– А не эти листочки папиросной бумаги! – говорила она.
Это вызывало легкое взаимное раздражение.
Которое грозило перерасти… Ну и сами понимаете.
Психолог долго разбирался в проблеме, но потом объяснил, в чем дело.
Жена была из семьи железнодорожного служащего. Довольно крупного чина, кстати говоря. Путейский генерал, начальник большого узла. Но он был из рабочих. Его отец в поте лица зарабатывал свой хлеб насущный. Свежий каравай, нарезанный толстыми ломтями, – это был семейный символ сытости, благополучия, уверенности в себе.
Муж был из семьи обыкновенных, скромно живущих советских служащих. Но его бабушка – мещанка из дальнего провинциального городка – жила в фантазиях, что ее мама была любовницей губернатора, графа такого-то, и что она сама, значит, незаконная графская дочь. Тончайшие ломтики хлеба – это был признак аристократизма, изящества и изысканности.
Все всё поняли. Стало легче. Споры прекратились.
Но теперь каждый резал хлеб для себя.
воспоминание из 1990-хЗима. Ночь. Девушка
– Прости, опоздал, – сказал я, обнимая ее сзади за плечи.
– Ничего, – сказала она, не поворачиваясь. – А я боялась, что ты не придешь. Уж полчаса стою, чуть не плачу…
Она всхлипнула и, отвернувшись, стала промокать глаза.
– Милая, – шепнул я ей в застывшее ушко, чуть покусывая ее мочку. – Ну как ты могла такое подумать? Пошли!
– Ко мне? – спросила она.
– Да! – и я свистнул таксисту.
– Куда ехать? – спросил таксист и включил громкую музыку.
– Тут рядом! – сказала она. – Вперед! Первый светофор и налево. Потом направо во двор. Ага. Теперь в арку. Все.
Выскочила из машины и пошла к подъезду.
Я расплатился, побежал за ней.
В подъезде было темно.
– Последнюю лампочку скоммуниздили, – тихо и нежно сказала она. – Ворье сраное, вандалы гребаные, ерша им в жопу.
– Не волнуйся, любимая, – прошептал я. – Зато я с тобой.
Беспрестанно целуясь на темной лестнице, мы пешком поднялись на третий этаж.
Вошли в квартиру, не зажигая света, и сразу повалились на диван, который стоял в ближайшей комнате.
– Ты раньше никогда на живот не кончал, – удивилась она. – Ты вообще кто?
– Здесь раньше не было дивана, – ответил я. – Мы вообще где?
– Главное, не зажигать свет, – сказала она.
– Да, – согласился я и быстро оделся.
Слава богу, зима, и снега нет. Четыре часа утра, а совсем темно. Ничего не видно, никого и никому.
Вышел.
Огляделся. На доме написано: «Восьмая улица Текстильщиков».
Ё-ё-ё-ё-ё…
Колотун. Где метро, не знаю. Ни такси, ни леваков. Ни одного человека на улице.
Надо бы вернуться, да уж забыл, какая квартира.
дневник стартапераВарианты
– Нет, нет, нет! – воскликнула она. – Просто покупать секс на полтора часа, как скучно! Пошло, глупо, да и вообще пакостно. Вот если бы можно было примерно так…
– Как? – спросил я.
– Ну вот так примерно. Вот чтоб был такой заказ. Такая, извини меня, услуга. Вот я возвращаюсь домой с работы, и часов в семь, а лучше в восемь – звонок по телефону. «Милая, я чуточку опаздываю, ничего?» – «Ничего, дорогой, конечно!» В половине девятого – домофон. «Кто там?» – «Это я!» – «Открываю!» Входит. Красивый, молодой, стройный, сероглазый, темно-русый. Подтянутый, хорошо одетый. Пахнет – ах! Свежее тело, только что отглаженная рубашка, нежный волнующий парфюм. В руках сумки. Мы целуемся. Так, легонько, в щечку. Он говорит: «Милая, вот тут я кое-что набрал в “Азбуке вкуса”, котлетки, гарнир, пирожки к чаю…»
– Погоди! – сказал я. – Как это, набрал в «Азбуке вкуса»?
– Да я все заранее оплачиваю на сайте, ты что! За свои деньги имею право! Хоть в «Урюке», хоть в «Гурмэ!» – нетерпеливо объяснила она. – Не перебивай!
– Молчу, молчу, молчу…
– Вот. Значит, он говорит: «Я тут принес котлетки, пюре, салат. Ты, наверное, устала после работы?» – «Немножко». – «Отдохни, милая, поваляйся на диване. Я тебе позову к столу!» Он все разогревает, накрывает стол, раскладывает, зовет меня.
– А потом что?
– Угадай! – засмеялась она. – Но сначала он меня расспросит, как прошел день на работе, я ему расскажу, он будет внимательно слушать…
– Прекрасно! – сказал я.
– Ну и где такое взять? – вздохнула она.
Я помолчал, потом сказал:
– Знаешь, один человек рассказывал, что вот, мол, читаю всякие книги и ничего мне не нравится. Бездарно, плохо, неинтересно. А потом решил: «А дай-ка я сам напишу! Чтоб было хорошо и талантливо!»
– И что?
– И теперь известный автор! – Я назвал фамилию.
– При чем тут все это?
– Да при том! – закричал я. – Не поняла? Либо заводи такой стартап, либо…
– Либо что? – она сморщила лоб.
– Либо выходи замуж! За вот такого. Влюбленного и заботливого.
Она задумалась ненадолго и серьезно ответила:
– Нет. Стартап – это дикий гемор. А замуж – неинтересно.
немножко про грустноеЗащита и опора
Жила-была одна женщина. Она была художница – не так чтоб шибко знаменитая, но в полном порядке. Во всяком случае, к сорока пяти годам она развелась со своим мужем-раздолбаем, дочку хорошо выдала замуж и – в итоге всех разводно-разъездных дел – обзавелась собственной двухкомнатной квартирой в хорошем доме вблизи метро. С заказами и заработками у нее тоже все было в порядке.
И тут ей позвонил друг детства.
Они вместе учились в девятом и десятом классе. Но у них ничего не было. Никакой школьной любви и даже особой симпатии. Общались, конечно. Разговаривали. Может быть, танцевали на выпускном. Вот и все. После этого – почти тридцать лет – никаких контактов. Так бывает со школьными друзьями, довольно часто. Если честно – почти всегда.
Но вдруг он ей звонит.
И говорит буквально следующее:
– Привет! Я такой-то, друг твой школьный (долго ей напоминал, наконец она вспомнила). Я вот зачем звоню. Я последний год за тобой наблюдаю очень внимательно. Контактик, фейсбук, то да се. Блог твой личный тоже смотрю. Выставки. Был на двух. Убедился. Знаю, что у тебя квартира приличная. Дочь выросла, живет отдельно. И зарабатываешь ты неплохо. Я, честно говоря, сначала думал: «Эх, бедная художница, откуда у нее деньги, кто-то ее подкармливает, видать». А тут гляжу – нет, сама. Разузнал про твои гонорары. Нормально. То есть я вижу, что ты – самостоятельная, сильная женщина с хорошим заработком.
– Ну да, – говорит она. – Ну и что?
– Тебе нужен надежный человек рядом.
– Что-что? – удивляется она.
А он говорит четко и даже немного сурово:
– Тебе нужен мужчина. Защита и опора, ты понимаешь? Крепкое мужское плечо! В общем, я готов.
– Что готов?
– Готов к тебе переехать. Могу прямо сегодня. Чего тянуть?
Она мне сказала, что сначала ей стало дико смешно, потом слегка противно, а в конце концов – чуть ли не до слез его жалко.
– Это же до какого ничтожества надо докатиться, это же как надо дотла прожиться, чтоб звонить женщине, с которой не виделся тридцать лет, и предлагать свое «крепкое мужское плечо». То есть проситься на ночлег и прокорм, а то, видать, совсем хана! – она вздохнула.
– Но ты, я надеюсь… – я слегка испугался.
– Что ты, в самом деле! Даже смешно, – сказала она.
– Небось, ты его и не помнишь?
– Потом вспомнила. Хороший был мальчик. Веселый и красивый.
снова про веселоеВлюбленному всегда везет
Я тогда учился в десятом классе и был очень влюблен в одну девушку – постарше меня, она была студенткой. Были весенние каникулы. Я хотел пойти с ней погулять, где-нибудь в Останкине, или в Архангельском. А она сказала, что едет в Ленинград на студенческую конференцию. «Ах, так!» – подумал я. Узнал, на каком она поезде едет, и решил поехать с ней в Ленинград. Ну, как бы с ней. Но все равно классно. Ночевать мне там было где – у дяди Миши, папиного троюродного брата.
Я сначала хотел этак внезапно появиться перед ней в поезде.
Но потом не удержался и похвастался. Такими изящными словами: «Если вы, сударыня, не против, я провожу вас до Санкт-Петербурга».
Ей понравилось. Она даже, кажется, похвасталась подругам – вот какой у меня кавалер. Провожает меня аж до Питера.
И вот я бегу на вокзал покупать билеты.
Купил, что самое смешное! Туда и обратно.
Билеты тогда были малюсенькие. Картонные прямоугольнички, длиной в спичечный коробок, а шириной и того меньше. И на них компостером пробиты даты и все такое. Коричневые, как шоколадки.
Весна, мокрый снег, холод. Я положил эти билетики себе в перчатку. И еду в троллейбусе по Садовому.
Выхожу, спрыгиваю в весеннюю снежную кашу, тру себе нос левой рукой в перчатке и вдруг чувствую – билетов нет! Потерял! Где? Как? Соображаю, что снимал перчатку, когда платил за проезд в троллейбусе. Все понял за один миг. Рванул следом – а троллейбус уже отъезжает.
Я в отчаянии торможу такси, он мне как всегда «куда ехать?», я ему ору – «догнать этот тролик!»
Догоняем. Через две остановки! Влетаю вовнутрь, народу почти никого, бегу вперед к кассе – о, Боже!!! Ты меня любишь!
Среди ошметков заледенелого снега лежат два коричневых прямоугольничка, две заветные картонные шоколадки, сладость моей влюбленности – простите, распустил язык…
Значит, это настоящая любовь!
Нет, не значит.
То есть я съездил в Питер, налюбезничался, нагалантничался, произвел впечатление на девушку и ее подруг… Но и все.
Ну и слава богу. Каждый из нас пошел своей дорогой. Всем спасибо, все довольны.
А если бы я не нашел эти билеты, я бы долго корил себя, и страдал бы от неисполненной мечты, и – наверное – влюбился бы в нее еще сильнее, глупее, бессмысленнее.
Поскольку уж очень разными людьми мы были.