но ему глянулись, значит. Коли он Вам такую вещицу подарил.
— Ну, я ж не девица красная, чтобы глянуться кому-то, — мне показалось, что немного иронии не повредит.
— Скажите тоже, Ваша милость, — усмехнулся Акимыч. — Чай, не только этим один человек другому приглянуться может. Вот, к примеру, друзья-приятели они ж тоже друг-дружке чем-то приглянулись, а то чаво б им приятельствовать? А то ить и наоборот бывает. Вы, Ваша милость, коли на рынке были, дак небось и Трошку-драчуна видали?
Я настороженно кивнул.
— Ну и чиво? Глянулси он Вам, али как? — Акимыч как будто меня насквозь видел.
В ответ я только криво усмехнулся.
— От, то-то и оно! — Акимыч назидательно поднял вверх указательный палец. — Злой он человек, и не честный к тому же. От того и не глянулси!
— Да! — согласился я. — Злой и не честный.
— Значитца, видали, — заключил Терентий. — Кабы хто бока б ёму пообломал бы, — Добавил он мечтательно.
— То что? — мне стало интересно.
Но Акимыч не оправдал моих ожиданий и со словами: «Безобразит много», свернул тему. Повертев бритву в руках ещё не много, он вложил её обратно в чехол.
— Справный струмент! — сказал, возвращая мне подарок Роман-Григорича. — Как есть справный!
— Терентий Акимыч, побреете меня завтра? А то я сам чего-то боюсь такой-то бритвой.
— А чевошь не побрить эдаким-то струментом? — он как будто даже обрадовался моему предложению. — Покликаете с утреца, я и побрею.
Как говорится, за сим и расстались.
Войдя в фойе я не застал там ни Лерку, ни Татьяну. Поэтому просто поднялся наверх. Я надеялся, что Лерка пригласит Татьяну попить с нами чая, но не взошло. В номере была только Лерка. Зато другая моя надежда, о которой я уже почти успел забыть, вот она оправдалась. Лерка тоже решила использовать в нашей чайной церемонии чайник с двумя носиками, и сейчас наполняла его заваркой. Я надеюсь не весь, а только одну половину.
— Снимай кафтанчик свой и садись.
— Раздевайся, ложись, здравствуй!
— Шутить изволите, Александр Константинович? — не отрываясь от своего занятия, Лерка глянула на меня одним глазом.
— Изволю! — подтвердил я её догадку.
Мне вдруг пришло в голову, что картуз можно и у входа повесить. Я так и сделал. Потом решив, что и сюртук тоже можно повесить здесь же, снял и водрузил его на «гвоздь». Ну, там какая-то деревянная штука такая… гвоздь не гвоздь, штырь какой-то, на него и повесил.
— Сань, ты бы пиджачок в свою комнату отнёс бы, — практически проворковала «сестра».
— Да пусть здесь повисит, чё взад вперёд ходить?
— Ну, фуражка-то ладно, а пиджак убери, — странно, тон которым она всё это говорила, мне показался именно что просительным. Ни намёка на приказ в нём не содержалось.
— Ладно, — сам не зная, почему согласился я.
Пока носил сюртук в свою комнату, пока повесил на спинку стула, пока возвращался в зал, в голове была натуральная каша из обрывков мыслей. Зашел, сел за стол, и всё кончилось. Чердак моментально опустел, ни мысли, ни слова, ни буквы.
— Ты, чай, будешь? — очень членораздельно поинтересовалась Лерка.
— Да, а что? — не понял я.
— Просто ты сейчас сидишь с совершенно отсутствующим взглядом, — поведала она.
— И чё?
— Ну, ты так уже три минуты сидишь, — сказав это, Лерка сделала небольшой глоток из своей чашки, и поставила её на стол совершенно пустую.
Я посмотрел на свою чашку, чай с ней ещё не остыл. Это я по лёгкому думку определил.
— Ты что, ждёшь кого-то? — Лерка налила себе ещё чаю.
— Нет. С чего ты взяла?
— А чего тогда чай не пьёшь? — этими словами она откусила кусочек от маленького пирожка, судя по тёмно-вишнёвой начинке, сладкого.
Я взял себе пирожок покрупнее, он оказался с капустой. Вроде бы простенько так, но вкусно, у нас таких не пекут, никто. Прихлёбывая из чашки, я понял, что не положил себе сахар, и сразу же начал искать его на столе. Почти сразу я его обнаружил, но он существовал в другом, так сказать, агрегатном состоянии. Крупные куски неправильной формы, да ещё и не белые, а буроватые. Видя моё замешательство Лерка пояснила:
— Они здесь вприкуску пьют.
— Да ладно! — что-то не верилось мне в такое положение дел.
— Я без сахара пью, мне всё равно.
Откусив ещё, я начал искать «альтернативные» решения. Вазочка с малиновым вареньем показалась удачным вариантом, и я быстренько перешёл к сладкой жизни.
— Поговорил с Акимычем? — спросила Лерка и отхлебнула чаю.
Я прожевал очередной кусок пирога и ответил:
— Да, — и откусил снова.
Лерка тоже прожевала и спросила:
— И что он сказал? — и тоже снова откусила.
Поскольку рот у меня был занят, то наступила небольшая пауза.
— Сказал, что вещёвую бритву мне Роман-Григорич подогнал. — пирожок мой кончился, и я взял другой. Он оказался с грибами.
Очередная пауза. Лерка прожевала первой:
— Завтра, когда пойдём на рынок, нужно будет к нему зайти.
Я справился со своим куском:
— Для чего? — не стал ждать ответа и продолжил поедание пирожка.
Собеседница тоже никуда не торопилась, отдавая должное выпечке.
— Маникюрный набор мне нужен.
— А-а-а… — протянул я с набитым ртом.
Лерка с набитым ртом говорить не стала, поэтому разговор опять ненадолго прервался.
— Я Татьяну попросила, чтобы она с нами завтра пошла, показала магазинчики разные, с дамскими штучками.
Я чуть было не ляпнул «с какими?», но рот мой так удачно оказался занят, что у меня появилась возможность самому найти ответ. Поэтому я задал другой вопрос:
— А сама она где? — сразу впился зубами в остатки грибоносного пирожка.
Когда Лерка справилась со своим, то я, наконец, узнал ответ:
— Пошла к Дмитрию Францевичу отпрашиваться.
— А что, может не отпустить? — следующий пирог оказался с луком-яйцом, мой любимый. Хотя здесь даже он был намного вкуснее.
— Может, — Лерка налила себе третью чашку.
— Плохо.
— Хотел насладиться её обществом? — вопрос с лёгкой издёвкой.
— Я про магазины с дамскими штучками ничего не знаю.
— Да и откуда бы? — лёгкая издёвка никуда не делась.
— А как тогда? — ситуация казалась мне неразрешимой.
Лерка в задумчивости принялась жевать пастилку. Похоже, не я один в затруднении.
Наши размышления прервал стук в дверь. Затаив надежду, я пошёл открывать.
Не то что бы надежды мои не оправдались… Просто не все. То есть решение в полный рост стояло на пороге, но не такое как я ожидал. И всё же я взял себя в обе руки и сказал со всей возможной учтивостью:
— Добрый день, Ольга Павловна! — и сделав приглашающий жест, — Прошу Вас!
— Добрый день, Ваше сиятельство! — сказала, вставая Лерка, ещё и книксен успела сделать.
Блин! Вот я ишак простуженный! Она же графиня!
— Да полно вам господа! — махнула рукой Морозова. — Ни к чему столь официальное титулование. Лишнее это. Имени-отчества вполне достаточно будет.
Повисшую неловкую паузу Лерка довольно удачно разрядила:
— А мы тут плюшками балуемся.
И как же я сам-то про склад не догадался?! А в слух, с наигранным возмущением сказал, обращаясь к «сестре»:
— Это же моя фраза!!!
— Ах, прости-прости, Сашенька!!! — молитвенно сложив руки на груди, запричитала она.
Сиятельная Ольга Павловна посмотрела сначала на Лерку, потом на меня, и снова на Лерку. По её хитрой усмешке нам стало понятно, что она догадалась про то, что здесь какая-то игра. Улыбаясь, графиня Морозова обратилась к Лерке:
— Господа, нижайше прошу просветить меня на счёт этой фразы, — и перевела взгляд на меня.
Я же как всегда в таких случаях протупил, и Лерка опять взяла слово:
— Видите ли, Ольга Павловна, в наших краях есть такой обычай… да даже и не обычай… так… добрая шутка. Если внезапно в комнату заходит девушка, то кто-то из молодых людей принимает крайне застенчивую позу и произносит эту фразу, в знак того что очарован.
Морозова рассмеялась:
— Милый обычай! То есть это всё шутка, и надо ничего воспринимать всерьёз?
— Именно так, — кивнула Лерка.
— А что означает «принимает крайне застенчивую позу»? — спросила у неё графиня.
— Ну, что, братец, теперь твой выход! Покажи!
Я показал, пошаркав ножкой, совсем как мужчина в полном расцвете сил.
— Изумительно! — восхитилась Морозова. — Обязательно братьев научу! Просто прелесть!
Потом она перестала улыбаться, и по очереди посмотрев на меня и на Лерку спросила:
— Но это ведь всё — шутка? Это же не всерьёз?
— Да-да! — дружно закивали мы.
Морозова облегчённо выдохнула.
— Я вдруг испугалась, что они так начнут объясняться с барышнями, а те, чего доброго, примут это за чистую монету.
— Нет-нет, — заверила её Лерка. — Это именно шутка, о сути которой осведомлены обе стороны. — Она спохватилась. — Кстати, о плюшках… Чаю откушать не соизволите?
Графиня улыбнулась так, словно прощала собеседнице неуместность прозвучавших слов.
— Соизволю, — и почему-то выжидательно посмотрела на меня.
Я тупил, натурально ничего не понимая. Лерка сделала страшное лицо и прошептала одними губами, но очень отчётливо: «СТУЛ!!!». Блин! Ну, конечно! Я как смог исправился, чем вызвал у гостьи ещё одну улыбку.
— Обожаю эти чайники, — сказала она, когда Лерка поставившая перед ней чайный прибор, стала разливать чай.
— Да? — удивилась моя «сестра». — А мы представьте, впервые их здесь увидели. Но, Вы правы, вещь чудесная!
От предложенных «закусок» гостья отказалась, да и чай-то пила больше из вежливости. Пришла она определённо не за этим, а скорее всего, поговорить о чём-то важном. Так и оказалось, когда чашка её наполовину опустела.
— Господин Ли просил меня как старосту первого курса, помочь вам обустроиться и побыстрее включиться в обучение, — сказала графиня Морозова, глядя по очереди на нас с Леркой. — Он говорил, что прибыли к нам издалека, и что козни врагов оставили вас без вещей и, возможно, без документов.