Тристан глянул на меня и с улыбкой подмигнул.
— Сахар? — он положил кусочек себе, протянул сахарницу мне.
— Нет, спасибо, я пью кофе без сахара.
Меня тронули за плечо.
— Простите, мисс, не возражаете, если я позаимствую вашу сахарницу? На моем столике нет. В самом деле, и обслуживают нынче не так, как раньше, верно?
Я взяла сахарницу у Тристана и вручила даме, заметив, что пухлые пальцы ее унизаны кольцами. Дама положила себе в чашку несколько кусочков сахара, потом вернула сахарницу нам, и глаза ее загорелись, потому что официантка уже несла кусок торта с кремом. Я не успела отпить и глотка, как услышала судорожный кашель. Я огляделась. Тучная дама побагровела и в панике размахивала руками.
— Она поперхнулась! — Тристан вскочил и заколотил даму по спине. На шум выбежала официантка и кинулась на помощь. Но толку не было. Дама захрипела и повалилась лицом на стол.
— Врача, скорее! — крикнул Тристан. Я оцепенела от растерянности, а официантка с криком «Помогите!» выскочила из кафе.
— Мы же можем что-то сделать? — спросила я Тристана. — Вытащить то, чем она подавилась?
— Что бы это ни было, слишком глубоко застряло, иначе бы уже вылетело. Боюсь, если буду стучать или давить сильнее, только протолкну этот кусок дальше. — Тристан был бледен как полотно. — Какой ужас. Проводить тебя домой?
— Нет, мы должны остаться, пока не подоспеет врач, — сказала я. — Правда, не понимаю, что мы можем поделать.
— Боюсь, она сама виновата, — заметил Тристан. — Ты видела, как она запихивала торт в рот?
Подоспела помощь — полицейский и врач, который, к счастью, проходил мимо. Врач немедленно взялся за дело, потом проверил у дамы пульс.
— Увы, сделать уже ничего нельзя, — объявил он. — Она мертва.
Мы дали показания полицейскому и тихонько вышли. Тристану нужно было возвращаться на службу, а мне — собираться на прием к Маунтджоям. Хилли куда-то ушла, возможно, отправилась вновь мучить Скотланд-Ярд. Я бродила по пустому дому, тщетно пытаясь отогнать неотвязный страх. Если бы сегодня смерть прошла совсем рядом в первый раз — я бы так не испугалась. Но не слишком ли много совпадений за одну неделю? Сначала я обнаружила труп в собственной ванне, потом меня сбросили с яхты, потом едва не столкнули под поезд. В голову мне закралась тревожная мысль: а если сегодняшний случай тоже был делом рук все того же убийцы и убить он хотел меня?
Сахарница… дама попросила у меня сахарницу, я передала ей. Мог ли кто-то отравить сахар? Только Тристан. Я замотала головой. Невозможно! Он не прикасался к сахарнице, пока сам не взял оттуда кусочек, а потом протянул ее мне. Тристан не мог заранее знать, в какое кафе мы зайдем, потому что пойти в Найтсбридж предложила именно я, и кафе выбрала тоже я. И, насколько мне известно, на яхте Тристана в то воскресенье не было.
И вдруг я вспомнила кое-что, от чего меня пробрала ледяная дрожь. Вспомнила первую встречу с Дарси в «Лайонсе». Он тогда пошутил про отравленный чай и про то, как в кафе избавляются от трупов посетителей. И на яхте в воскресенье Дарси тоже был. Какое счастье, что я уезжаю от всего этого кошмара за город, где буду в безопасности! Скорее бы наступило завтра.
ГЛАВА 25ФарлоузНеподалеку от Мейфилда, СассексПятница, 6 мая 1932 года
Теперь я уже не знала, чему верить. Вчерашнее происшествие могло быть и несчастной случайностью — дама пожадничала, подавилась и задохнулась; но все-таки это произошло после того, как я подала ей сахарницу с нашего столика. Я уже готова была поверить, что вокруг нас с братом сплетен хитроумный заговор. Возможно, Дарси и Белинда и даже Уиффи Физерстонхоу тоже замешаны. Может быть, и Тристан в нем участвует, хотя я не припоминаю, чтобы он был на яхте в то воскресенье. Одного я не понимала: за что? Какой может быть мотив у убийцы? Зачем меня убивать?
Немудрено, что утром я не без колебаний уселась в двухместный автомобильчик Тристана и наблюдала, как он пристегивает на крыше мой чемодан. Тристан поймал мой взгляд и весело улыбнулся в ответ. Глупо подозревать его, подумала я. Но не глупее, чем подозревать Белинду или Уиффи. Дарси подозревать тоже не хотелось, хотя насчет его непричастности к делу твердой уверенности у меня не было. В любом случае во время поездки к Маунтджоям обе руки у Тристана будут заняты рулем.
Хилли решила, что поездка вдвоем с молодым человеком, особенно с тем, о ком она до сегодняшнего дня даже не слышала, — затея неподобающая. Мне пришлось, чуть ли не силой, вырвать у нее из рук телефонную трубку, когда она пыталась вызвать такси, чтобы отправить меня на вокзал Виктория.
— Хилли, я совершеннолетняя, и вы с Бинки ясно дали мне понять, что больше за меня не отвечаете, — резко заявила я. — Если хочешь вновь выплачивать мне содержание и давать деньги на прислугу, тогда можешь попытаться и снова командовать. Если нет, то тебя не касается, что я делаю и с кем.
— Со мной в жизни не разговаривали таким тоном! — возмущенно залопотала Хилли.
— Давно пора.
— Должна сказать, вот теперь стало видно, что мать тебя не воспитывала, — фыркнула Хилли. — Не сомневаюсь, что ты пойдешь по ее стопам — один неподходящий кавалер за другим.
Я одарила Хилли невозмутимой улыбкой.
— Зато только подумай, сколько удовольствия она получила!
Зануда не нашлась с ответом.
Итак, мы с Тристаном весело катили к Маунтджоям. Выехали на Портсмут-роуд; город сменился зелеными предместьями, а они, в свою очередь, настоящей сельской местностью — зеленые поля, раскидистые дубы и каштаны, лошади, выглядывавшие поверх изгородей… Мы удалялись от города, и я чувствовала, как тяжесть, скопившаяся в душе за последние дни, понемногу исчезает. Тристан беззаботно болтал. Мы остановились у какой-то пекарни, купили булочек с сосисками и плюшек с коринкой, а потом въехали на Кабаний хребет и вышли на вершине, чтобы полюбоваться восхитительным видом, который открывался оттуда. Там же, на обочине, мы устроили импровизированный пикник, и я наконец вздохнула.
— Как славно снова оказаться на природе, верно?
— О да! Ты тоже терпеть не можешь город, как и я?
— Не то чтобы я не могла его терпеть. Собственно, в городе неплохо, если ты при деньгах, но в душе я сельская девушка. Мне необходимо ездить верхом, гулять по берегу озера и чувствовать, как лицо овевает ветер.
Тристан долго смотрел на меня, потом произнес:
— Джорджи, а ведь я вчера не шутил. Ты всегда можешь выйти за меня замуж. Знаю, сейчас я совсем не богат, но когда-нибудь буду неплохо обеспечен. Мы могли бы поселиться в Эйнсли и снова запустить те фонтаны.
— Ты просто прелесть, Трис, — я погладила его по руке. — Но я уже сказала тебе: замуж я выйду только по любви. А ты для меня скорее брат. Я никогда не выйду замуж по расчету.
— Что ж, как скажешь. Понимаю. Но я ведь все равно могу надеяться, что когда-нибудь ты передумаешь, верно?
Я поднялась.
— Здесь так хорошо. Интересно, оттуда, из-за деревьев, открывается вид с горы?
Я зашагала по узкой тропинке. Удивительно, как быстро скрылись из вида и дорога, и автомобиль. Я очутилась в лесу. В ветвях щебетали птицы, через тропинку перебежала белка. Я всю жизнь любила гулять в лесу одна. И вдруг я ощутила, что лес притих, словно прислушиваясь и присматриваясь. В воздухе повисло напряжение. Я настороженно огляделась по сторонам. До машины всего несколько ярдов. Не может мне здесь угрожать опасность. Потом я вспомнила платформу в метро, толпу пассажиров. Повернулась и быстро зашагала обратно к автомобилю.
— Вот она где! — сказал бодрый голос. — А мы-то гадаем, куда ты подевалась.
Рядом с нашим автомобилем стоял другой, за рулем которого восседал Уиффи Физерстонхоу, а рядом с ним — Мариса Понсфут-Янг и Белинда. Они принялись проворно открывать корзинки.
— Куда вы направляетесь? — спросила я и услышала в ответ веселый смех.
— Туда же, куда и ты, глупышка. Мы приглашены на тот же прием.
— Садись, — Уиффи похлопал по расстеленному коврику рядом с собой. — Мама Марисы собрала нам кое-какую снедь из «Фортнума».
Я устроилась рядом с ними. У этой компании угощение было куда роскошнее нашего, но мне кусок в горло не шел — ни холодный фазан, ни лестерширский пирог со свининой, ни стилтоновский сыр, — потому что мне не давала покоя одна мысль: люди, от которых я хотела сбежать, будут жить со мной под одной крышей.
Мы поехали дальше. «Армстронг-сиддлей» катил впереди нас с Тристаном. Я ломала голову: может, это древнее кельтское чутье, которое у меня в крови, предупредило об опасности, едва появилась эта тройка?
До чего все это было нелепо! Всех их я знала большую часть своей жизни. Ты преувеличиваешь, сказала я себе. Происшествия этой недели были случайностями, совпадениями. Я сама приписала им некий зловещий смысл, потому что в нашей ванной оказался труп и потому что я вырвана из привычной стихии. А теперь меня ждут несколько дней отдыха и беззаботного веселья, и я постараюсь позабыть то, что случилось с бедным Бинки и со мной.
Мощный автомобиль Уиффи скрылся впереди. Мы не спеша катили по тенистым проселкам. Наконец Тристан сбросил скорость и показал:
— Вон там, за деревьями, Эйнсли. Помнишь?
Я взглянула туда, куда уводила очаровательная длинная аллея, обсаженная платанами. В конце ее высился обветшалый тюдоровский особняк из красного и белого кирпича. На меня нахлынули счастливые воспоминания. По этой аллее я каталась на приземистом толстом пони по кличке Салют. А сэр Хьюберт соорудил для меня домик на дереве.
— Понимаю, почему ты так любишь это место, — сказала я. — Здесь царило такое счастье.
Мы поехали дальше, и вскоре впереди показался другой дом, не менее очаровательный. Это и был Фарлоуз, имение Маунтджоев — изящное здание в георгианском стиле, с балюстрадой, украшенной мраморными статуями. Такие же статуи в классическом стиле стояли вдоль подъездной аллеи.