— Быть может, похитители хотят большего, чем просто нанести удар по режиму или получить деньги за освобождение заложниц, — задумчиво проговорил канцлер Янагисава.
— Раз они не польстились на багаж и золото, значит, нажива не является их главной заботой, — подхватил Хосина.
— Возможно, за преступлением стоит личная месть. — Янагисава скользнул взглядом по лицам Хираты и Сано и посмотрел на сёгуна. — Его превосходительство не единственный среди нас, у кого есть враги, способные нанести удар, используя наших женщин.
Сано знал, что вряд ли кто-то из живущих на земле имеет столько врагов, как Янагисава. В их длинный список входили люди, отринутые им от власти, родственники соперников, которых он разжаловал, казнил или уничтожил руками наемных убийц, а также любовники, использованные и брошенные им.
Зловещий огонь блеснул в темных глазах Янагисавы.
— Я знаю нескольких человек, которых следовало бы проверить, — сказал он.
Хирата застыл с открытым ртом, словно его как громом поразила пришедшая в голову мысль.
— Правитель Ниу, — раздался его голос, хриплый от ненависти.
— Ваш тесть, даймё провинции Сацума, — уточнил Хосина. — Вы с ним враждуете с тех пор, как женились на Мидори. — Он с гордостью продемонстрировал свою осведомленность. — Возможно, похищение является для него способом вернуть дочь.
— Если это он, я убью его! — воскликнул Хирата.
Сано пока не был готов сконцентрировать расследование на правителе Ниу или на политических противниках Янагисавы.
— Давайте не будем забывать о секте Черного Лотоса, — сказал он.
Это название напитало воздух ядом. Старейшины потупили глаза и поджали губы при неприятных воспоминаниях; Хирата мрачно кивнул. Янагисава и Хосина насторожились, а сёгун, казалось, не понял, какое отношение к преступлению может иметь более не существующая буддистская секта.
— Эта секта была запрещена после мятежа восемь месяцев назад, — продолжил Сано, — однако, несмотря на то что большая часть монахов, монахинь и последователей секты были схвачены и казнены за попытку расколоть Японию, некоторые остались на свободе и занялись набором новых членов. И ненавидят меня за ту роль, которую я сыграл в разгроме секты, а мою жену — за убийство их главаря. Они поклялись отомстить.
За десять лет последователи «Черного Лотоса» замучили и убили бессчетное количество людей, которые осмелились им перечить. Эти фанатики, унесшие жизни более семисот человек, были вполне способны вырезать всю процессию, бесстрашно жертвуя собой. Мысль о том, что Рэйко у них в руках, сдавила сердце Сано. Секта могла уготовить ей судьбу, которая будет пострашнее смерти.
— Похоже, у нас немало подозреваемых, которых нужно проверить, — заметил канцлер Янагисава.
— Что ж, я, э-э, приказываю вам немедленно приступить к работе, вернуть мою мать и как можно скорее казнить похитителей. — Сёгун махнул рукой. — Все свободны.
Сано и Хирата уехали из дворца. Хирата задумчиво молчал, пока они не въехали в обнесенное стеной имение Сано. Тут он быстро заговорил:
— Простите меня за дерзость, но я считаю, что мы мало делаем для спасения женщин. То, что мы ограничиваемся только Эдо и изучением наших врагов, может оказаться полезным, а может и не оказаться. Кроме того, улики, оставленные похитителями, находятся далеко отсюда, на Токайдо.
— Ты прав, — согласился Сано. — Потому-то я и даю тебе секретное поручение.
Лицо Хираты, освещенное пылавшими во дворе факелами, напряглось от волнения.
— Отправляйся на место похищения, — сказал Сано. — Захвати с собой детективов Марумэ и Фукиду. Смените облик, воспользуйтесь вымышленными именами. Никто не должен знать о вашем расследовании, чтобы похитители не заподозрили, что мы нарушаем их условие. Обследуйте место преступления, найдите очевидцев и постарайтесь взять след похитителей.
— Да, сёсакан-сама! — горячо воскликнул Хирата.
— Сообщай мне о любых следах, которые удастся найти, — продолжил Сано. — Но обещай не приближаться к похитителям и не предпринимать ничего, что может навлечь на женщин опасность.
— Я обещаю. — Страх и беспомощность покинули Хирату; он весь светился уверенностью. — Мы тронется к рассвету. И даю слово — мы отыщем похитителей.
Хирата бросился к казармам, а Сано остался во дворе, слушая звуки ночи — стрекот цикад, лай собак и цокот копыт конного патруля. Его душа рвалась вдаль, к Рэйко.
«Где она?» — тоскливо думал Сано, страстно надеясь, что жене ничто не угрожает. Он молился, чтобы женщины как можно скорее целыми и невредимыми вернулись домой, и везение в союзе с кропотливой работой прогнало предчувствие беды, холодившее сердце.
ГЛАВА 4
Чей-то плач заставил Рэйко очнуться. Видимо, Масахиро проснулся среди ночи от плохого сна. Материнский инстинкт звал ее к нему — но она не могла пошевелиться.
Какая-то сила, подобно стальным оковам, удерживала ее ноги вместе, а руки вытянутыми вдоль тела. Она испуганно открыла глаза, однако ее лицо покрывала толстая грубая материя, и она видела перед собой лишь кромешную тьму. Она вскрикнула от неожиданности и тут же подавилась чем-то шершавым и сухим, забившим рот. Кто-то быстро нес ее, ухватив под мышками и за лодыжки. Плач не стихал, сопровождаемый стонами.
Где она? Что с ней произошло?
Воспоминания, отвратительные и жуткие, медленно просачивались сквозь туман оковавшего разум сна. Сцены засады, бойни и похищения сменялись перед мысленным взором Рэйко. Рыдания, которые она слышит, должны принадлежать Кэйсо-ин, Мидори или госпоже Янагисава. Они все еще в плену, и можно только догадаться, куда их несут.
Рэйко охватил ужас. Ей хотелось брыкаться и кричать, но так она лишь понапрасну потратит силы. Рэйко заставила себя успокоиться, понуждая сонные мозги мыслить рационально. Она должна взять себя в руки и выяснить как можно больше о ситуации, в которой оказалась, узнать что-то полезное, чтобы остаться в живых и держать страх в узде.
Сначала Рэйко сконцентрировала внимание на себе. Веревки, которыми она была связана, лишили ее подвижности. Лицо покрывал черный капюшон, который похитители надели ей на голову. Язык ощущал сухость хлопчатобумажной материи — кляп, засунутый в рот. Ее подташнивало, в голове пульсировала боль, видимо, от опия, который мужчины влили ей в горло, однако в остальном она, похоже, была невредима. Затекшие мышцы и желание писать говорили, что она проспала достаточно долго, чтобы ее успели унести на солидное расстояние от места похищения и от тех, кто ее ищет.
Но возможно, еще никто и не знает о том, что произошло. Возможно, она погибнет, прежде чем кто-нибудь придет на помощь.
Новый приступ страха охватил Рэйко, и словно крылья бабочки затрепетали у нее в груди. Тоска по Сано и Масахиро вспыхнула с такой силой, что она чуть не расплакалась. Но Рэйко усилием воли заставила себя успокоиться и вновь сосредоточиться.
Через толстую материю капюшона она слышала шаги, шуршащие по сухой листве. Сучки трещали, трава шелестела. Мужчины шумно и хрипло дышали. Этот шум вплетался в мешанину звуков — стрекот кузнечиков и цикад, шепот ветра в деревьях. Ухали совы. Впереди послышался надсадный кашель госпожи Кэйсо-ин, позади рыдала Мидори. Где была госпожа Янагисава, Рэйко не знала. Ветви цеплялись за ее одежду, воздух был прохладным и влажным, звенели комары. Дым с сосновым духом проникал сквозь капюшон. Рэйко представила, как похитители несут их по ночному лесу, освещая факелами дорогу. Судя по звукам, за ними следовало еще много людей. Воображение нарисовало ей бесконечную колонну безмолвных фигур в капюшонах.
Внезапно шаги замедлились, а потом и совсем замерли. Тишину разорвал скрип открывающейся тяжелой двери. Потом движение возобновилось, и атмосфера переменилась. Звуки леса отступили, подошвы зашаркали по каменной поверхности. Ветер стих, воздух стал более теплым и насыщенным терпким запахом: они вошли в здание.
Когда дверь с глухим стуком закрылась, Рэйко перевернули головой вверх. Резкая перемена положения вызвала такой приступ тошноты, что ее чуть не вырвало. Она чувствовала, что поднимается наверх, несомая мужчинами, под весом которых скрипели ступени лестницы. Они снова вернули ее в горизонтальное положение, выйдя в пролет, и вновь начали подниматься. Закричали вспугнутые птицы, запищали и захлопали крыльями летучие мыши. Мужчины оставались зловеще молчаливыми. Рэйко представилось всеми забытое узилище. От страха по телу побежали мурашки.
Они поднялись еще на один пролет и остановились в помещении, сгрудившись вокруг Рэйко. Здесь похитители, от которых разило потом, с глухим стуком опустили свою ношу на пол. Металлический скрежет клинков, вытаскиваемых из ножен, наполнил ужасом ее сердце. Чьи-то руки ощупывали тело. Рэйко беспомощно мычала и билась, уверенная, что злодеи собираются убить свои жертвы. Остальные женщины тоже жалобно протестовали.
Руки, ощупывавшие Рэйко, потянули за веревку, которой она была связана. Она чувствовала, как клинок перерезает волокна толстой бечевы. Когда путы упали, Рэйко слепо рванулась, пытаясь освободиться и хватаясь за кинжал у себя в рукаве.
Но кинжала не было, похитители отобрали его во время борьбы. Голова закружилась, словно она попала в водоворот, затягивающий ее в путину. Непослушные, ноющие мышцы отказывались повиноваться. Она упала на спину, задыхаясь от приступа тошноты, узлом скрутившего желудок, все тело покрылось холодным потом. Рэйко услышала, как люди протопали прочь, дверь со стуком закрылась, щелкнули затворы. Шаги загромыхали вниз по лестнице. У Рэйко на глазах выступили слезы: она оплакивала упущенный шанс бежать и проклинала собственную слабость.