- Воды. Горячей, - скомандовала Елена прислуге, сразу поняв, что тут лучше действовать быстро и строго по делу. – Тряпок. Чистых. И водки.
- Водки тут не держат, - поморщился комит. – Я не пью ни вина, ни пива.
Вот это сила воли, поразилась Елена. Учитывая, что подогретое вино с медом и травами повсеместно использовалось как слабое обезболивающее.
- Тогда мыла. Хорошего.
В глазах и на лицах двух немолодых слуг явственно отразилось все, что они думают про человека, пьющего мыло вместо вина. Однако соображения оставили при себе, отправившись выполнять указания по движению хозяйской брови.
- Нужна самая светлая комната, - продолжала распоряжаться Елена. – Или очень много свечей.Магическая лампа тоже сойдет.
- Ступай за мной, - Дан-Шин захромал по узкой лестнице на второй этаж. В соседней комнате гремел металл, и что-то шуршало, как пересыпаемый гравий, видимо растапливали очаг для воды.
Да, подумала Елена, обозревая самую светлую комнату в доме, похоже, все деньги из комиссара вытянули как раз дипломированные медики. Когда-то здесь был, наверное, рабочий кабинет, во всяком случае, солидный стол и книжные шкафы соответствовали. Как и семисвечник с прихотливо вытянутыми лапками, который изогнулся на столом, будто шея динозавра. Похожий имелся и у глоссатора, такими пользовались люди, много и разборчиво пишущие при искусственном свете. Теперь же комната превратилась в странный гибрид смотрового зала и алхимической лаборатории. Склянки, колбы, неприятно выглядящие инструменты с костяными и деревянными ручками, тряпье для нащипывания корпии – заменителя пока не придуманной здесь марли. Микстуры, от запаха которых мог бы отдать концы и здоровый. Более-менее навостренное обоняние лекарки уловило характерный букет ртутной мази от нагноений – жир, который прогорк бы, но ртуть мешает. Сразу вспомнилось «лечение» баронессы Лекюйе дипломированным специалистом.
Судя по светлым пятнам на стенах, раньше здесь висели картины или еще какие-то культурные объекты. Теперь же остался лишь один эстамп, изображавший строгого юношу в парадных доспехах. Сначала Елена приняла его за хозяина дома в молодости, затем вспомнила, что Дан-Шин вроде не из благородных, а потом заметила оттиснутую красным цветом надпись. Эстамп изображал предыдущего императора и, кажется, относился к предметам личного дарения. Любопытно. Значит, простолюдин был возвышен царем-реформатором и продолжил служить после его смерти… как ни поверни, но служить убийцам благодетеля. О чем это говорит? Да ни о чем, собственно. Жизнь – штука довольно-таки непростая.
Еще в углу, просто, как обычная метла, стоял двуручный меч. Настоящий, прямо-таки классический, с разными завитушками на гарде, рикассо, обернутым бархатом, а также «клыками», ограничивающими заточенную часть клинка. Теперь, без ножен, было видно, что клинок пилообразный, со скругленными зубцами. Елена слышала о таком, однако собственными глазами еще не видела. Говорили, что так отделывают оружие либо парадное, то, что демонстрирует искусную работу кузнеца и богатство заказчика, либо крайне специфическое, под конкретную руку и манеру боя. Но в любом случае стоил такой меч очень дорого, как и услуги по его регулярной заточке.
Воду нагрели удивительно быстро, чистые тряпки тоже нашлись, как и дегтярное мыло. Елена с удовольствием вдохнула ядреный запах, который ей очень нравился, посмотрела на комита и прочитала в глазах будущего (возможно) пациента хорошо знакомый страх. Только не боли, а унижения. Дан-Шин отослал слуг и повернулся к медику, закусив губу еще сильнее.
- Давайте смотреть, - предложила Елена.
- Ты не похожа на лекаря, - пробурчал пациент, начиная распутывать многочисленные шнурки на кожаных штанах.
- Да ну?
- На других лекарей, - поправился Дан-Шин, скрипя зубами, видимо, все-таки, от разбереженной боли.
- А они помогли? – осведомилась Елена, раскладывая тряпки на столе.
- Не очень, - признал комит.
- Тогда снимайте штаны, любезный. Пока я не увижу, в чем беда, то и помочь не смогу. Давайте распутаю вот здесь… Господи, почему нельзя носить просто ремень?
Посмотрев на страдальческое лицо пациента, Елена тяжело вздохнула и произнесла небольшую импровизированную речь:
- Господин Дан-Шин. Я пользовала людей на Пустошах. В основном мужчин. Видела колотые раны, резаные, кусаные, рваные и все прочие, какие можно придумать. Мужские уды тоже видела, хоть и куда меньше чем нагноений от яда или плохой перевязки. Я снимала с людей штаны просто грязные, штаны залитые кровью, штаны обоссанные и обгаженные. Один раз я даже заглянула глубоко в зад одном неприятному человеку. А затем сунула туда иглу на палке, чтобы вскрыть нагноение в кишке. Еще одного плохого человека я кастрировала. Любезный, уверяю, вы ничем не поразите и не удивите меня. Так что не надо мученических взглядов, давайте займемся… делом.
- Хм… - фыркнул комит. – Кастрировала? Мне говорили, что у рыжей Хель немало талантов, но про такие я и не подозревал. Какова была причина?
- Изнасилование, пытки, жестокое убийство женщины и ребенка, - холодно перечислила Елена, возясь со шнурованной путаницей.
- Хм, - повторил Дан-Шин. – Очень скверный перечень. Самодеятельное воздаяние я не одобряю как слуга закона. Но понимаю как человек.
- Ну и славно. Если хотите, потом покажу как сделать… подтяжки. Очень удобная вещь. Теперь садитесь, и ногу вот сюда… не спешите, я помогу выпрямить. Ого!
Дан-Шин лишь поджал и без того тонкие губы, тяжело вздохнул.
- Иногда я думаю… хотя нет, часто думаю, - пробормотала себе под нос Елена. – Что суть медицины в измерении воли больного к жизни.
Она не была уверена, удачно ли сымпровизировала или в памяти всплыла подходящая цитата. Голова была занята иным.
Остеомиелит? Наверное. Но это не точно.
- Причина? – отрывисто спросила она.
- Покушение, - так же лаконично отозвался комит. – Арбалетная стрела в ногу.
- Давно?
- Три года назад.
Елена хотела повторить «ого!», но была слишком погружена в процесс исследования. Бедро выглядело несколько лучше, чем она рассчитывала, однако носило многочисленные следы неквалифицированного вмешательства. Судя по всему, застарелый свищ зондировали, вскрывали, мазали адскими смесями, разъедавшими здоровую кожу. Неведомые коновалы делали иссечения вокруг повреждения и прижигали его минимум трижды разными способами. Главный вопрос, возникавший после обследования – как Дан-Шин вообще ухитрился сохранить ногу? Вот, что значит богатырское здоровье и жестокая выбраковка слабого иммунитета детской смертностью…
Итак, три года назад комит получил в ногу арбалетную стрелу и, кажется, прямо в кость. Стрелу достали, однако, судя по всему, часть наконечника осталась в ране. До гангрены не дошло, наверное, случилось то, что в медицине называется «капсулирование». Однако и выздоровления не случилось. Вместо этого открылся свищ, причем рядом с собственно затянувшейся раной (кстати, отлично заштопано, очень аккуратный шрам, твердая рука). Обычно просто умеренно больно, одно бедро немного толще другого, прощупывается невнятное уплотнение. Но пару раз в год – осенью и весной – происходит обострение. Ногу раздувает, свищ открывается, горячка, лихорадка, выделение гноя с непонятными частицами. Неловко повернешься – глаза на лбу. Как и следовало ожидать, совокупная лекарская мудрость и прогрессивные способы лечения только умножили страдания больного. Единственным, что хоть как-то действовало, оказались теплые припарки с солью, а также компрессы из сырого мяса.
- К магам не обращались?
Елена ожидала уклончивый ответ, за которым будет проглядывать что-нибудь наподобие «… а потом стало ясно, дело серьезное, но закончились деньги». Или «магия греховна, волшебство кощунственно», однако Дан-Шин ответил по-военному прямо и ясно:
- Магия опасна.
Елена подняла голову и молча глянула на комита снизу вверх. Видимо, на лице медички явственно выразилось все, что она думала в этот момент, поэтому комит пояснил:
- Лечебное чародейство иногда имеет… последствия.
- Неожиданные последствия? – уточнила Елена.
- Да. Кость может превратиться в труху. Кровь застывает как стекло. И все такое. Не хочу рисковать.
С точки зрения Елены мотив был сомнительный, но с другой стороны пациенту виднее, как обращаться со своей ногой. Еще женщина запомнила описание побочных эффектов. Она впервые слышала о чем-то подобном применительно к медицинскому волшебству. Интересно, это факты или раздутая молва?
Итак, в целом клиническая картина была ясна. Ну, более-менее, с поправкой на то, что рентген здесь изобретут через несколько веков. Если изобретут. Дед когда-то упоминал о похожем случае с участием Пирогова и какого-то итальянца, все вроде бы закончилось хорошо, но Елена не помнила ни единой детали.
- Так, - она тщательно сполоснула руки над тазом, протерла чистой тряпкой. – Так…
Елена задумалась. Обычно пациенты в этот момент решали, что драматической паузой их разводят на умножение гонорара, поэтому вели себя соответственно, от возмущения и угроз до обещаний гор злата. Дан-Шин терпеливо молчал. Судя по всему, он вообще был человеком прямо-таки эпичной выдержки.
- Как есть или?.. – спросила Елена скорее для порядка, больше предупреждая пациента, что сейчас последуют вещи неприятные. Дан-Шин отвечать не стал, лишь пожал плечами с великолепной гримасой удивления на желтоватом лице, дескать, мы уже так хорошо знакомы, и какие-то детские вопросы…
- Что же, значит, как есть, - констатировал Елена. – Само по себе это не пройдет. Никогда и никак. Припарки могут облегчать, но не вылечат.
- Понял уже, - буркнул Дан-Шин.
- Надо или магию… или вскрывать. Вскрывать и чистить. Бедро – «легкая» часть тела. Крупные мышцы, мало кровеносных сосудов. Если не перехватить по неосторожности жилу, резать можно как угодно. Ну, почти. Так что попробовать… имеет смысл. Но!
Она подняла указательный палец, одновременно призывая к вниманию и обозначая первый пункт.