Вообще, если очистить книгу от словесной шелухи, всех рекомендаций ужасаться, страшиться, любить господа и так далее (то есть выкинуть примерно половину текста), то «Упражнения» оборачивались чем-то вроде сборника инструкций для проповедника. Хотя… скорее даже миссионера. Это был своего рода практикум, задачей которого являлось в самый короткий срок подготовить не слишком образованного человека выживать и добиваться целей в неблагоприятном окружении. Этакое «Как заводить друзей и влиять на них, когда тебя никто не любит и могут убить».
Книга учила, как обуздывать любой страх, как не бояться расправы, как вкрадываться в доверие к тем, кто изначально враждебен. Отдельная глава подробно рассказывала, что лучшее оружие для взлома чужих подозрений (особенно в крестьянской среде) – музыка, далее следовали инструкции по изготовлению простейших инструментов из подручных средств, начиная с тростниковой дудочки. «Упражнения» давали обширную практику медитаций с многочисленными образами. Здесь были даже элементы аутотренинга – когда обучаемый медитировал на картины адских страданий и райских кущ, соответственно воображал себя то в котле, полном кипятка, то летящим под руку с ангелом в прохладном небе.
Читая «Упражнения» Елена стала понимать, отчего миссионеры Демиургов столь популярны и успешны в народе. Натасканный по такой методичке адепт оказывался на голову выше любого проповедника, которого вели только благие пожелания.
Жаль, что «Упражнения» оказались в ее руках слишком поздно…
- Это книга, которую написали умные люди для того, чтобы делать умнее других людей. Она жутко многословная и путанная, но дает советы и рецепты, как избавиться от вредных мыслей. Как сосредотачивать намерения на целях. Как думать о последствиях. Как не спешить, но делать все вовремя. Понимаешь?
- Но вы и так очень умная, госпожа, - сказала Витора с максимальной для себя уверенностью и твердостью.
- Увы, нет, - вздохнула Елена. – Нет.
- Вы убили четверых, - тихонько напомнила девочка.
- Вот именно.
Елена склонила голову, посмотрев на служанку. Витора привычным жестом ссутулилась, подтянув подбородок к груди, однако постаралась выдержать прямой взгляд.
- Я убила четверых, - согласилась Елена. – А толку то?
- Но… - Витора искренне запуталась. – Они больше не будут?
- Ты путаешь ум и храбрость.
Елена скривилась и почесала зудящую ногу, осторожно, чтобы не потревожить заживающий шов. Как ни странно, разговор с темной и дремучей девчонкой стал облегчением. Возможностью проговорить серьезные вещи, повторить их самой себе, раскладывая по полочкам.
- Я убила четверых подонков. Я не жалею об этом… и не чувствую угрызений совести.
Елена добросовестно прислушалась к себе и ощутила ровно то, что и сказала, то есть ничего. Ни капли сострадания к покойникам. Витора даже склонилась вперед, ловя каждое слово.
- Но ведь они убили Ульпиана не по собственному желанию, правильно? – Елена задала риторический вопрос и не ждала ответ. – Правильно. Кто-то их направил. Заплатил им. Они лишь меч, скорее даже клинок меча. А рукоять была в чьей-то руке. Но я прикончила всех четверых…
Елена зажмурилась на несколько мгновений, заново переживая тот кошмар, что творился на арене. Страх, боль, ярость, ощущение того, что смерть уже коснулась тебя кончиками пальцев, отмечая неизгладимым тавром.
- Я отомстила. Забрала кровь за кровь. Я потешила свое самолюбие, - искренне признавалась Елена собственной служанке, купленной за шестьдесят коп. – И своими руками обрубила все концы.
Она устало откинула голову на груду пуховых подушек.
- Тот, кто заказал убийство, наверняка очень мне благодарен, - прошептала Елена. – Мертвые хранят молчание. Они уже никому ничего не расскажут. Не назовут ничьих имен. Я сама же помогла скрыть преступление навсегда.
Витора облизнула губы, судя по ее лицу, девочка очень искренне пыталась уместить в голове то, что прекрасная и чудесная госпожа в неизмеримой милости соизволила ей открыть.
- Поэтому я должна стать умнее. А чтобы стать умнее, надо читать книги, которые написаны умными людьми. Попробуй и ты, - предложила Елена, скорее из вежливости, просто чтобы завершить разговор.
Она едва не поперхнулась, увидев лицо служанки. Елена уже привыкла видеть испуганную Витору, тихую Витору, скромную Витору. Но первый раз увидела Витору смущенную. Елена ожидала ответ в стиле «ни в коем случае, не осмелюсь открыть господскую вещь», но услышала совсем иное.
- Госпожа… я… я не умею читать.
- Так… - в замешательстве протянула женщина.
Елене это прежде и в голову не приходило. Для нее умение читать и писать все еще было естественным состоянием. Но постфактум ясно, что девчонка, лишенная даже собственного имени, грамоте уж точно не обучалась.
- Мдя… - протянула госпожа. – Значит надо учиться.
- Но… зачем? – тихонько спросила девочка.
- Ну… как… - задумалась Елена. – Вот пошлю я тебя, скажем, за покупками… и что? Ты даже список не сумеешь прочесть.
- Я запомню.
- И в самом деле, - согласилась Елена. Немного подумала и решительно заключила. – Нет, так не пойдет. Будем тебя учить. Завтра начнем…
И она тут же вспомнила «Упражнения»
«Помни о разнице меж Деянием истинным и откладываемым. Вот муж непредусмотрительный говорит слово «после», и так его Деяние становится откладываемым. Но враг Души твоей без устали, без промедления ищет многие пути, дабы умалить ее как Божье творение и похитить для поругания. Он измеряет Душу твою, находя ее крепкой или тонкой, и если она тонкая, то старается сделать ее еще более тонкой и довести ее в этом до крайности, дабы легче ее возмутить и погубить. Душа, желающая преуспевать на духовном пути, должна всегда поступать противоположно тому, как наставляет ее враг, а именно - без промедления обращать Деяние задуманное в истинное, умножая крепость свою»
- Займемся вечером, - решительно сказала Елена. – После того как разберемся со свиньей.
Витора лишь молча кивнула, не осмеливаясь обсуждать причуды госпожи
* * *
- Зачем ты читаешь эту книгу? – капризно спросила Дессоль. – Она глупая! Бесполезная!
Предродовое состояние крепко повлияло на характер баронессы, притом не в лучшую сторону. Уже не раз Елене приходилось отмалчиваться, сжав челюсти, превозмогая желание бросить все, предоставить сумасбродную дворянку ее судьбе. Но лекарка стоически переносила капризы пациентки, понимая, что устами Дессоль говорят страх, физиология и биохимия.
- Она не глупая, - терпеливо ответила Елена, набирая очередную ложку «пуховой» каши. – Она полезная. Для меня.
- Ты не любишь молитвы! Ты никогда не молилась прежде!
Больше всего Дессоль сейчас напоминала какого-нибудь мальчиша-плохиша с надутыми щеками, который вот-вот начнет плеваться кашей в знак протеста.
- Она развивает мой… меня, - все так же терпеливо сказала Елена. – Это полезно.
Пару мгновений казалось, что Дессоль таки сплюнет лакомство, и у Елены даже рука зачесалась от желания дать ей подзатыльник, как настоящему невоспитанному ребенку. Как Артиго в его худшие моменты. Но обе женщины сдержались.
- Твоя компаньонка вчера ударила Витору, - как бы невзначай, но строго заметила Елена, протягивая новую ложку.
- Ну и что? – искренне удивилась и не поняла баронесса.
Елена в очередной – кажется уже шестой? - раз тяжело вздохнула. Вот что здесь можно сказать? Дессоль умница, красавица, добрейшая женщина… в рамках своего сословия и принятых им правил поведения. А в этих границах слуга, разумеется, тоже человек, однако ниже сортом, причем вполне официально. Оскорбить и ударить лакея не зазорно, наоборот, считается, это дисциплинирует, избавляет от врожденных пороков, например вороватости, а также склонности ко лжи. Поэтому баронесса со всей искренностью не понимает суть замечания - с тем же успехом Хель могла бы жаловаться на то, что вода закипает слишком медленно или дождь идет сверху вниз.
- Пожалуйста, скажи, чтобы она больше так не делала, - очень вежливо попросила Елена. – Я не люблю, когда бьют людей без причины, по скверному настроению.
Она подумала, стоит ли добавить, что в следующий раз Елена сама выбьет дурь из компаньонки, не обращаясь к посредникам, но решила, что пока не стоит, это уже лишнее обещание.
- А, понимаю, - кивнула Дессоль. – Бить чужих слуг, дурной тон. Да, я скажу ей. А может и выгоню. Она в последнее время забывается.
Ну-ну, мрачно подумала Елена. Еще не хватало встрять в эти межсемейные разборки.
- Не стоит, - примирительно попросила лекарка, заботливо вытирая Дессоль подбородок мягким платком. – Теперь выпей чашечку, это полезно и вкусно..
Учитывая состояние подопечной, Елена сократила до предела все эликсиры и растворы, оставила только цветочный мед и еще пару совсем безобидных травок. Лекарка боялась, что теперь, на краю вынашивания, любой раздражитель может спровоцировать какой-нибудь нежелательный процесс. Поэтому чистая кипяченая вода, здоровая пища, приготовленная на парУ и так далее. Сейчас баронесса находилась где-то на одиннадцатом или двенадцатом месяце из четырнадцати положенных, поэтому каждый новый день беременности лекарка воспринимала как подарок судьбы, еще один шажок к успешному разрешению.
Дессоль выпила слабый раствор меда с парой листиков мяты.
- Ну, все-таки, - надула она губы. – Что такого ты нашла в той книге? Читаешь ее каждое утро! И вечерами тоже… Вместо того, чтобы рассказывать мне замечательные истории!
Елена мягко улыбнулась и сказала:
- Я каждый день молюсь за твое здоровье и благополучное разрешение от бремени. Эта книга полна душеспасительных вещаний и полезных молитв. Они наполняют мою душу любовью к богу.
С языка рвалось «и это повышает качество молитв», но Елена удержалась от неуместной шутки, закончив постно, с видом предельного благочестия:
- Мои молитвы становятся еще более пылкими, искренними. Все ради тебя, милая госпожа Дессоль.