, что Аш прав и возвращаться обратно на равнину – чистое безумие. Оказавшись в средоточии такой бури, она все равно ничего не увидит в кромешном мраке и не сможет никому помочь. Рядом с Шу-шу находится Мулрадж, он и остальные позаботятся о ней. По всей вероятности, они уже давно заметили приближающую бурю, сразу вернулись в лагерь и теперь находятся в безопасности. Но вот они с Ашоком…
Анджули тоже ни разу в жизни не видела пыльной бури, но без всяких слов поняла, что на открытой местности в нее попадать не стоит, и сейчас скакала так, как не скакала никогда прежде, низко пригнувшись над седельной лукой, перенеся свой вес вперед, чтобы облегчить задачу отчаянно напрягающему силы животному, и понятия не имея, куда они направляются, так как почти ничего не видела из-за собственных волос, бешено метавшихся у лица.
Аш направлялся к пещере, которую заметил немногим раньше, буквально за минуту до того, как на нее наползла тень от противоположных холмов. Он бы не увидел пещеры, не будь та освещена солнцем. Тогда они находились в доброй полумиле от нее и, хотя медленно двигались к ней, едва ли успели преодолеть больше половины этого расстояния. Но Аш, прошедший хорошую школу в Пограничных горах, при солнечном свете безошибочно распознавал разницу между творением природы и созданием рук человеческих.
Даже с такого расстояния было видно, что под нависающим выступом скалы кто-то когда-то заложил вход в большую пещеру глиняными кирпичами, оставив проем, достаточно широкий для человека или коровы. Именно очертания черного проема – продолговатого, с прямыми краями – и цвет выбеленной временем глины, казавшиеся не вполне уместными на склоне холма, привлекли внимание Аша, который прищурил глаза и присмотрелся пристальнее с целью удостовериться, что пещера необитаема. Но в долине и на склонах холмов не наблюдалось никакого движения, к тому же если бы здесь жили люди, он бы увидел дым костров, ибо было время ужина. Солнечный свет отступил, и темный проем скрылся в наползающей тени, а Аш повернулся к Джули и сразу забыл о пещере – но снова вспомнил о ней в тот момент, когда понял, что означает зловещая пелены тьмы.
Поблизости были и другие пещеры, однако определить на взгляд, какой они глубины, не представлялось возможным, а мелкая пещера не защитит от пыльной бури. Но пещера, которую сочли нужным огородить кирпичной стенкой, скорее всего, имеет значительную глубину, и узкий вход не позволит проникнуть внутрь большому количеству пыли. Надо только успеть добраться туда раньше, чем буря настигнет их, иначе они никогда не найдут дороги: воздух был уже настолько насыщен пылью, что они двигались словно в густом тумане.
Будь земля здесь не такая ровная, они, наверное, так и не добрались бы до убежища: одна или обе лошади непременно упали бы, налетев на какой-нибудь валун, а кусты не позволили бы скакать во весь опор, но, по счастью, в долине не было ни валунов, ни кустов, и единственная сложность состояла в том, чтобы вовремя остановиться, не дав обезумевшим от страха лошадям пронестись мимо пещеры. Аш, скакавший впереди, яростно рванул поводья, заставив Бадж Раджа взвиться на дыбы, а в следующий миг выпрыгнул из седла и поймал под уздцы пролетающую мимо кобылицу, которую Анджули пыталась остановить, изо всех сил натягивая поводья.
Кобылица шарахнулась в сторону, замедлила бег и наконец остановилась, а Анджули скатилась с седла на землю, проворно вскочила на ноги и бросилась к Бадж Раджу, который бесцельно рысил кругами, путаясь в поводьях. Взяв коня под уздцы, она провела его в темную пещеру, куда несколькими секундами позже зашел Аш с кобылицей в поводу.
Во мраке было не видно, насколько велика пещера, но, судя по гулкому стуку лошадиных копыт, размеры ее были значительными. Хорошо, что они успели добраться до нее вовремя, еле-еле успели. Буря уже почти настигла их: вход в пещеру как будто задернули темной занавесью, и свет дня померк окончательно, когда удушливый пыльный смерч ворвался в долину, гонимый ветром, который пронзительно выл, словно оседланный валькириями или брокенскими ведьмами.
Рев урагана отразился от стен тихой пещеры резким тонким гулом, доносившимся, казалось, со всех сторон сразу. В проем повалила пыль, в считанные секунды насытившая и без того спертый воздух до такой степени, что дышать стало невозможно, и Анджули начала кашлять и задыхаться.
Она услышала голос Аша, но слов не разобрала в неистовом шуме ветра, отражавшемся гулким эхом в недрах пещеры. Тогда он схватил ее за руку и прокричал в ухо:
– Сними кафтан и накинь на голову. И иди в глубину пещеры, как можно дальше. – Он смахнул с лица ее шелковистые волосы, лезшие ему в рот, и добавил: – Только осторожнее, ларла. Смотри под ноги, чтобы не упасть.
Старое ласковое обращение вырвалось у него бессознательно, и сам Аш не обратил на него внимания, занятый другими мыслями, в первую очередь мыслью о лошадях, которые пятились и фыркали, пытаясь спастись от удушливой пыли, и в любой момент могли впасть в панику и броситься в темноту, причинив повреждение друг другу, а то и Джули или ему самому. А коли лошади охромеют, обратный путь к лагерю займет много времени – если лагерь еще на месте. Аш не хотел думать о том, что творится там сейчас, да и не имело смысла тревожиться по поводу ситуации, никак от него не зависящей. Но зато он был в состоянии позаботиться о Бадж Радже и кобылице.
Поскольку платок он отдал Джули, ему пришлось снять рубашку и разорвать на полосы, предварительно надорвав ткань зубами. Первую полосу он повязал вокруг головы, прикрыв рот и нос от пыли. Дышать стало легче, а глаза Аш зажмурил, чтобы пыль не попадала, и все остальное сделал на ощупь: успокоил испуганных животных, подвязал повыше поводья, чтобы не мешались, и наконец стянул полосой ткани передние ноги каждой лошади прямо над копытами, как испокон веков поступает индийский крестьянин, который стреножит своего пони скрученной из травы веревкой, ограничивающей свободу движений, и выпускает на пастбище в твердой уверенности, что животное не уйдет далеко и ничего страшного с ним не приключится.
Затем Аш принялся обследовать пещеру с целью проверить, достаточно ли она велика, чтобы все они могли спастись от удушливой пыли в глубине, где воздух чище.
Ветер дул через долину наискось, отклоняясь чуть в сторону от пещеры, и нависающий над входом скалистый выступ немного защищал от него. Но вход оставался открытым, и облака пыли валили внутрь, точно клубы пара от кипящего чайника. Чем дальше они отойдут от проема, тем лучше для всех них, – и Аш осторожно двинулся в темноту, держась рукой за стену.
Он прошел, наверное, ярдов двадцать, когда наткнулся рукой на некий металлический предмет; в ходе дальнейшего обследования выяснилось, что кто-то – вероятно, давний обитатель пещеры – вбил в скалистую стену несколько коротких железных скоб, хотя было непонятно, для какой надобности. Скобы в количестве пяти штук располагались по косо направленной вверх линии, и вполне возможно, что выше и вне пределов досягаемости имелись другие. Но четыре из них находились на приемлемом уровне, и Аш мысленно возблагодарил неизвестного человека, вбившего здесь скобы: хотя они были разъедены ржавчиной и одна обломилась при первом же нажатии на нее, все прочие отвечали нужным требованиям, ибо воздух здесь был значительно чище, чем у открытого входного проема.
Аш ощупью вернулся к лошадям и повел в глубину пещеры Бадж Раджа, который бешено мотал головой, отфыркиваясь от пыли, и неохотно поддавался на ласковые уговоры. Но когда дышать стало легче и Аш привязал поводья к скобе, конь сразу прекратил дрожать и успокоился. Аш сходил за кобылицей, поставил ее на привязь таким же образом, а потом стер с век налипшую корку пыли и чуть приоткрыл глаза, чтобы посмотреть, не идет ли буря на убыль. Но входной проем по-прежнему казался лишь немногим светлее кромешного мрака пещеры, и ветер все так же проносился над долиной с ревом и грохотом курьерского поезда, мчащегося по тоннелю с протяжным гудком.
«Похоже, это затянется надолго», – подумал Аш и пожалел, что не прислушивался внимательнее к деревенским старостам, с которыми общался по дороге, когда они заводили разговор о знойных ветрах, пыльных бурях и прочих капризах раджпутанской погоды. Узнав, что сезон пыльных бурь наступит еще не скоро, он не стал задавать никаких вопросов, решив отложить дело на потом и выяснить все позже, когда свадебные церемонии завершатся и отряд каридкотцев двинется обратно на север. Но теперь Аш сожалел, что не расспросил обо всем раньше. Он понятия не имел, сколько времени обычно продолжается пыльная буря. Часы? Или минуты?
Сначала Аш решил, что эта буря бушует уже почти час, но по зрелом размышлении изменил свое суждение. Он явно потратил не более десяти минут на то, чтобы разорвать рубашку, найти спасительные скобы и привязать лошадей. Значит, минут пятнадцать от силы, и, разумеется, во всей Раджпутане, несмотря на засушливость здешних краев, не найдется такого количества пыли, чтобы подобная буря могла затянуться надолго. Разве что она совершает круговое движение – а так это или нет, Аш тоже не знал. Но в любом случае она не может продолжаться вечно, и, как только ветер растратит первоначальную силу и начнет стихать, облака пыли улягутся и все благополучно закончится. Хотя, судя по всему, уже после захода солнца.
В кармане бриджей у Аша лежал хронометр, но он ни разу не посмотрел на него с момента выезда из лагеря, а сейчас разглядеть циферблат было невозможно, и он понятия не имел, который теперь час. Но он вдруг сообразил, что едва различает выход из пещеры не из-за одной только пыльной бури, неистовствующей в долине. Период сумерек после захода солнца длится считанные минуты, ведь здесь ночь наступает не медленно, как на Западе, а следует по пятам за днем. И если солнце уже село, им придется искать обратный путь в темноте, через незнакомую местность и лабиринты холмов.