— Дорогие картины-то? — судорожно сглотнув, поинтересовался Павел Исаакович.
— Как тебе сказать, — ухмыльнулся я, — Смотря как считать. Например, стартовая цена триптиха Геритта Доу была четырнадцать тысяч гульденов. Один гульден тогда содержал два с четвертью золотника серебра. Дальше сам считай.
— Ну, наш-то рубль всяко разно потяжелее будет, — видимо гордясь нашей валютой, пригладил свои усы дядя.
Ага. Нынешний серебряный рубль содержит восемнадцать грамм серебра и за него дают четыре рубля ассигнациями. Это я теперь знаю и очень от этого расстраиваюсь.
— Отец, а к чему ты заговорил про корабль, утонувший почти полвека назад? — задал резонный вопрос Вениамин Петрович, — Ведь не для того, чтобы Александр Сергеевич нам уроки истории времён Екатерины Великой преподавал.
— Дело в том, сын, что я хочу достать те картины, о которых только что Саша рассказал, а вы мне в этом помогли, — в очередной раз дед окинул всех нас взором. — Я знаю, где лежит судно.
Хм. Я тоже знаю где «Фрау Мария». Как, впрочем и некоторые другие корабли.
— И что ты с ними хочешь сделать? — спросил Пётр Исаакович, — Попробуешь в России продать? Так ведь сыщут. Деда, Абрама Петровича, в своё время в Томск сослали, а нас всех, думаю, и вовсе в Забайкалье на Нерчинские рудники загонят серебро добывать. Уехать на старости лет за границу, там продать и прятаться от всех?
— Так мы эти картины Александру Первому и отдадим, — заявил старик.
Однако смелый оказывается мужик, Пётр Абрамович. В целом затея, конечно, дерзкая и авантюрная, но если с умом подойти вполне осуществимая.
Итак. Что мы имеем? Флейт «Фрау Мария», как и в моём мире, существовал, и так же, перевозя полотна, затонул. Скорее всего, он и по сей день лежит на дне моря со своим драгоценным грузом, иначе об этом знали бы все.
— Предположим мы найдём корабль, поднимем картины и отдадим их Императору,– дошла и моя очередь задавать вопросы, — Очень даже верю, что он заплатит звонкой монетой. Пусть не именно деньгами, но как-нибудь выкрутится. В конце концов, подарит земли — это тоже вполне себе годный финансовый актив. А тебе, Пётр Абрамович, какая выгода? У тебя разве денег нет? Неурожай и скот падёт? Крестьяне все сбежали?
— Деньги меня в задуманном деле интересуют меньше всего, Саша. Хотя и они лишние не бывают,– ласково улыбнулся мне в ответ старый, — А забота моя такая — титул я хочу у государя-батюшки выпросить.
Ну, дед красавчик. Мне аж захотелось встать и поаплодировать. Вот это по-нашему. Трахать — так королеву, тырить — так миллионы. Слава Богу, выяснились стариковские хотелки.
Три брата-акробата, то есть мои двоюродные дядьки сто процентов согласятся помочь Петру Абрамовичу. От Вениамина еще не так слышно, а вот от обоих Исааковичей звон стоит, словно у них в головах идёт дождь из царских империалов.
А я что? Я ничего. Я за деда. Я, вообще, за любой кипешь, кроме голодовки.
Глава 10
— Пётр Абрамович, а существует хотя бы черновой план того, как мы провернём столь захватывающую операцию? — задал вполне резонный вопрос Павел Исаакович.
Нужно заметить — очень важный вопрос. Я, например, с ходу могу предложить пяток вариантов осуществления дедовой задумки. При этом каждый следующий будет фантастичнее предыдущего. Поэтому мне хотелось бы услышать, что надумал старый.
— Едем в Ревель. Там хорошие люди и отца помнят, и меня хорошо знают. Обещали при надобности парусный баркас мне в аренду дать. В каждом письме ждут, да в гости зовут. Затем вы, — с этими словами дед вытянул палец в сторону Петра и Павла, — ведёте судно к финским берегам. Находим флейт, поднимаем со дна картины и возвращаемся обратно. Это вкратце.
Пипец, вот так всё просто и гениально! Просто обтекаю…
Я пока не спрашиваю, откуда деду известны координаты, где затонул флейт. Кто его знает, может его отец или он сам с капитаном этой самой «Фрау Мария» бухал и тот указал место на карте, где он корабль профукал. И даже в этом случае точка на карте вырастает в квадратные мили поиска. Учитывая точность существующих сейчас измерительных приборов и своеобразие местной картографии, то даже зная точные координаты можно всего лишь сказать, что судно лежит «где-то в той стороне».
В тех местах, где затонул флейт полно островов. Я знаю, около какого из них покоится судно. Так же мне (а точней сказать, Виктору Ивановичу, моему тульпе и ходячей энциклопедии) знакомы визуальные ландшафтные ориентиры, позволяющие существенно сузить область поиска. Так что неважно настоящие координаты у старика или нет. Я могу привести нас туда, куда нужно, но всё равно необходим гидролокатор. Желательно с функцией бокового обзора, какой был у финских драйверов, нашедших этот злополучный корабль.
А кто или что мешает мне сделать перл, заменяющий локатор? Я ведь буквально вчера примерно о таком читал в книге прадеда. Ветвь Движения работает, в том числе и со звуком. Значит нужен артефакт-сонар, который можно отпустить в воду, добавив в него узел, чтобы шла передача информации на сопряжённый перл из ветви Света. Этот можно будет и на голову надеть, чтобы меньше эссенции качать. Немного мудрено, но вполне осуществимо. К тому же контролировать придётся только сонар, поскольку он будет далеко от меня.
— Хорошо, допустим, найдём мы место, где лежит корабль, — прервал я свои размышления, — Что дальше? В тех местах глубины до ста пятидесяти футов. Нырять, как ловцы жемчуга? Так на дне Балтики даже летом температура воды всего пять градусов бывает. Костюм какой-то нужен, чтобы поверх шерстяных рейтузов и свитера можно было его надеть.
— Есть такой, — улыбнулся старик, — Брат Иван как-то раз с Чёрного моря привёз, когда в отпуск приезжал. Что уж флотские с ним делали, мне не ведомо, но костюм имеется. Правда от старости перл разрушился, который воздух для дыхания создаёт. Армейский он был.
— Как это перл разрушился, — не понял я. — Они же вечные.
Судя по тому, как посмеялись все присутствующие, я понял, что ляпнул что-то не то и далеко не всё знаю.
— Саша, ты слышал такое выражение, как перл-пустышка? — по-доброму улыбаясь, спросил дядя Павел.
Я прошерстил память предшественника. Да, такое словосочетание иногда звучало из уст военных, с которыми, чаще всего не выпуская из рук бокал, общался Пушкин в Царском Селе. Но что это означало он тогда, а я сейчас не смог понять. В чём мне и пришлось признаться.
— Для обычных солдат и матросов казна закупает самые дешёвые перлы, потому что их требуется много, — начал объяснять Павел Исаакович. — Самые распространённые для облегчения обмундирования. В нём находится простейший конструкт, но для того чтобы оставить рабочую площадь максимальной и при этом уменьшить количество эссенции для формирования, в перле оставляют пустоту. Вот такие перлы и называют пустышками. Век их короток. Год — полтора, от силы два. Простому солдату на дольше и не нужно. Мне так в армии один формирователь объяснил.
Примерно понятно и какой-то смысл в сказанном есть. Армии и флоту перлов нужно много, а количество колодцев и эссенции ограничено. Вот и придумали военные такой необычный способ.
В принципе, я уже примерно осознал уготованную мне роль.
Деду нужен артефактор. Возможно, мне же придётся и воду лезть, но я и не против. Есть у меня мыслишка. С «Фрау Мария» материальный выхлоп будет относительно небольшой.
Но кто сказал, что в Балтийском море только один корабль затонул? Я знаю ещё пару мест, где можно сокровищами поживиться. Например, относительно недалеко от «Марии» покоится галиот «Святой Михаил», с позолоченной каретой для Императрицы Елизаветы Петровны. Карета мне и даром не нужна, а вот золотые табакерки, инкрустированные драгоценными камнями, и прочие цацки очень даже пригодятся. В одно лицо я такую экспедицию не осилю. Так почему бы с родственниками не скооперироваться?
Откуда я координаты знаю, могут поинтересоваться родственники? Я, вообще-то, в Коллегии иностранных дел работаю. Там в архиве каких только записей не увидишь. Кто поедет проверять правдивость моих слов? Дед или дядья? Я вас умоляю. Их в тот архив не допустят, а и допустят, так там чёрт ногу сломит. Несколько лет можно рыть, и ничего не найдёшь, если не повезёт.
Пока же необходимо несколько артефактов из разных ветвей сделать, а где колодцы? Это сколько же я их искать-то буду?
Что-то такое я и высказал, пусть сумбурно, но вполне понятно.
Услышав мою печаль по источникам, дед подошёл к книжному шкафу и достал из ящика лист бумаги. Вернувшись к столу, старик положил бумагу поверх карты Балтики.
— Отец ещё при жизни умаслил царских лозоходцев по нашей земле пройтись, — ткнул Петр Абрамович аккурат в озеро Кучане посреди план-схемы окрестностей, — За актуальность схемы не поручусь. Все-таки немало лет прошло. Но думаю, проверить её стоит.
Млин. Дед. Я тебя обожаю. Схема колодцев — это покруче карты Балтийского моря. Я даже увидел колодец, который сам же и нашёл в имении бабушки. На схеме около него была пометка «БКД». Из пояснения к схеме было понятно, что так обозначается большой колодец движения.
— Дед, а существуют колодцы крупнее большого?
— Конечно, — кивнул старик в ответ. — Великие.
Чёрт. Если в большом колодце получился артефакт, который небольшие деревья с корнем вырывает и людей пополам шинкует, то, что можно создать в Великом? Перл мощностью в атомную бомбу? А сколько он будет стоить, если его для кого-то делать? Что-то у меня голова немного закружилась…
Очередным на сегодня удивлением стал висевший за ширмой водолазный костюм из потёртой толстой кожи. Рядом на полу стояли тяжелые на вид галоши, лежали груза, широкий кожаный пояс, медная манишка и шлем с одним иллюминатором спереди и квадратной коробочкой на затылке. Чем-то всё это мне напоминало всемирно известный классический водолазный костюм-трёхболтовку. Посмотрев внутрь шлема, я даже клапан-золотник обнаружил, на который водолаз регулярно давит головой, чтобы стравить воздух, поступающий по шлангу. В местном варианте атмосферный воздух предусмотрен не был, а значит, он создаётся артефактом и поступает в шлем из коробки на заднике.