— Милочка, это просто потрясающе! И кто он — твой знакомый?
— Собственно говоря, да. Совершенно ужасный француз. Его звали де Мовиль, и он пытался отнять у нас замок Раннох.
— Объявился давно потерянный родственник?
— О господи, нет. Никакой не родственник. Он выиграл замок у отца в карты, во всяком случае так он утверждал.
— А теперь лежит мертвый у тебя в ванне. Ты уже вызвала полицию?
— Нет, хотела сначала найти Бинки, а он взял да и исчез, и теперь я не знаю, связан он с этим всем как-то или нет.
— Скверно получается — у вас обоих серьезный мотив убить этого француза.
— Сама знаю.
— И что ты намерена предпринять? Как-то избавиться от тела? У вас там есть сад за домом? Или клумбы?
— Белинда! Не могу же я закопать его у нас в саду — о чем ты говоришь!
— Это было бы проще всего, Джорджи.
— Нет, не проще. Во-первых, он довольно упитанный, и вряд ли мы с тобой доволокли бы его до сада. Во-вторых, нас обязательно кто-нибудь бы увидел, и тогда положение мое стало бы еще хуже. По крайней мере, сейчас я хотя бы могу обратиться в полицию и знаю, что ни в чем не виновна. Не забывай, девиз Раннохов — «Честь превыше жизни».
— Ручаюсь, если бы француз был тщедушный, а за домом у вас был бы лес, ты бы его закопала и глазом не моргнула, — усмехнулась Белинда.
Поневоле улыбнулась и я.
— Может быть, и так.
— Кто еще, кроме вас с братом, знает, что де Мовиль явился требовать себе замок Раннох?
— К сожалению, наши адвокаты. Кто еще кроме них, не знаю.
Белинда наморщила лоб и на минутку задумалась. Потом сказала:
— По-моему, тебе сейчас лучше всего зайти с козырей.
— С каких козырей?
— Воспользоваться связями с королевским семейством, милочка. Вызываешь полицию, изображаешь праведное негодование. Ты только что обнаружила у себя в ванне покойника. Кто он и как туда попал — понятия нс имеешь. Пусть будут любезны немедленно его убрать. Вспомни о своей прабабушке. Низшие классы всегда трепещут перед особами королевской крови.
— А если полицейские спросят меня, знаю ли я покойного? Соврать я не смогу.
— Выразись неопределенно. Скажи, что он, кажется, явился к твоему брату. Вас с французом друг другу, конечно, нс представили, так что формально ты его не знаешь.
— Да, верно. Формально нас не представили, — я вздохнула.
Белинда потрепала меня по колену.
— У тебя ведь есть надежное алиби?
— У меня? Такое, что раскрыть его полиции я не могу. Я убирала в очередном доме. Нельзя же, чтобы об этом узнали.
— Разумеется. Значит, нам надо обеспечить тебе алиби. Так, давай подумаем… Утром мы с тобой ходили за покупками в «Хэрродс», а потом вместе обедали у меня дома и затем вместе отправились в Раннох-хаус. Ты поднялась наверх переодеться и обнаружила труп, после чего мы сразу же вызвали полицию.
Я воззрилась на нее в восторге.
— Белинда! Ты… ты пойдешь на это ради меня?
— Разумеется. Только вспомни, что мы пережили вместе в пансионе. Никогда не забуду, сколько раз ты прикрывала меня, когда я вляпывалась в передряги. Помнишь, я как-то не успела вернуться в пансион, и мне пришлось карабкаться по плющу?
Я улыбнулась.
— О да, такое не забывается.
— Ну вот. А теперь выпьем чаю, я переоденусь, и мы храбро встретим неприятности лицом к лицу.
ГЛАВА 14Раннох-хаусВ тот же день, позже
— Вот он.
Я толкнула дверь ванной и драматическим жестом указала на тело, которое все так же плавало на прежнем месте.
Белинда подошла поближе и критически поглядела на мертвеца.
— Какой мерзкий. Он и живой был такой же противный?
— Еще хуже.
— В таком случае ты определенно оказала обществу услугу. Одним негодяем в мире меньше.
— Белинда, я к его смерти не имею отношения, и Бинки, уверена, тоже ни при чем. Наша тут только ванная.
Белинда внимательно изучала покойника — казалось, малоприятное зрелище не внушает ей ни отвращения, ни ужаса.
— Как, по-твоему, он попал в вашу ванную?
— Понятия не имею. Я отправилась на очередную уборку, Бинки остался дома. Возвращаюсь — парадная дверь отперта, повсюду разлита вода, а в ванне плавает вот этот.
— И что на это все сказал Бинки?
— Увы, он меня не дождался и улепетнул назад в Шотландию.
— Фу, как это не по-рыцарски — оставил тебя один на один с неприятностями. Ты ведь не думаешь, что это его рук дело?
Я задумалась и, поразмыслив, ответила:
— Сомневаюсь. Просто не могу себе представить, как Бинки топит кого-нибудь в ванне. Прежде всего, братец ужасно неуклюжий. Он бы поскользнулся на обмылке, или что-нибудь в этом духе. А если бы он и решил разделаться с де Мовилем, вряд ли оставил бы покойника у нас в ванне, верно?
— Да уж, это ход не из самых умных, — согласилась Белинда, — хотя твой брат умом, кажется, никогда не блистал?
— Уверяю тебя, даже Бинки не способен сотворить такую глупость, — ответила я, но голос мой прозвучал неуверенно. — В любом случае, подозреваю, сейчас он уже катит в поезде на север. Я жду не дождусь, когда он вернется домой в Шотландию, чтобы позвонить ему и узнать правду. Но пока — что мне делать? Нельзя же оставить француза лежать в нашей ванне.
Белинда пожала плечами.
— Раз ты не хочешь даже попытаться похоронить его в саду — хотя по мне, так это был бы наилучший выход, — придется вызвать полицию.
— Похоже, чему быть, того не миновать, — согласилась я. — В конце концов, чего мне бояться? Я невиновна. Скрывать мне нечего…
— Если не считать того пикантного факта, что ты переодеваешься служанкой и ходишь мыть чужие уборные, — напомнила мне Белинда.
— Да, но это и все.
— Не тревожься. Я тебя не выдам, — сказала Белинда. — Чтобы справиться с нами, нужен очень грозный полицейский.
Я с трудом улыбнулась.
— Хорошо. Звоню в полицию.
Я спустилась на первый этаж к телефону, позвонила, и мы с Белиндой бок о бок уселись прямо на лестничные ступени — ждать. Мы смотрели на парадную дверь и слушали, как где-то в пустом доме громко тикают часы.
— Кто, по-твоему, его убил? — наконец спросила Белинда. — И как он вообще тут оказался?
— Полагаю, пришел к Бинки.
— Но если его убил не Бинки, то кто?
Я пожала плечами.
— Кто-то другой. Думаю, что чужой.
Белинда покачала головой.
— Ты считаешь, полиция поверит, будто к вам в дом вломился посторонний человек и, пока вас не было, утопил кого-то у вас в ванне? Для таких подвигов требуется огромная выдержка и четкий план, Джорджиана, а кроме того, большое везение.
— Знаю. Звучит крайне неправдоподобно. Ну кто мог знать, что де Мовиль сюда придет? Почти никто не знает даже, что мы с Бинки в Лондоне. А у де Мовиля вряд ли здесь много знакомых.
Белинда задумчиво разглядывала канделябр.
— Этот француз был нашего круга или категорически не нашего? — спросила она.
— Не берусь сказать. Держался он очень грубо, но я знаю множество грубиянов среди аристократов, и ты, думаю, тоже.
— Тебе известно, где он остановился?
— В «Кларидже».
— Значит, деньги у него водились, но ни в каком клубе он не состоял.
— Он француз, Белинда. Разве француз мог бы состоять в лондонском клубе?
— Если у него в Лондоне были знакомства и он часто приезжал сюда с континента, то мог. Следовательно, «Кларидж» говорит нам о том, что знакомств у него тут нет и ездил он сюда редко.
— Не очень-то нам это поможет.
— Тебе надо разузнать о нем все. Раз он показался тебе неприятным, значит, вполне мог взбесить и других, и эти другие только и мечтали, как бы утопить его где-нибудь в ванне. Поэтому выясни, чем он занимался, когда приезжал в Англию, то есть когда не охотился на ваш замок.
— Мысль хорошая, но как это выяснить?
— У меня уйма знакомых, — сказала Белинда. — И среди них много таких, кто по полгода проводит на континенте. Завсегдатаи казино в Ницце и Монте-Карло. Я их расспрошу.
— Белинда, правда? Ради меня? Ты просто золото.
— Да я буду развлекаться от души, что ты! Белинда Уорбертон-Стоук — леди-детектив.
Несмотря на напряженность положения, я рассмеялась и повторила за ней:
— Леди-детектив.
— Уверена, расследовать у меня получится куда лучше, чем у унылых трудяг-полицейских, которых нам неизбежно пришлют заниматься этим делом.
В этот самый миг в дверь яростно забарабанили. Мы с Белиндой переглянулись, и я пошла отворять. На крыльце стояли несколько синих мундиров под командованием желтоватого плаща в фетровой шляпетрильби. Из-под шляпы на меня смотрело усталое лицо, тоже желтоватое и какое-то поблекшее. На лице было написано, что жизнь ужасна. Украшали его желтоватые усы в цвет плаща. Сыщик неохотно приподнял шляпу.
— Добрый вечер, мисс. Инспектор Гарри Сагг. Насколько я понимаю, по этому адресу обнаружен труп.
— Верно. Входите, прошу вас, инспектор.
Инспектор подозрительно изучал меня.
— У вас, в самом деле, в доме труп? Это не розыгрыш? Знаю я вас, золотую молодежь, любите повеселиться, шлем там у полицейского стянуть и все прочее.
— Уверяю вас, в доме действительно труп, и мне совершенно не до шуток, — отчеканила я.
Повернувшись, я повела полицию в дом. Белинда ждала меня на лестнице. Инспектор вновь приподнял шляпу.
— Добрый вечер, мадам. Вы хозяйка дома?
— Нет, — отрезала я. — Раннох-хаус — дом герцога.
— И какого же герцога, мисс? — спросил инспектор, извлекая блокнот и карандаш.
— Герцога Гленгаррийского и Раннохского, — ответила я. — Это мой брат. А я — леди Джорджиана Раннох, праправнучка покойной королевы Виктории, кузина ее величества. А это моя подруга Белинда Уорбертон-Стоук.
Инспектора это не впечатлило. Он даже не поклонился и продолжал строчить в своем блокноте. Унылый трудяга, как и предсказала Белинда. Потом он все же кивнул Белинде:
— Добрый день, мисс. Что ж, покажите мне этот труп.