Впрочем, в мой план тёзка внёс и некоторое уточнение. По его предложению мы решили сначала переместиться отсюда в съёмную комнату в Посланниковом переулке, чтобы дворянин Елисеев смог забрать свой «парабеллум» — мало того, что он пригодится тёзке на тех самых дворянских сборах, которые ему в самом скором времени предстоят, так ещё тёзка дорожил этим пистолетом как отцовским подарком. От моего напоминания о проблемах, каковые могут последовать за нарушением условий найма жилья, тёзка беззаботно отмахнулся, пояснив, что ночью присутствие в его комнате женщины никто и не заметит, тем более, что общение с консьержкой планом не предусматривалось. Ну что, молодец студент, в очередной раз порадовал своей сообразительностью.
Откладывать дело в долгий ящик мы не стали, и уже следующей ночью тёзка телепортировал нас в свою московскую комнату, а оттуда в Покров. Стоило признать, что составленный общими усилиями план действий вселил в дворянина Елисеева должную уверенность в себе, и проблем с таким перемещением на этот раз не возникло. Не было сложностей и с недолгим пребыванием товарища в родительском доме, никто из прислуги этого не заметил. Описывать встречу тёзки с изрядно прихреневшим садовником, пожалуй, не стану, скажу лишь, что и тут всё прошло удачно — тёзке удалось передать дядьке Петру всю серьёзность дела, и тот клятвенно заверил молодого хозяина, что поручение его исполнит в точности. Записку для отца тёзка писал, кстати, как раз у садовника, зажигать свет в своей комнате не стал из осторожности.
Итак, всё у нас было к побегу готово. Ну, мы так считали, что всё…
Глава 22Перемены к лучшему и к худшему
Наше заключение с обучением продолжалось пока что без особых изменений. На занятиях с Александром Ивановичем тёзке всё так же приходилось совершенствоваться в телекинезе и телепортации, причём телепортацию он отрабатывал именно для обеспечения проникновения через различные преграды других людей и предметов. Нет, определённо тут готовили какое-то криминальное предприятие, причём довольно масштабное, других объяснений у нас не находилось, а спрашивать у Александра Ивановича — не такие мы с тёзкой идиоты.
Одновременно продолжались и наши с тёзкой личные, я бы даже сказал, сепаратные, упражнения. У меня уже пару раз выходило телепортироваться не только в соседнее помещение, но тёзка всё равно справлялся с этим намного лучше. Что ж, стало быть, ему и карты в руки. Нам же с ним не славой меряться, нам выжить надо, а в данный момент ещё и свободу себе вернуть, желательно поскорее и без осложнений, а уж под чьим именно руководством оно произойдёт — это, как говорится, по обстоятельствам. Вот мы и занимались, хоть и пришлось нам, обдумав и обсудив один вопрос, побег пока ненадолго отложить.
Вопрос состоял в том, каким образом нам забрать с собой Анечку. По идее, особых затруднений в том не предвиделось — нам с тёзкой казалось, что дворянину Елисееву достаточно будет взять свою даму за руку и тот самый шаг сделать, как на строевых занятиях, вместе, и лучше бы даже в ногу. Но это по уму и по логике, а в жизни оно могло обернуться по-всякому, и потому мы подумали и всё-таки решили подстраховаться. В итоге первоначальный план был пересмотрен — теперь мы хотели сперва просто на минуту-другую вывести Аню в комнату дома в Посланниковом переулке, чтобы на практике проверить саму возможность такого действия, а уже в следующую нашу встречу бежать отсюда окончательно и бесповоротно. Возможный при таком раскладе риск того, что Анечка выдаст себя и нас поведением или оговоркой, тёзка клятвенно обещал исключить, и зная уже, как ловко умеет он пудрить женщинам мозги, я с ним спорить не стал.
Вышло, однако, так, что поход к Анне Сергеевне по воле здешнего начальства состоялся нескоро, даже не знаю, почему. Выходные тёзке устраивали, но отдыхать ему приходилось исключительно в моём обществе, к Ане его не допускали. Мы уже начали было предполагать всякое, по большей части нехорошее, но долгожданный день всё же однажды настал и дворянину Елисееву дозволили провести ночь с подругой. В положении госпожи Фокиной за это время произошли, как оказалось, некоторые перемены. Во-первых, апартаменты, занимаемые Анной Сергеевной, при появлении дворянина Елисеева покинула не стрёмная деваха Даша, что так не нравилась нам с тёзкой и которую побаивалась Аня, а какая-то Ульяна. Ульяна эта старательно и местами небезуспешно пыталась выглядеть этакой миловидной простушкой, однако же внимательный взгляд и выверенные движения выдавали в ней девицу крепкую и ловкую, так что сомнений в том, что главная её задача — стеречь пленницу, у нас не оставалось. Во-вторых, Анна Сергеевна встретила дорогого гостя празднично принаряженная и даже с новой причёской. Ну, и в-третьих, в её комнате поменяли мебель, тоже на куда более презентабельную.
— Откуда всё это? — тёзка даже слегка обалдел.
— Одежда моя, мне из дома доставили, — с заметным самодовольством ответила Аня. — Причёску тут и сделали. А мебель они свою откуда-то принесли. Но согласись, Витенька, теперь намного уютнее стало!
Тёзка, понятно, согласился, но ему, как и мне, такое обновление особой радости не доставило. Кажется, хозяева захотели сделать своё принудительное гостеприимство более привлекательным не только для Анны Сергеевны, но и для дворянина Елисеева, раз уж отдыхать ему будет позволено в этих апартаментах. Но при улучшении вкусовых качеств пряника стоит ожидать и удлинения кнута, иначе такое однобокое стимулирование вообще теряет смысл. Осталось только дождаться, когда Александр Иванович разъяснит тёзке все эти изменения, как произошедшие с госпожой Фокиной, так и ожидающие Виктора Михайловича лично. Или не дождаться, если получится свалить отсюда раньше, нам-то с тёзкой от тех изменений ни холодно, ни жарко. Однако же заметное улучшение условий содержания Анечки на фоне полного отсутствия не то что перемен, а даже и разговоров о таковых в положении дворянина Елисеева несколько озадачивало.
Но сейчас особо озадачиваться было некогда, и уже далеко за полночь тёзка заставил ничего не соображающую Аню подняться, надеть домашний халат и вывел её в ванную. Получилось у тёзки прямо как в сказке — только с третьего раза, но получилось же!
— Эт-то что⁈ — свет в комнате мы включать не стали, но даже в темноте Аня сумела разглядеть, что находится совсем в другом месте.
— Это, Анечка, наша с тобой свобода, — с гордостью, по мне, вполне заслуженной, ответил тёзка. — Сейчас мы вернёмся обратно, а в следующую нашу встречу я тебя заберу, верну домой и сделаю всё, чтобы больше никто и никогда тебя не похитил.
— А как ты это сделал? И где мы сейчас? А ты правда вернёшь меня домой? А вернуться опять туда, где были, мы сможем, а то у меня там вещи? — вопросы посыпались на тёзку как из мешка, это я не все их перечислил.
Терпеливо дождавшись, пока поток вопросов не иссякнет, тёзка принялся отвечать. Приводить тут его многословные разъяснения я не стану, туману дворянин Елисеев напустил от души, но закончил свою речь совсем в другом ключе, короткими рублеными фразами втолковав подруге, что её дело сейчас — во-первых, молчать, а во-вторых, быть готовой к побегу.
— А когда? — Аня спросила таким убитым голосом, что тёзка растерялся и не успел сразу ответить. Я тут же воспользовался его замешательством, перехватил управление и ответил вместо него:
— Как только, так сразу.
Тут уже впала в замешательство Аня, и я снизошёл до разъяснения, впрочем, тоже довольно туманного:
— Аннушка, ну какая, в сущности, разница? Просто будь уверена, что осталось недолго.
— Да-да, я поняла, — она даже пару раз кивнула. — Хорошо, я буду готова.
Дальше всё пошло вообще как-то скомканно. Нет, с возвращением в ванную комнату апартаментов, отведённых госпоже Фокиной, тёзка не подкачал, зато потом… Затащить Анечку в постель тёзке удалось, но толку от того оказалось чуть — настолько вяло подруга себя вела и видно было, что обычной радости ей сейчас эти телодвижения не приносят. На таком фоне и тёзка не проявил особого усердия, кое-как доведя дело до завершения, после чего Аня его и выпроводила, сославшись на плохое самочувствие. М-да, дела…
— Это что было? — спросил я, пока мы топали к себе. — Ты же с ней давно знаком, не знаешь?
— Без понятия, — тёзка успел нахвататься от меня разных словечек и оборотов. — Что-то я такого вообще не припомню… Не понимаю, что с ней такое, но мне это не нравится.
— Не тебе одному, — даже не знаю, стали эти мои слова для тёзки утешением или дополнительной порцией соли на рану. — Лишь бы не проболталась.
— Это вряд ли, — всё-таки некоторое сомнение в словах тёзки ощущалось. — Сама же всё время спрашивала, когда мы отсюда выберемся. Но, похоже, зря мы эту тренировку устроили…
— Да ладно тебе, — напоминать тёзке, что это было именно его предложение, я дипломатично не стал, — зато теперь точно знаем, что всё пройдёт как надо.
— Знаем, — с явным облегчением согласился тёзка. — Но бежать отсюда, или, как ты выражаешься, делать ноги, уже надо, и чем скорее, тем лучше.
— Кто бы спорил, — поддержал я товарища. — Кто бы спорил…
Впрочем, в следующие дни особых последствий непонятного поведения госпожи Фокиной мы не увидели. Всё так же продолжались занятия с Александром Ивановичем, где отрабатывались всё те же действия в разных вариациях. Дурить нашего тренера мы прекратили, чтобы до поры не вызывать у него каких-либо подозрений, сам он никак своей обычной манере поведения с её показной доброжелательностью не изменял, в общем, сплошная тишь да гладь.
Мы с дворянином Елисеевым, кстати сказать, уже не раз и не два задавались вопросом: неужели Александр Иванович так до сих пор ничего и не заподозрил? По всему выходило, что нет, не заподозрил, и мы переключились на осуждение возможных причин такого непонятного благодушия, сойдясь в итоге на том, что Александр Иванович, конечно, знает о паранормальных способностях куда больше нас с тёзкой, но у него самого эти самые способности развиты намного меньше. Т