Опаньки! Кажется, поймал. Откуда и куда эмигрировал наш мифический предок, с этим мы, похоже, разобрались. А вот как, когда и почему — это надо согласовать!
Да! Точно! Как там Лерка говорила? Фигуранты не должны путаться в показаниях? Да! Именно так! Не должны. Ни в коем случае! Это «АГХИВАЖНО!», как батёк любил говорить.
Я сел. Важно. Очень важно! Потому что если «показания» будут «разниться», то получается совсем уж хреновый раскладец! Получается… А что получается? Ой-ё!..
Я вскочил и начал ходить по комнате. Ходить? Нет! Я почти метался. Блин!!! Это же надо так вляпаться! Я застонал и схватился за голову. Ведь если мы будем недостаточно убедительно врать, а нам именно врать и придётся, потому что здесь никому нельзя знать ни про… Я чуть было не начал перечислять про что нельзя здесь знать никому. Да, ни про ЧЁ!!!
Потому что не поверят, а если не поверят, то это значит, что мы врём, а если мы врём, это значит, что мы не те, за кого мы себя выдаём. Чудесно! Просто — блеск! Вот скажите на милость, люди, которые прибыли из враждебно настроенного государства без документов, они кто? Беженцы? Предположим, а если они сразу же оказались на стратегическом объекте? Ведь школа магов — это стратегический объект? Или я что-то путаю? Совпадение? Ну, допустим, а когда они не могут внятно объяснить кто они, откуда и зачем, да ещё и врут при этом? Кто они тогда?
Осознав весь ужас нашего положения, я обессиленно сел на стул у стола и тупо уставился на карту, как будто там могла быть подсказка. Теперь в моей бедной голове образовалась совершеннейшая пустота, словно все мысли, испугавшись, попрятались, а некоторые в страхе и вовсе самоликвидировались. П@%&ц! П@%&ц номер восемь! Или даже девять!
Да чё я несу?! Какой П@%&ц?! Мы же сюда сами-то не ломились! Нас же сюда Шен телепортировал! По своей, кстати, инициативе! Так что вот! Никакие мы не шпионы! Колтыгина без херна не сожрёшь!
Ага! Замечательная цитата! Прямо в тему! Хорошо ещё, что здесь никто не знает, кто такой Колтыгин. Если тебя поймают на секретном объекте, то лучше оказаться Штирлицем, чем Колтыгиным. Так хоть шансы какие-то будут. Шпиона можно перевербовать, а диверсанта без суда и следствия выведут в чистое поле, поставят лицом к стенке и каждому пулю прикладом в лоб! Раз по сорок.
Шен. Шен — это, конечно, хорошо, но он же не будет всем и каждому объяснять, кто мы такие, а интересоваться, так или иначе, будут все. И вопросики задавать станут самые разные, и наивные, и с подвохом, а иногда и с таким скрытым смыслом… В общем, товарищи Исаевы, Максим-Максимычи и Максим-Максимовны, учите матчасть! В смысле легенду.
Да! Только её сначала ещё придумать надо!
Ладно, как сказала Лерка, утро вечера не разумеет. Вот по команде «отбой!» наступит тёмное время суток, тогда и начнём, а то война войной, а обед… то есть ужин, конечно, он по распорядку, и уже скоро. Поедим… нам, кстати, икры обещали…
Мысли об ужине меня как-то расслабили. Если честно, то я пытался представить какой икры и сколько будет. Вот просто интересно. Наверное, каждый россиянин хоть раз в жизни позволил себе съесть банку красной икры. Я-то точно. Работал на каникулах летом после девятого класса… не-е-ет… после десятого! Нет! Ну, в смысле после девятого я тоже работал, только тогда я себе телефон крутой купил за семнадцать тыщ! А вот после десятого я специально тогда купил себе банку красной икры и всю её в одного и сожрал. Не-е-е, ну, домой-то я тоже тогда купил, но одну банку себе. Чисто попробовать, как это оно целую банку икры в одну харю схомячить. В общем я бы не сказал, что какая-то особая крутизна. Ну, сожрал и сожрал, ни сытости, ни гордости особой за себя не почувствовал. Так… Короче, я тогда чего-то большего ожидал, но как оказалось, нет в этом никакого величия, да и кайфа особого нет. Пацанам потом похвастался, они тоже не впечатлились.
А вот чёрную икру я вообще никогда не ел. Даже не пробовал. Говорят, что осётр — это типа вымирающий вид. Ага! Да его раньше у нас под Самарой ловили, а не то что в Астрахани! А теперь всё! Вымирающий вид…
Ну да! Дед рассказывал, что прадед с прапрадедом ловили прямо в Волге. Только до войны.
Стоп! Прадед и прапрадед… прадед и прапрадед… Блин! О, чём это я?
А-а-а-а!!! Недоделанное дело, вот о чём. Как этот «наш» прапрасколькототампрадед в Австралию попал? Прямо из-под Самары?
Задачка!
Ну, ладно! Попасть-то он попал, а почему мы с Леркой по-русски говорим, а по-австралийски — нет? Я-то уж точно! Да и Лерка навряд ли, сама же говорила, была там неделю, или сколько? Да и то три года назад. Так что, нет, скорее всего — нет! Ну, и почему? Почему мы в итоге не говорим по-австралийски?
Ещё одна задачка!
Прямо как в анекдоте: слово на «Пэ» — путылка, слово на «А» — ашшо отна путылка. Так и у нас: ашшо отна сатачка.
Бли-и-ин… Ну, что за гадство?!
Пока я горевал, бродя по комнате, какой-то любитель классики внизу включил радио. До меня доносилась знакомая мелодия. Наверное, какой-нибудь концерт для фортепьяно с оркестром. Хотя, оркестра-то как раз никакого и неслышно, одно фортепьяно. Пипец! Вот я тормоз!!! Ну, какое радио?! Эй-калаварам! Это просто кто-то на пианинке играет. На первом этаже. А куда у нас Лерка ушла? На первый этаж. Пойду, поищу.
Я надел сюртук. Может, и не надо было, но лучше так. Шапок никаких надевать не стал, всё-таки из помещения я выходить не собирался. Вот, блин, строитель хренов! Не из помещения, а из здания! Из помещения, коим собственно наш номер и является, я как раз выйти и намеревался. Но при этом я не собирался выходить из здания гостиницы. А это — две большие разницы, как обычно говорят в Одессе. Говорят ли там так на самом деле, я не знаю, но говоря, что говорят. Зато я точно знаю, что если в нашем институте перепутать эти понятия, то потом… в общем никакого «потом», может и не быть. Отчислить не отчислят, но «завалить» могут.
Ладно, короче, ни фуражку, ни треуголку, ни картуз-кошелёк не надевая, я отправился на поиски «сестры». Не знаю, какие здесь нравы, но раз уж Я старший брат, значит, должен хотя бы знать, где это на ночь глядя моя Валерка-Антуанетка запропастилась.
Спустившись в фойе я увидел господина Мозеля. Он тоже меня увидел и приветливо улыбнулся:
— Добрый вечер, господин Александр!
— Здравствуйте! — я забыл, как зовут нашего гостеприимного хозяина, поэтому по имени-отчеству обращаться и не стал. — Господин Мозель, а что это за прелестная музыка звучит сейчас?
— Да помилуйте, Александр Константинович! — натуральнейшим образом изумился владелец «отеля». — Ведь это же сестрица Ваша музицирует!
— Да ну! — я тоже изумился, но я больше прикидывался, чем удивлялся. — А я-то думаю, что-то мотивчик такой уж больно знакомый? А это Лерочка!
— Если Вы её ищете, — сказал Мозель. — То они сейчас в большой гостиной. — И он указал направление, куда идти. Ну, в хорошем смысле, конечно.
Пройдя по коридору саженей семь-восемь в сторону дверей, из-за которых доносились «чарующие звуки», я про себя отметил, что так и смог опознать мелодию. Название-то ладно, про автора просто молчу, где мог слышать, вот что я никак не мог вспомнить. Нет, понятно, конечно, что слышал я это где-то в нашем мире. Но вот откуда оно, из фильма какого, или просто переложение старых мелодий на новый лад. Так называемые «вариации на тему»… ну, вот никак. Знакомое что-то, а вспомнить не могу. Хотя, не такой уж я и знаток, по правде-то…
Одна из половинок двустворчатой двери слегка приоткрыта. Я осторожно приоткрыл её ещё сильней. Чтоб голова пролезала. Ну, и просунул её. В смысле голову.
Моему взору открылся зал, я бы сказал, пятнадцать на двадцать пять метров. Блин! Опять метры! Аршины здесь и сажени! Наверное… А в аршинах? Да чёрт с ними, с аршинами этими! Не до них сейчас!
Я осматривал зал. Никаких поддерживающих колонн в нём при беглом осмотре не наблюдалось, не обнаружилось и при более пристальном, потому что их попросту не имелось, не существовало, не было, короче.
Подивившись отсутствию несущих конструкций в центре довольно-таки большого помещения, я подумал, что здесь, возможно, придумали способ делать длинные и прочные перекрытия. Да, что это я?! Тут же строевого леса полно. Сосны в три обхвата! Вот тебе и перекрытия! Забиваю себе башку хернёй всякой, строитель, длин!
Пока я про всякие фермы, балки и перерубы думал, попутно всё-таки заметил, что потолки здесь, в смысле в этом зале, выше, чем в нашем номере. Метра три с половиной… Пять аршин!
А! Ну, да! Когда на второй этаж поднимаешься, там на лестнице ступенек тридцать. Вот! Чё-то гоню я уже…
Народу в зале было человек десять-двенадцать. Кто-то сидел на диванах и стульях, в изобилии наличествовавших в помещении, сидели в основном девушки. Четверо или пятеро молодых людей столпились у рояля, за которым восседала искомая госпожа Малиновская. Рядом я не без удовольствия заметил Татьяну. Она стояла лицом ко мне, и весь её вид говорил о том, что… В общем, нравилось ей как Лерка играет.
Я вошёл. Татьяна заметила моё появление и что-то сказала. Лерка тут же бросила свой рояль и, повернувшись ко мне громогласно произнесла:
— Господа! А это — Саша — мой старший брат!
Я остановился и несколько напряжённо оглядел присутствующих. Представляться никто не кинулся, и я, расслабившись, двинулся к Лерке. Краем глаза всё-таки осматривая присутствующих. Ибо как сказали в фильме «Легенда номер семнадцать», видеть нужно и своих, и чужих, и блондинку в третьем ряду.
Блондинок я «насчитал» трёх, две сидели на диване напротив входа рядом с каким-то блондином, а одна вместе с двумя брюнетками, или шатенками, не разобрал, на другом диване ближе к роялю. Из своих здесь находились только Лерка с Татьяной. А вот все остальные присутствующие были для меня пока ещё чужие.
По мере приближения я заметил, что молодые люди возле рояля, и впрямь ещё молоды. Моложе нас с Леркой уж точно. Да им на вид было лет по пятнадцать. Салажня! И я решил держать марку. Подойдя к «сестре», я бережно взял её правую руку, просто она сидела ко мне правым боком, поднёс к губам, одновременно наклоняясь сам, и нежно, но очень буднично поцеловал её пальцы. Потом так же неспешно разогнувшись, посмотрел ей в глаза, и бархатным голоском осведомился: