Но это обстоятельство всё равно не меняет сути дела. Как не крути, а я и по-английски знаю только «Гитлер капут» и «пардон, мадам».
— Лер, — начинаю я, одновременно переставая хомячить. — А ты английский хорошо знаешь?
Она загружает полную ложку, прожёвывает её и только после этого принимает участие в диалоге:
— Сносно.
— В смысле? — мне не понятно, и я непроизвольно мотаю головой.
— Ну, за англичанку не прокачу, а объясниться смогу.
— В смысле? — Я всё равно не понял.
— Ну, блин! — Лерка тоже не понимает. — Ну, в смысле, что с рязанским акцентом. И произношение местами…
— И чё?
— Чё-Чё?! — она уже нервничает. — Сколько стоить вам туфля который висел на этом красный вот здесь. Так понятно?
Так мне понятно.
— А ты? — спрашивает меня Лерка.
— А чё я? — развожу руками. — Я и так не смогу.
— Хреново! — констатирует Лерка.
Я молча соглашаюсь.
В полном молчании мы добиваем икру. Чё-то мало её принесли. Надо будет сказать Татьяне, чтобы завтра побольше положили. Лерка не соглашается. Вернее не совсем:
— Очень много икры нельзя. Это же чистый белок.
— И чё?
— Пронесёт.
Это аргумент. Ладно. Нельзя, так нельзя.
— С икрой я понял, а с английским чё делать будем?
Лерка смотрит на меня и молчит. Потом мне начинает казаться, что смотрит она не НА меня, а очень даже СКВОЗЬ меня. Или даже вообще не смотрит, а просто задумалась, и не видит ничего. На всякий случай, машу перед ней рукой. Отмерла. Даже взгяд стал осмысленный.
— Чё? — спрашивает она у меня.
— Ну, ты это… ты как будто не здесь. — Объясняюсь я.
— Блин, Сань, не знаю я чё с английским делать! — нервничает «сестра».
Зря я, походу, её в реальность-то вернул. Глядишь, чего-нибудь придумала бы. А теперь всё уже. Теперь самому придумывать.
— Слушай! — кажется, я нашёл решение. — А что если в нашем этом… Крэнске только одни русские жили? Ну? Тогда получается нам этот английский и нафиг не спёрся!
— Ага! — сразу подхватывает Лерка. — Одни Малиновские! Чего мелочиться? И не Крэнск, а Кэрнс! Запомни, а то спалимся!
— Да какая разница?! Всё равно никто не знает!
— Саня, ты дурак? Если ты будешь одно говорить, а я другое… и это про город, в котором мы жили?! И, кстати, родились мы именно в нём. А то ещё ляпнешь чего-нибудь про Тольятти, или где ты родился? В Чапаевске?
— В Новокуйбышевске.
— Вот! Так всем и говори! Какая разница? Всё равно никто не знает.
— Ладно, понял я. Крэнс?
— Кэрнс!
Значит, Кэрнс. Постараюсь запомнить.
— А с английским-то чё? — я снова возвращаюсь к больному вопросу.
— Сань, ну, как и раньше!
— В смысле?
— Не знаю!
Мы снова молчим. На столе у нас есть ещё курица, только нам пока не до неё.
— Слушай, — говорит, наконец, Лерка. — Про то, что русских в городе много, в принципе неплохая идея. Только тогда надо придумать, откуда их там столько.
— Это… Лер. — меня ещё одна мысль посетила. — А прадед-то наш, ну, тот самый первый, он как туда попал?
Лерка задумалась.
— Через портал.
Действительно. Почему бы и нет? Портал это просто и надёжно. И ещё… Ещё это гениально! Потому что отвечает на все вопросы.
— Да! — даже не говорю, а кричу я. — Точно! Через портал! И все остальные тоже! Через портал русских туда миллион зайти могло!
Лерка смотрит на меня. Мне даже кажется, что смотрит с одобрением.
— Ну, миллион не миллион, а… — тут она замолкает. — А, правда? Сколько их через портал зайти-то могло? Ну, в том смысле, что они же тогда откуда-то исчезли, получается. Если их было очень много, значит, это должно было быть заметно. Люди ведь не исчезают бесследно!
Лерка смотрит на меня, типа теперь моя очередь выкручиваться. Мысли у меня в голове крутятся с такой скоростью, что я не успеваю их обдумывать.
— Лер. — надо у неё кое-что уточнить. — А в этом… Кэр-р-р… нсе сколько всего народу? Ну, в смысле типо сейчас.
Лерка чего-то там поприкидывала:
— Тыщ пять, нормально? — это она у меня спрашивает. А я-то откуда знаю?
— Ну, пусть пять. — Пожимаю плечами.
Она опять смотрит на меня выжидательно. А щас-то чего? А, блин, ну, точно! Это же я спрашивал, сколько народа в Кэр… нсе. Да! В Кэрнсе. Точно. Вроде, запомнил.
Так. И что нам это даёт? Ну, пять тыщ, и чё?
Ладно. Если ничего не помогает, то будем рассуждать логически. Если город основал прапрадед, или кто он там? Бог с ним, не важно пока. Шесть поколений. Так. Ну, шесть, и че? А то. Каждое поколение во сколько раз увеличивается население? Во сколько, во сколько? Ну, пусть будет в двое. Значит… а что это значит? Думай, голова, шапку куплю!
Значит, что за шесть поколений население увеличилось в шестьдесят четыре раза! И чё? Пять тыщ надо разделить на шисят четыре. Надо! А как? Калькулятора-то нет. Тупик?
Нет! Не тупик, если прикинуть примерно…
— Ты чё там завис? — отвлекает меня Лерка.
— Подожди! — отмахиваюсь я. — Надо как-то примерно пять тыщ на шисятчетыре разделить.
— Зачем?
— Чтобы понять, сколько народу через портал в Кэрнс прошло.
— А-а-а-а!
Лерка ждёт. Не мешает, но и помощи от неё нет. Ну, а какая от неё помощь?! Бабы, они же в точных науках не шарят. Хотя, я пока тоже.
Блин! Вот я тупой в натуре! Кто сказал, что ровно пять тысяч?! Не пять! А шесть четыреста! Тогда, да! Тогда всё просто! Тогда сто человек. Вот! Ну, или чуть поменьше. Семьдесят. Или восемьдесят.
— Семьдесят пять! — радостно выпаливаю я.
— Что, семьдесят пять?
— Ну, в Австралию прошло. Ну, с прадедом вместе через портал прошло семьдесят пять человек! — я рад, что решил, наконец, эту задачу.
Лерка опять что-то прикидывает.
— Сань, это же целая толпа!
— И чё? — что-то, правда, непонятно, в чём проблема.
— У них должна была быть какая-то причина.
— Для чего?
— Чтобы в портал полезть! — Лерке что-то не нравится. — Сань, целая толпа, почти сто человек! Какого икса они все в портал-то полезли?
— Какого-какого? А вот про это прадедушка как раз и не рассказывал!
— Сань, ну, он-то ладно не рассказывал. А другие? Они что, никто, никогда, никому, ни словечка?! Да не может такого быть!
Проблема, однако! Что-то я не додумал. Или не я?
— Сань, ты пока думаешь, курицу разрежь.
Я взял нож и начал расчленять птицу.
— А это не тот петух, которого ты так трепетно спасал? — усмехнулась Лерка.
Я присмотрелся.
— Да, нет вроде бы. — усомнился я. — Тот, мне кажется, помельче был.
И я продолжил препарировать петуха, которого никто так и не спас.
— Нет, Саня! — с сожалением произнесла «сестра». — Так мы за дворян не проканаем!
— Ты это сейчас о чем? — я отложил своё занятие, потому что опять какие-то загадки появились.
— Ну, ты же курицу режешь не правильно! — возмутилась она.
— На! — вспылил я. — Порежь правильно! А я посмотрю!
Она метнула в меня взгляд, способный испепелить таракана средних размеров, и начала резать правильно. Я смотрел, как мне показалось, довольно внимательно, но никакой разницы не увидел.
— А там, кстати, не только дворяне, но ещё и купцы были! — заметил ей я.
Она отложила нож, и взяла себе ножку.
— Саша, купцы купцами, но нам-то как дворянам надо выглядеть! Так что изволь соответствовать!
Я, прямо скажем, не сильно врубился в этот прикол с соответствием. Это про то, что вилку надо держать в левой руке, а котлету в правой? Так я вроде бы так и делаю.
— А ты заметила, что барон-то, похоже глаз на тебя положил? — решил подколоть я Лерку.
— Ревнуешь что ли? — бесстрастно как-то спросила она в ответ.
— К кому?! К этому Бздышеку Заподловскому?! Много чести!!!
— Ох ты! Ох ты! Прямо аристократ выискался! Бароны ему ниочём!
— А ты вот уже вся растаяла! Барон на неё засмотрелся! Ты, наверное, уже мысленно фату примеряла? Да? — мне прям понравилось Лерку этой темой прикалывать. — А чё? Будешь ты такая баронесса Мнишек! Валерия Карловна!
На её лице появилась хитроватая улыбка. Она наклонилась так, что её лицо оказалось в полуметре от моего, и вкрадчиво так выдала:
— А что мне барон? Я, может, ещё сама великой княжной стану.
Эта фраза вызвала у меня приступ гомерического хохота. Выпавший из рук нож, глухо звякнул об пол. Отсмеявшись, я хотел приступить к объяснению, но меня опередили:
— Не веришь?! Вот окручу какого-нибудь князя, женю на себе, а тебе велю отрубить голову и посмотрю, как ты тогда будешь ржать, конь тыгыдымский! — и обиженно поджала губы.
— Нет! Так ты великой княжной не станешь! — Валери меня развеселила, я уже не думал ни про упавший нож, ни про барона Мнишека. — Лера! Княжна — это дочь князя, а не жена! Жена — это княгиня! А Великая княжна это не просто дочь Великого князя, это племянница или двоюродная сестра Царя. Как ты планируешь стать племянницей самодержца?
— Я двоюродной сестрой стану, а тебе велю голову отрубить, чтоб не умничал! — и отвернулась.
— Нет, Ваше Императорское Высочество, не сможете. Ибо казнить или миловать своих подданных только монарх право имеет! — уел я свою сестру-подругу-сокурсницу и, поднимая с пола нож, добавил, но уже примирительно: — Княжной ты не станешь, а княгиней запросто. В смысле замуж за князя выйти проще, чем стать его дочерью. Только не за Великого! Максимум за Светлейшего.
— Это почему? — Лерка снова повернулась ко мне, и во взгляде её читался плохо, очень плохо скрываемый интерес. — Почему не смогу за Великого князя выйти?
Я тянул театральную паузу, сверля насмешливым взглядом кандидатку в аристократки:
— Да потому, солнышко, что разрешение на великокняжеский брак сам царь-батюшка выдает. А без его одобрямса брак великокняжеским не считается, — я вложил в эту фразу всё злорадство, на которое был способен в тот момент. Трех секунд торжества мне показалось достаточным, и растянув лицо в ехиднейшей улыбке, не забыв при этом наклонить посильней голову. Думал, сейчас мне прилетит лихая оплеуха, но пронесло.