— Вот, значит, для кого и для чего вас тогда похищали, — выдал Греков, едва за подполковником Елисеевым закрылась дверь. — Не могу сказать, что я в то время нечто такое предполагал, но теперь уже не удивлён…
Тёзке оставалось лишь молчаливым медленным кивком признать правильность сделанного титулярным советником вывода.
— Отцу вашему, Виктор Михайлович, я тогда говорить не стал, — продолжал Греков. — На тот момент оно и не требовалось, однако же теперь я считаю необходимым поставить Михаила Андреевича в известность о том похищении, о случае на шоссе не упоминая. Впрочем, если пожелаете, можете сделать это сами, но, уж простите, исключительно в моём присутствии.
И опять пришлось соглашаться с Грековым, на этот раз нам обоим. И правда же, без помощи, а значит, и без участия тёзкиного отца все наши с тёзкой надежды и планы остались бы беспочвенными, чего нам совсем не хотелось.
Сцену объяснения тёзки с отцом относительно своих не столь давних подвигов при первой попытке похищения я, пожалуй, пропущу. Не было потому что особого объяснения — так, сын рассказал, отец предельно мягко пожурил и принял к сведению. Оставалась, конечно, совсем не нулевая вероятность, что такую покладистость Елисеев-старший проявил только из-за нежелания делать сыну полноценную выволочку при Грекове, и настоящая взбучка тёзке ещё предстоит, но тут уже сам Греков перехватил ведение разговора.
— В общем, вот что, — кажется, титулярный советник собирался подвести некий промежуточный итог. — Вам бы, Виктор Михайлович, стоило, пожалуй, пожить пока что здесь, в расположении учебного батальона, если, конечно, Михаил Андреевич не против, — с этими словами он вопросительно глянул на тёзкиного отца, тот с пониманием кивнул — не против.
— Вас, Михаил Андреевич, — обратился Греков уже к подполковнику, — я бы попросил придержать пока здесь на какое-то время и Елену Васильевну с Натальей Михайловной, а возможно, и Ольгу Михайловну тоже, — ага, жену с дочерьми тоже советует сюда пристроить. В общем, логично, уж в войсковую-то часть те, на кого работает Александр Иванович или как там его на самом деле, уж точно не сунутся. — За домом вашим, как и за домом Улитиных, если Ольга Михайловна с супругом туда вернуться пожелает, я присмотр обеспечу, для госпожи Фокиной, вернись она в Покров, найду такую острастку, чтобы тихо сидела и вам, Виктор Михайлович, о себе не напоминала. Но, уж простите, это всё, что я тут смогу сделать.
— Это почему же, Фёдор Сергеевич? — нахмурился господин подполковник.
— Видите ли, Михаил Андреевич, — в голосе титулярного советника явственно слышались извинительные нотки, — я отвечаю за розыск по делам уголовным в Покрове и уезде, и для того волен предпринимать любые шаги, какие сочту нужным, в дозволенных законом пределах, разумеется. Но вот в делах, что за границы Покровского уезда простираются, я должен действовать через обращение к своему начальству во Владимире. Знаете, во-первых, не возьмусь даже предположить, с какими именно сопроводительными бумагами отправят они в Москву мой рапорт, а во-вторых… Во-вторых, показанные Виктором Михайловичем, э-э-э, способности заставляют меня до некоторой степени сомневаться в необходимости обращаться во Владимир служебным порядком.
Похоже, у нас тут объявлен чемпионат по понимающим кивкам, и, кажется, на главное место на пьедестале всерьёз претендует подполковник Елисеев. Нет, тёзка тоже кивнул, показывая, что титулярного советника понял, но у старшего Елисеева это получилось уж как-то особенно убедительно. Не возьмусь гадать, что именно понял тут тёзкин отец, хотя кое-какие предположения на сей счёт у меня имелись, но вот мы с тёзкой, хоть он и кивнул за нас обоих, понимали каждый своё.
Тёзка со своей юридической колокольни оценивал перспективы дела с точки зрения писаных законов и потому пребывал в некотором расстройстве — уж больно запутанно и, мягко говоря, неоднозначно тут всё смотрелось. Я же видел проявление со стороны господина Грекова сословной и земляческой солидарности и был в полной уверенности, что подполковник Елисеев понял всё правильно и полицейскому за это благодарен. А ещё я понимал, что соблюдать в данном случае закон в полном, что называется, объёме у титулярного советника Грекова особого желания нет, и тут уже, как мне представлялось, не только в той самой солидарности дело, да и не столько в ней, а вот в чём именно, я бы вот так сразу и предположить не взялся.
— Но… — тут Греков этак хитро улыбнулся и, дождавшись общего внимания, продолжил: — Но ведь удерживали Виктора Михайловича против его воли то ли в самой Москве, то ли где-то поблизости, не так ли?
Кажется, я начал соображать, к чему клонит Греков. Как оказалось, не ошибся.
— Значит, во Владимир о том докладывать и смысла нет! — торжествующе закончил титулярный советник.
Ну да, не ошибся. Солидную теоретическую базу под своё нежелание связываться с делом титулярный советник подвёл исключительно грамотно, можно даже сказать, безупречно. Да ещё и себя, любимого, выставил при этом перед подполковником Елисеевым в самом что ни на есть выгодном свете — и за домом присмотреть готов, и предательницу Фокину окоротить, и сына от нежелательного внимания губернского начальства уберечь. Вот она, бессмертная классика служебной интриги!
— Учись, студент, пока есть у кого! — посоветовал я тёзке, растолковав ему не так уж сильно скрытый смысл грековских логических построений.
— А толку? — безрадостно ответил он. — Мне же теперь тут сидеть аж до морковкина заговенья! Или вообще в армию поступить, раз ходу отсюда всё равно никуда не будет⁈
Я уже хотел ответить тёзке, что рано ещё нас хоронить что в прямом, что в переносном смыслах, как Греков заговорил снова.
— Но вот московским сыщикам делом этим заняться сам Бог велел, — ого! Недооценил я титулярного советника, ох и недооценил… — Поговорю я с известным вам, Виктор Михайлович, коллежским секретарём Воронковым, да вам и самому с ним побеседовать не мешало бы, прежде чем официальный ход делу давать, — нет, определённо, недооценил!
Да и в самом же деле, положение, которое обозначил себе начальник сыскной части Покровского уездного полицейского управления, выглядело совершенно беспроигрышным. Получится у московских размотать дело и довести его до суда — хорошо, причастных к столь значимому событию наградами не обойдут, и что-то мне подсказывало, что план, как среди этих самых причастных оказаться, у Грекова на всякий случай приготовлен, хотя бы в черновом виде. Не получится — он, титулярный советник Фёдор Сергеевич Греков, тут вообще как бы и ни при чём. Замнут дело на самом верху — Греков опять-таки ничего не теряет. Прямо какой-то интригений, если можно так выразиться…
На сей раз все смыслы слов Грекова тёзка ухватил сам, без моих подсказок, и признал, что поучиться у Фёдора Сергеевича всё-таки следует. И правильно, юристу такие навыки в его нелёгком деле лишними никогда не будут.
— Только, Михаил Андреевич, — обратился Греков к старшему Елисееву, — давайте с вами так договоримся. Московского своего коллегу по сыскной части я приглашу в Покров сегодня же, но пока мы все — я, вы, Виктор Михайлович и сыщик из Москвы — не обговорим предварительно все наши обстоятельства, прежде чем мой московский коллега даст делу официальный ход («или не даст», — подумал я), вы супруге, дочерям и зятю ничего не скажете. Так и вам в семье спокойнее будет, и нам следствие вести сподручнее.
— Не буду спорить, Фёдор Сергеевич, — согласился подполковник. — Только вы уж постарайтесь, чтобы этот московский сыщик прибыл к нам поскорее.
— Непременно, Михаил Андреевич, непременно, — заверил Греков тёзкиного отца. — К вам, Виктор Михайлович, у меня та же самая просьба.
Откладывать не то что в долгий ящик, но и просто до утра звонок Воронкову Греков не стал, и с позволения подполковника Елисеева позвонил в Москву прямо из батальона. Дело, как я предполагал, было не только в ускорении прибытия московского сыщика и даже не в том, чтобы показать подполковнику Елисееву своё усердие в помощи его сыну, но и в том, что этот звонок оставался неизвестным сослуживцам Грекова. Что ж, излишняя это предосторожность или нет, время, как говорится, покажет, но сам факт примечателен…
Глава 25Военный совет
Отцовский разнос на сон грядущий тёзка, как мы с ним и ожидали, получил. Однако же оттяжка времени от узнавания Елисеевым-старшим некоторых подробностей о приключениях младшего сына до возможности высказать потомку своё по этому поводу мнение сделала разнос не таким уж и строгим, чего, не буду скрывать, мы ожидали тоже. Да, тёзкино поведение господин подполковник обозначил как неосмотрительное, но исключительно в том лишь, что сын сразу не доложил отцу, к действиям же сына по освобождению из плена у отца претензий не нашлось, он даже в общем и целом остался ими довольным. Оно, конечно, там и моя заслуга была немалой, но мы с тёзкой обошлись без особых подробностей, исходя всё из того же нежелания раскрывать нашу, так сказать, «двуглавость». Завершился сеанс отцовской критики тоже более чем ожидаемо — договорённостью матери и сёстрам по возможности не рассказывать, чтобы не волновались излишне, дело-то уже прошлое. Им полагалось считать, что младший Елисеев приехал из Москвы не на машине, а поездом.
В ожидании прибытия московского сыщика подполковник Елисеев устроил так, что на стрельбы его сын вышел одним из первых, чтобы поскорее освободиться. Отстрелялся тёзка неплохо, и хотя в число лучших стрелков не попадал, но и оказаться среди худших ему тоже не грозило. Свободного времени у тёзки в итоге появился избыток, и мы даже немножко поспорили, чем его занять — дворянин Елисеев горел желанием посмотреть на продолжение стрельб, мне же было куда более интересно познакомиться со здешней армией.
Победила, как это раньше говорили в моём мире, дружба. Армия есть армия, и посторонние могли свободно перемещаться только в зоне отдыха и между ней и стрельбищем, шляться по самому военному городку участникам стрельб не позволяли, так что с удовлетворением моего интереса не заладилось. Тёзке же быстро наскучило смотреть, как стреляют другие, он было переместился в ту часть стрельбища, где своими умениями и нарядами мерились дамы и барышни, но тягой к прекрасному отличался не он один, и зрителей там более чем хватало — о том, чтобы протолкнуться в первые ряды и разглядывать стреляющих красавиц во всех подробностях, не было и речи. В итоге тёзка отправился в ту самую зону отдыха, чтобы перекусить, а я получил возможность вблизи рассмотреть армейские автомобили, полевые кухни и самих солдат с офицерами.