— С тюменского обоза, видать! — предположил кто-то за моей спиной.
— Здоров мужик! — Восхитился другой голос.
— Да не-е, Трошка по крепше будит!
Микола оживился, предвкушая яркий поединок. Похоже, он не был фанатом Трофима, а вот хороший бой ему явно по душе.
Тем временем мужик снял картуз и отдал подошедшему товарищу.
— Сладились! — произнес с азартом чей-то голос сзади.
Мужик же, достав из кармана штанов что-то мелкое, отдал зазывале.
— На себя поставил! — Загорелся Микола, похоже, это признак чего-то интересного.
— Что это меняет? — я постарался спросить так, чтобы не выглядеть полным идиотом.
— Ну, вот он сейчас денег за себя дал, — жаром начал объяснять мой провожатый. — И ему теперь за победу тоже накинут!
— Победит тот, кто собьёт противника с ног. Победителю рупь с полтиной! — громко выкрикнул зазывала.
— Видать, тоже не со слабого десятку! — незримый собеседник сзади. — Теперь держись!
— Да! Теперичи пойдёт потеха!
Бойцы встали лицом к лицу в трёх шагах друг от друга. Толпа подбадривала обоих, среди местных хватало народу, кто жаждал поражения Трофима. Не любят его здесь, ну, или не все любят. Зазывала-конферансье он же рефери ритуально взмахнул рукой, и бой начался.
Соперники попросту стали месить друг дружку. Нет, не так, они старались нанести противнику наиболее мощные удары. Для этого то один, то другой широко размахивались и били куда попадут. При этом боец, которому предназначался удар, не уворачивался и не старался отбить кулак соперника, а наоборот старался ударить сам. Я уже начал думать, что это правила такие, но тут «тюменский» сделал шаг назад, и Трофим по инерции пролетел в перёд. Через пару шагов он остановился и повернулся в врагу, противник же его никак не воспользовался преимуществом, и тоже просто повернулся к Трофиму.
Ну и бойцы! Ни техники, ни тактики!
Трошка сделал обманный выпад с левой и сразу же двинул «тюменцу» в челюсть. Того повело, но он мало того, что устоял, так ещё и сам не хило приложил местного. Трофим отшатнулся на два шага и тоже устоял. Толпа взревела.
— Ванька, наддай! Ща рухнет! — крикнули из толпы. Наверное, «тюменцы».
И тут же подхватили местные антифанаты Трофима:
— Давай, Ванька! Вали Трошку!
Ободренный Ванька ринулся в атаку, но тут уже Трофим среагировал на опасность и поставил блок левой рукой. Неуклюжий такой, но блок, а сам саданул с правой тюменцу по ребрам. Потом размахнулся левой и ударил в голову. Ванька устоял, но отступил. Трофим видя, что руками не достанет, пнул соперника. Это был первый удар ногой за весь бой! Я бы классифицировал его как маэ-гэри, но уж больно всё коряво, хотя… Хотя попал! Попал он куда-то толи в живот, толи в бедро. Иван, чтобы не упасть попятился и… и упал. Вот только упал он не от удара. Он просто споткнулся. Запнулся пяткой о складку ковра, и упал на спину.
Трофим с победным криком моментально вскинул обе руки вверх, и, потрясая ими, забегал по коврам. Иван тем временем поднялся, и пошел было в атаку, но тут же выбежал зазывала-рефери и, преградив ему дорогу начал кричать про то, что Трофим победил. Выбежали трое «тюменцев». Я не мог слышать, что они говорили, потому что говорили уже все. Кто-то просто говорил, кто-то кричал. Как ни странно, но в этом всеобщем гвалте я всё же разбирал не только отдельные слова, а и целые фразы.
Публика частью ликовала от победы над пришлыми, часть считала победу не честной, кто-то даже призывал продолжить.
— Эх, Ванятка, што ж ты так? — сокрушенно проговорили за моей спиной.
Я повернулся. Там стоял высокий худой старик, пожалуй, даже не старик ещё, но седая борода говорила о преклонных уже годах. В его глазах застыла горечь поражения.
— Из ваших! — постарался спросить я как можно участливее.
— Да нет, — вздохнул собеседник. — Бают, с тюменским обозом они здесь.
— А я думал, за своих… — тут я чуть было не сказал «болеете», но спохватился и подобрал слово, на мой взгляд, более подходящее, — Переживаете.
— А за своих, сынок и переживаю, — произнес старик, глядя на арену. — Думал, хоть эти ему охальнику укорот дадут. Да эвано как! Запнулси и всё!
— Трошке честью одолеть или как всё едино! — Микола тоже решил принять участие в нашем разговоре. — А уж подножку не поставить, так это и не Трофим!
— Эх, вот кабы Гришка-стрелец вышел, тот бы ентова абармота за холку бы потрепал!
— Да не-е, куды ему?! — вмешался в диалог пузатый мужичек, стоявший за спиной у Миколы. — Разве что с пистолем! — и сам засмеялся над своей шуткой.
Я повернулся к старику и спросил, стараясь подражать местному говору:
— А от чего ж Гришка не выходит?
— Не досуг ему, мил человек, — грустно проговорил тот. — Служба у Николай-Михалыча, да и хозяйство на ём не малое. — Помолчал и добавил, — Не досуг ему празный народ веселить. — Мне показалось или в голосе старика звучала какая-то безысходность.
— Да у него у Трошки у этого техники никакой. Так руками машет и всё! — забывшись решил я подбодрить старика. Понравился он мне, хороший дед, правильный.
— Ага! Он вот такту рукой маханёт, головёнка и отлетит! — влез опять пузан.
На этот раз над его шуткой смеялось уже порядочно народу.
— Это если попадет, — парировал я.
— А ты сходи, можа и увернёсси разок-другой! — пузатый мужичёнка был явным сторонником Трофима.
Тут что-то во мне перевернулось, в таких случаях полковник Палкин говорил, что планка упала. Трофим, говорите! Гришка-стрелец! Щас!!! Стоп!
— А ногами бить можно? — спросил я у пузана. Я и сам видел, как Трофим пнул тюменца. Но мало ли…
— Можно, ежели попадешь. Токма не в мотню! — и заржал. — А то разозлится Трошка, как есть, разозлится!
— Да-а, тоды всё, не жилец ты, паря! — весело поддержали его из толпы.
— Да он и так не жилец! — подхватил кто-то ещё.
Ржали не все. Ну, то есть не только старик с Миколой. Я поймал на себе взгляд человека средних лет стоявшего справа от пузана. Одет он был подобротней Миколы, и чем-то напомнил Акимыча.
— Не вздумай! — сказал он. Даже не сказал, приказал.
Но планка уже упала.
— Значит, ногами можно? — смотрю пузану прямо в глаза. Почему ему не знаю. Сейчас он олицетворяет всё зло. А может не зло, но смотрю на него. А он веселится, рот до ушей:
— Ага! Можно! — думает простачка нашел. Щаз!
— Эй! Парень! Не ходи! — это тот мужик.
— А чево? Пущай! — пузан.
— Не ходи! — кто-то из толпы.
— Пущай сходит, а мы поглядим! — тоже из толпы.
— Сынок! Ты чаво удумал! Куды ж супротив Трошки?! — старик.
— Пущай! Поглядим как он его ногами-то!!! — пузан.
— Не надо, Ваша милость! — Микола.
Так. Попробовал подтянуть штаны, вроде ничего. Не кимоно, конечно, но пойдёт. Снимаю сюртук и картуз, подаю Миколе:
— Подержи.
— Не ходите, Ваша милость!
— Пущай!!!
— Не вздумай!!!
— Пущай-пущай! Ногами-то!
Всё! Я иду. По толпе ропот, удивлённые крики, радостные вопли, но я их не слышу. Мне не до них. Я иду.
— Биться желаете? — спрашивает меня рефери-зазывала. Спрашивает вежливо, удивление он старается скрыть, но у него не выходит.
— Ногами бить можно? — последний раз уточняю.
— Токмо не туда, — он показывает взглядом на причинное место.
— Понял, — я киваю.
— И енто, Ваш милость, без ворожбы штоба! — предупреждает конферансье и показывает на висящий на шее какой-то медальон на серебряной цепочке. Антидопинговый амулет что ли? Наверное, он магию распознаёт. Или блокирует.
— Договорились! — Мне всё равно я колдовать не умею.
Смотрю на Трофима. На его лица удивленная усмешка. Усмешка уже победившего человека. Но это мы ещё посмотрим!
— Вам, Ваша милость, за себя надобно гривну внести, — говорит конферансье.
— А Иван сколько вносил? — спрашиваю, вспомнив о повышении ставок.
— Двугривенный, — с готовностью отвечает зазывала-распорядитель. — А ежели до двух рублей, тоды два пятиалтынных.
— Давай до двух рублей! — говорю, доставая деньги. Блин. Вот я — тупой придурок, придётся с мелочью в кармане драться. Лишь бы не просыпать. Ну, теперь уже всё! Пойду как есть.
— Как биться желаете? До первой крови? — распорядитель прав, не уточнили.
— Нет. Кто кого с ног собьёт!
— Как пожелаете, — и тут же, но уже громко для всех: — Победит тот, кто собьёт противника с ног. Победителю два рубля!
По толпе восторженный ропот. Но мне не до них. Я настраиваюсь.
Как-то лет пять назад, сосед дядя Толя, бывший краповый берет, научил одной связке из шести ударов. И показал, как её проводить, чтобы противника хотя бы последним завалить. Первый и второй удары идут руками, а уже потом ноги подключаются. Неподготовленный противник валится пятым, иногда четвертым ударом. А одного я аж вторым завалил. Вот сейчас и посмотрим, что почём!
Мы с Трофимом встаем напротив друг друга. Рефери машет рукой. Начали!
Я бросаюсь в атаку. Первый удар левой рукой, он в пустоту. Ну так он и не для того, чтоб попасть. Он на испуг, правда дядя Толя меня и первым валил, так тож он. А я, я первым пугаю, вторым с правой тоже. ХРЯСЬ!!! Это ЧЁ?! Это я уже вторым попал?! Однако! БУФ!!! Это маэ-гэри правой ногой в пузо. Хорошо вошло! Как в грушу! Прямо чувствую, как Трошка отступает. Левой ногой с разворота! БАМ!!! Уширо, любимый удар Чака Норриса. Вошло добротно! Правой маваши в голову! Фо-о-о… В пустоту!!! Это чё?! Быстро в стойку! А-а-а-а… Вот оно как! А Трофим-то упал! Пятился и упал!
Толпа беснуется. Похоже такого они давно не видели. А может и никогда?
Опоньки! А это чё за хрень?! Трофим вскакивает и на меня. Останавливаю хорошим таким маэ-гэри, правой ногой из левосторонней стойки.
— ЧО ЗА ХРЕНЬ!!! — ору на зазывалу. — Упал, значит, упал! ВСЁ!!!
Ору не только я. Все не довольны. Вот только половина за Трофима, типа успел подняться, всё такое. Ах, вы гады! Чо?! Шесть секунд не западло?! Так значит?! А хрен с вами!!! А давайте!!!