му, кто беззаветно любил тебя все эти годы и был верен тебе как никто?
— Мне кажется, Кенилворт — прекрасная награда для вас, милорд граф. Вам ведь его вернули, не так ли? — официальным тоном проговорила Елизавета.
Тут в разговор, дабы он не принял вовсе уж оскорбительный характер, вновь вмешался Уильям Сесил. Он прочистил горло и заявил:
— Вообще-то, Ваше Величество, этот ужасный несчастный случай — если он является таковым, а не происками агентов Испании, чего я опасаюсь, — напомнил всем нам о том, что ежечасно тревожит всех ваших верных слуг. О неотложной необходимости иметь преемника трона Вашего Величества. Вы должны выйти замуж, мадам, вы должны обеспечить непрерывность престолонаследия.
Я почувствовала, как затрепетали стоявшие рядом со мной женщины, как напряжение в комнате возросло. Елизавета внезапно и неловко встала, опрокинув пуфик и почти перевернув туалетный столик, заваленный документами. В голосе ее зазвенел металл:
— Я не желаю слушать поучения по поводу того, когда и при каких обстоятельствах должна я расставаться со своей девственностью. Или обсуждать с вами запретную для вас тему моего замужества или отказа от такового.
— Мы должны обсудить эту тему вне зависимости от того, доставляет ли это удовольствие Вашему Величеству, — отважно заявил мой отец. — Почему бы не сейчас? Когда хрупкость вашей жизни нас так тревожит…
— Вам ведь нравится французский принц, не правда ли? — вновь заговорил Сесил. — Почему бы не пригласить его сюда, в Англию, чтобы вы могли лично познакомиться с ним. Союз с французским королевским домом принесет пользу нашим двум странам. Принц будет хорошим выбором для вас — молодой, умный…
Яростный крик Роберта прервал гладкую речь Сесила:
— Я — тот, кого королева выбрала! Я был и остаюсь ее избранником!
— Ты уже женат, мой милый, — ровным голосом произнесла королева. — Ты женат на Дуглас Шеффилд, с которой уже прижил по крайней мере двоих детей.
— Грязные сплетни! Я ни на ком не женат!
Лорд Роберт упал перед Елизаветой на колени, склонил голову и заговорил голосом, прерывающимся от волнения:
— Ты должна, обязана меня выбрать, если все же решишься выйти замуж! Пойми, ты должна! Я у тебя один такой! — Он поднял к ней лицо. По его щекам бежали горячие слезы. — Ты же любишь меня и всегда любила.
Роберт замолчал. Королева тоже молчала, а потом холодно и отстраненно произнесла:
— Сэр, вы забываетесь.
Она разгладила юбку, расправив и выровняв каждую складку. Я видела, что рука ее дрожала, но голос не дрогнул.
Роберт поднялся с колен и заметался по комнате.
— Я ни на ком не женат. Да, у меня есть незаконные дети. А у кого их нет? Покажите хоть одного лорда в вашем королевстве, кто не имел бы детей, прижитых на стороне! — Я заметила, что Роберт, произнося эти слова, избегает смотреть на моего богобоязненного, благочестивого и высокоморального отца.
— Да, я хотел сына, — продолжал меж тем лорд Роберт. — Леди Шеффилд подарила мне его. Он будет носить имя Дадли, ибо иначе род наш прервется. Все мои братья, кроме Амброза, мертвы, а у Амброза детей нет и не предвидится. Сестры замужем и носят имена своих мужей. Их сыновья — не Дадли. И еще одно… — Роберт заколебался. Было видно, что он хочет остановиться, но уже не может. — Разве ж вы, Ваше Величество, способны родить? Никто не говорит об этом вслух, но все знают, что, скорее всего, я прав.
После этих неосторожных слов, явно вырвавшихся у Роберта в минуту сильнейшего гнева и душевного волнения, по комнате прошел вздох ужаса. Но Елизавета не позволила себе сорваться. Она задрожала с ног до головы, но усилием воли сдержалась. Казалось, она даже не заметила то, что бросилось мне в глаза: когда Роберт метался по комнате, он припадал на пораженную подагрой ногу, которая у него, видимо, страшно болела.
— А коли вы, мадам, не можете дать мне сына, — продолжал меж тем Роберт, сжигая за собой все мосты, — так сделайте меня хотя бы лорд-протектором!
— Если я на это пойду, — выкрикнула вдруг Елизавета ему в ответ с вновь обретенным пылом, — и ты займешь мое место, то что случится, когда я умру? Ублюдок Дуглас Шеффилд сядет на трон? Не бывать этому!!! А теперь оставь меня, и пусть твой торжественный ужин катится к черту!
Дрожа от негодования и покраснев лицом, Роберт тоже сорвался на крик:
— Тогда между нами все кончено! Ты была моим другом с самого детства, мы делили одно ложе, ездили вместе на охоту, все делали вместе, хоть и не стали супругами в глазах закона! Женаты мы или нет, мы всегда будем вместе! И мне наплевать, кто меня сейчас слышит, ибо каждое мое слово — правда! Но знай, что с этой самой минуты, раз ты отказываешься выйти за меня, я буду вправе жениться на любой женщине по своему выбору!
Оглушенные и в полном замешательстве, советники и придворные устремились к двери, и тут совершенно неожиданно королева воскликнула как ни в чем не бывало:
— Милорд Сесил! Оказывается, я проголодалась! Дайте мне вашу руку и проводите меня к столу!
Умудренный в дворцовых баталиях советник подал Елизавете руку, и королева легкой походкой, не оглядываясь, вышла из апартаментов, словно ничего не случилось, оставив Роберта сердито смотреть ей вслед.
На следующий год Уолтер по обыкновению отправился в Ирландию и там серьезно занедужил.
— Наверняка это болотная лихорадка, — пробормотала Сесилия, когда до нас дошли вести о его болезни. — Эта хворь до него все-таки добралась.
Через некоторое время от одного из его подчиненных пришло письмо. В нем подробно описывалось, как больного привезли в Дублинский замок, где врачи лечили его пластырями и пиявками. Как болезнь изнурила его, а затем и победила, и как он покинул сей мир, сжимая руку священника, принявшего его последний вздох. Пенелопа и Дороти рыдали, пока я, обливаясь слезами, читала письмо вслух, а маленький Роб прижался ко мне, стараясь успокоить.
Я делала все, что могла, чтобы поддержать детей в их горе. Я и сама скорбела по Уолтеру — пусть и не так сильно, как они. В конце концов, он сделал меня вдовою. И мне было всего тридцать пять лет.
Глава 30
Мы с Робертом поженились тайно и не играли свадьбу, а королеву об этом в известность не поставили. Мы были настолько осторожны, что даже ее шпионы не пронюхали об этом. После того как мы обменялись клятвами в присутствии священника, Роберт надел мне на палец то самое кольцо, которое он когда-то подарил Дуглас, — золотой перстень рода Дадли со сверкающим сапфиром. Я с гордостью носила этот символ нашего брака, но никогда при дворе, где королева и ее наушники могли увидеть его на моей руке.
Мы с Робертом стали мужем и женой, но когда я рассказала об этом отцу, он вовсе не обрадовался. Не пытаясь скрыть свою нелюбовь к Роберту, он, по обыкновению, пустился перечислять, чем его не устраивает наш тайный брак:
— Очень плохо, что леди Шеффилд говорила всем и каждому, что она — жена того, кого ты называешь своим мужем. А теперь вы с ним только ухудшили дело, обменявшись клятвами втайне, вместо того, чтобы сочетаться браком в церкви по всем правилам, в присутствии родственников и друзей, свидетелей вашего союза. Могут подумать, что вам есть что скрывать.
— Но Дуглас лжет, отец! Она и Роберт никогда не были женаты. Она преследовала бедного Роберта до тех пор, пока не вырвала у него обещание жениться, но дальше обещания дело не пошло. Бракосочетания как такового не было. Он никогда не давал ей никаких клятв в присутствии священника, какими с ним обменялась я.
— Тем не менее, — заявил отец своим самым мрачным тоном, — необходимо, чтобы Роберт и леди Шеффилд подписали совместный документ, в котором раз и навсегда будет закреплено, что они не женаты.
Отец продолжал настаивать на своем, пока наконец такой документ не был составлен. Теперь Дуглас должна была его подписать. Мы все встретились в уединенной беседке в садах Гринвичского дворца, вдали от шума и суеты двора. Управляющий Роберта принес документ в сумке вместе с письменными принадлежностями, а когда мы уселись, расстелил его на столе, поставил чернильницу и разложил перья.
Дуглас выглядела ужасно: ее светлые волосы в беспорядке выбивались из-под криво сидящего чепца, один из рукавов платья отвязался, вокруг глаз — красные круги. Я боялась, что она принесет с собой своего маленького сына, и обрадовалась, когда увидела, что она этого не сделала.
Не скрывая своих расстроенных чувств, Дуглас принялась читать документ. Почти сразу же она подняла на нас глаза, в которых стояли слезы, и покачала головой:
— Нет! Я не могу это подписать! Никак не могу!
Она затравленно посмотрела на Роберта, потом на меня и, наконец, на моего отца. Не встретив нашего сочувствия, она затрясла головой и истерически вскрикнула: «Взгляните на меня!»
Дуглас сорвала с себя чепец, и глазам нашим предстало странное зрелище: между пышных светлых прядей ее волос были видны участки голой покрасневшей кожи.
— Видите! — воскликнула она. — Меня травят ядом! Все знают, что если яд замедленного действия, у жертвы выпадают волосы. А здесь у нас только один отравитель — мой муж Роберт Дадли!
Роберт зарычал как зверь, вскочил на ноги и попытался дать Дуглас пощечину. Мой отец быстро встал между ними и попытался успокоить Дуглас, торопливо проговорив:
— Тише, мадам, и прошу вас сделать то, что от вас ждут. Уверяю вас, таково желание королевы, как и всех тех, кто собрались здесь.
— У меня постоянно болит живот, — продолжила свои жалобы Дуглас, хватаясь за бок. — Меня тошнит, мне плохо.
— Наверное, ты беременна, — рявкнул Роберт, — и в этот раз точно не от меня. С тобой переспала половина всех придворных!
— Но с того дня, как умер мой муж, женился на мне только ты! — отпарировала она. — А теперь ты пытаешься убить меня!
Мой отец подошел к Дуглас, взял ее за руку, решительно отвел к столу и усадил.
— Леди Шеффилд, — начал он, обращая особое внимание на то, чтобы не назвать ее «леди Дадли», — любили ли вы вашего покойного отца и подчинялись ли вы ему во всем?