[35]; о народной войне, огнем вспыхнувшей в северных имперских землях, где крестьяне поднялись против своих хозяев[36]. Многие, услышав такие новости, открыто говорили о том, что конец света близок и что библейский Апокалипсис не за горами.
Но наш двор в те дни жил лишь напряженным ожиданием другого конца — смерти брака короля Генриха и королевы Екатерины. А нас — обитательниц покоев королевы — больше всего страшило близкое крушение нашего маленького, тесного мирка, в котором все вокруг было таким знакомым и правильным и которым мы так дорожили.
Первой болезнь пришла к Лавинии Терлинг. Сначала ее зазнобило, потом бросило в жар, а затем она покрылась испариной, стала жаловаться на нехватку воздуха и требовать хотя бы глотка холодной воды.
В тот день с безоблачного июньского неба на нас сияло щедрое летнее солнце, и мы, признаться, изрядно вспотели, пока готовились к переезду из Гринвича[37] в Уолтэмское аббатство в Эссексе, чтобы пуститься в наше традиционное летнее путешествие. Суета стояла страшная: слуги укладывали постельное белье и гобелены, посуду и ковры, кухонную утварь и безделушки, одежду и охотничьи принадлежности в сундуки, ларцы и корзины, собаки лаяли, застоявшиеся под солнцем лошади били копытами и заливисто ржали.
А Лавиния меж тем зябла. Не успели мы подумать, что она, должно быть, простудилась, как ее голубые глаза затуманились, изящный рот некрасиво задергался, а губы плотно сжались. Лицо ее сначала разрумянилось, а потом покраснело. Светлые волосы под чепцом взмокли, пот полился обильными ручьями по шее, пятная лиф платья.
— Джейн! — позвала меня Лавиния.
Я увидела ужас в ее глазах. Она тянулась ко мне, призывала меня, но я инстинктивно отпрянула.
— Помоги мне, Джейн! Я вся горю!
Одежда ее сделалась насквозь мокрой от пота.
В этот момент не только я, но и все окружающие отшатнулись от Лавинии.
— Потница! Смертельная потница! У нее потница! — неслось отовсюду. — Выбираемся отсюда! Уходим! Скорее!
Потница была бичом божьим Англии, внезапно обрушиваясь на наши города и собирая свою страшную дань[38]. Она была даже хуже чумы, хотя навещала нас реже. Но уж если она приходила, то не успокаивалась, пока не оставляла за, собой горы трупов. Если человек заражался ею, он почти всегда умирал, и умирал в мученьях, пусть и очень быстро. «Здоров и бодр в обед, а к ужину в живых уж нет», — этот нелепый стишок мы выучили еще в детстве.
И вот сегодня потница проникла во дворец.
Повинуясь инстинкту, мы начали разбегаться в разные стороны, стремясь выбраться из дворца. Внезапно раздался голос короля:
— Где Фицрой? Увезти Фицроя на север! Скорей, скорей!
Почти не удостоив нас своим вниманием, Генрих пробежал мимо нас, вскочил на коня и ускакал во весь опор. Слуги, стражники, конюхи — все побежали кто куда. Телеги опрокидывались, испуганные лошади бились в упряжи и неистово ржали, пытаясь освободиться. Из разбитых бочек сыпалась мука, лилось пиво и тут же впитывалось в иссушенную землю. Цыплята с писком разбежались во все стороны, хлопая крыльями.
Со всех сторон доносились панические крики:
— Во дворце потница! Всем выйти!
Я увидела, как среди царившей кругом суеты двое мужчин грубо схватили Лавинию, силой усадили ее на коня и принялись стегать бедное животное до тех пор, пока его бока не покрылись кровью и он в ужасе не унесся в поля. Я быстро пошла в противоположную сторону к берегу реки, думая — или, вернее, пытаясь думать сквозь сковавший мой разум страх, — что смогу найти на реке лодочника, который увезет меня отсюда куда угодно. Только бы выбраться из этого проклятого Богом места и обмануть смерть!
Внезапно рядом со мной оказался Уилл.
— Хвала Всевышнему, я нашел тебя! — воскликнул он, хватая меня за плечи и заглядывая мне в глаза полным тревоги взглядом. — Тебе не жарко? Ты не вспотела?
Я покачала головой. Он крепко держал меня за запястья, а потом резко поднял вверх мои руки, не обращая внимания на тесные рукава моего платья. Потом он бесцеремонно разорвал материю, закрывавшую мне подмышки.
— Отлично! Никаких болячек! — радостно заявил он. У жертв потницы зачастую под мышками и паху появлялись болезненные нарывы.
— А ты, Уилл? Как ты себя чувствуешь?
— Со мной все в порядке. Ты была с Лавинией?
— Да. Мы должны были ехать все вместе: Лавиния, я, Энн и Бриджит. Но заболела только Лавиния.
— Будем надеяться, что вас эта хворь пощадит! Но нужно принять меры предосторожности… Послушай меня, Джейн, — проговорил он самым серьезным тоном, встряхнув меня за плечи, — опасность подстерегает повсюду! Ты должна вернуться обратно во дворец.
— Но ведь там потница!
Уилл покачал головой:
— Ступай прямо в покои королевы, запрись с ней в ее спальне, закрой на запоры и засовы все двери, опусти ставни. И никого не впускай! Ты поняла — никого!
Я покорно кивнула.
— И еще, — продолжал Уилл. — Пусть королева распорядится, чтобы во дворец не было доступа тем, у кого на лбу выступила испарина, у кого одежда стала влажной от пота и кто выказывает хоть малейшие признаки слабости. В дворцовых кладовых остались припасы. Перенесите их в покои королевы, запаситесь водой. Воды понадобится много! Вполне возможно, что вам придется долго просидеть взаперти. Если хоть кто-то среди вас заболеет, будь беспощадна. Выкинь такого человека в окно прямо в ров под окнами королевы. В этом твоя единственная возможность спасения, Джейн.
— В ров? — никогда бы не подумала, что Уилл способен произнести такое. А уж сделать… Или способен? — Но ведь у королевы есть врач… — начала я.
— Вполне возможно, что он оставил свою госпожу и сбежал вместе со всеми. К тому же врачи мало что могут поделать против потницы.
Меня пронзила ужасная мысль — а что, если Уилл заболеет и умрет?
— Уилл, милый, если с тобой что-то случится, я не смогу, я не захочу жить.
— Ты сможешь и захочешь. Ты — сильная, ты — крепкая! Именно поэтому ты не заболеешь и останешься здесь в безопасности вместе с королевой. — В голосе Уилла зазвенел металл.
Он говорил почти сердито, словно бросая вызов судьбе. Он старался внушить мне, что, если он умрет, я просто обязана найти в себе силы жить дальше без него. Он не позволял мне даже помыслить о смерти, вселяя в меня уверенность своим суровым, упрямым оптимизмом.
— Я сейчас же поеду в Кройдон, — продолжал мой возлюбленный, — чтобы убедиться, что Генри и Джон в безопасности и чувствуют себя хорошо. Как только я узнаю, что с ними все в порядке, я дам тебе знать.
— А Кэт?
— Я постараюсь узнать, не перекинулась ли болезнь на обитель Святой Агнессы.
Мы рука об руку зашагали обратно через двор ко входу во дворец. Кругом царил хаос. Люди кричали и дрались. Разбитые повозки стали предметом яростного соперничества. Испуганно метавшиеся по двору кони добавляли неразберихи. На этом фоне дворец казался покинутым и лишенным всякой охраны. Никто из стражников не преградил нам вход в ворота, ведущие в анфиладу комнат, никто не помешал нам подняться наверх к порогу опочивальни королевы. Убедившись, что я уже у цели, Уилл повернулся ко мне, притянул к себе и крепко поцеловал. Это был долгий поцелуй на прощанье. Я постаралась изгнать прокравшуюся в мое сознание мысль о том, что этот-поцелуй может стать для нас последним.
Уилл отстранился, порывисто обнял меня, мы пожелали друг другу удачи и расстались. Пока я смотрела ему вслед и махала на прощанье, я старалась мужественно улыбаться с отчаянной веселостью.
— Скоро, Джейн, мы увидимся вновь! — крикнул он мне напоследок. — Не забывай меня!
— Ты навсегда в моем сердце, — откликнулась я.
Когда мой бывший жених скрылся из виду, я бессильно привалилась к стене, закрыла глаза и тут мною овладела непонятная слабость. Ноги перестали меня держать, тошнило. Не первые ли это признаки потницы?
Однако у меня не было жара, пот не струился по лицу, одежда не намокла от него. Я вошла в покои королевы, и никто не задержал меня. Не было ни стражи, ни придворных дам, ни других фрейлин. Я нашла Екатерину в ее спальне. Преклонив колени на аналое, она тихим голосом молила о милости и снисхождении. Перед миниатюрными портретами ее умерших младенцев дрожали свечи. Тело Христа безжизненно белело, как будто распятое прямо на стене.
«Помоги нам, Боже, — помолилась я про себя, — спаси и сохрани нас ныне».
— Надеюсь, вы в добром здравии, Ваше Величество? — произнесла я вслух.
— Да, Джейн, со мной все хорошо.
В спальне королевы и смежных с ней покоях не было никого, кроме верного Гриффита Ричардса, ее церемониймейстера, стоявшего у двери с короткой шпагой за поясом. Он охранял королеву — как будто бы он сам или его оружие могло оградить ее от ужасного недуга. За ним, в маленькой приемной толпилось с полдюжины дрожащих слуг и служанок. Я заметила, что все они смотрели на другого с подозрением. Каждый страшился появления у соседа малейших признаков потницы: дрожи, легкого подергивания лица, неприятного запаха, испарины.
Я подошла к церемониймейстеру.
— Мы должны соблюдать осторожность, мистер Гриффит, — тихо сказала я ему, — нельзя впускать никого незнакомого, никого, кто выглядит больным.
Я проверила запоры и засовы на всех дверях и окнах, как наказал мне Уилл. Несколько слуг были посланы вниз в дворцовые кладовые за кадушками с солониной и овсяными хлопьями, ведрами сахара и меда, бочками пива и эля.
Я вспомнила, как Уилл говорил о том, что любого заболевшего нужно будет сбросить в ров. Дикая мысль! Но чем больше я размышляла о грозившей нам беде, тем серьезнее воспринимала его слова. Большинство окон королевских покоев были слишком малы, чтобы через них можно было протолкнуть человеческое тело. Я подошла к самому большому окну и схватилась за старую железную решетку, которой оно было забрано. Потянув прутья на себя, я почувствовала, что они не так уж плотно сидят в каменной кладке. Если за них возьмется такой сильный мужчина, как Гриффит Ричардс, они обязательн